Джон Гришэм - Признание Страница 41

— Он сейчас с вами в машине?

— Да.

— И он слышит наш разговор?

Кит держал руль левой рукой, а правой прижимал сотовый к уху.

— Нет, — ответил он.

— Когда вы с ним познакомились, Кит?

— В понедельник.

— Вы ему верите? Если он действительно серийный насильник и рецидивист, то он скорее умрет, чем скажет правду. Откуда вы знаете, что у него опухоль мозга?

— Я проверил — это правда. — Пастор бросил взгляд на Бойетта, по-прежнему смотревшего в окно. — Думаю, это правда.

— И чего он хочет?

— Пока ничего.

— Где вы сейчас?

— На Тридцать пятой автостраде недалеко от границы Техаса. Как все это обычно происходит, Робби? У нас есть шанс остановить казнь?

— Шанс есть, — ответил Робби и посмотрел в глаза Саманте Томас. Та пожала плечами и нерешительно кивнула. — Возможно.

Робби потер руки и обратился к Киту:

— Хорошо, пастор, вот как мы поступим. Нам нужно встретиться с Бойеттом, задать ему множество вопросов, и если все пройдет нормально, то мы подготовим аффидевит, который он подпишет, и приложим бумагу к прошению. Время у нас пока есть, но очень мало.

Карлос передал Саманте фото, которое распечатал с сайта Канзасского управления исправительных учреждений. Она показала на снимок и прошептала:

— Пусть он возьмет трубку.

Робби кивнул и сказал:

— Кит, я хотел бы поговорить с Бойеттом. Ты можешь передать ему трубку?

Кит опустил телефон и повернулся к Бойетту:

— Тревис, адвокат хочет с тобой поговорить.

— Нет, — ответил Бойетт.

— Но почему? Мы ведь едем в Техас, чтобы встретиться именно с ним. И это он на проводе.

— Нет. Я буду говорить, когда мы доберемся до места.

Голос Бойетта был хорошо слышен в динамиках. Робби и остальные с облегчением выдохнули, убедившись, что Кит действительно ехал не один. Может, и в самом деле это был не какой-то псих, объявившийся в последнюю секунду.

— Если мы поговорим с ним, — не сдавался Робби, — то сможем начать готовить письменное признание прямо сейчас. Это сэкономит время, которого у нас и так очень мало.

Кит передал это Бойетту, но реакция того была неожиданной. Он вдруг дернулся и подался вперед, схватившись руками за голову. Он старался сдержаться, но все же издал громкий стон — видимо, боль была невыносимой.

— Что происходит? — спросил Робби.

Кит продолжал ехать, держа телефон в руке, и тут Бойетта скрутил новый приступ.

— Я перезвоню, — сказал пастор и убрал телефон.

— Меня сейчас вырвет, — прохрипел Бойетт, нащупывая ручку двери.

Кит, ударив по тормозам, съехал на обочину. Огромный трейлер, двигавшийся сзади, едва успел отвернуть в сторону и умчался вперед, издав оглушительный гудок. Наконец, машина остановилась, и Бойетт лихорадочно стал отстегиваться. Освободившись от ремня, он нагнулся в открытую дверь, и его вывернуло наизнанку. Кит выбрался из машины и отошел к багажнику. Бойетта рвало долго, а когда приступ отступил, пастор протянул ему бутылку воды.

— Мне нужно прилечь, — сказал Бойетт и перебрался на заднее сиденье. — Надо немного постоять, меня все еще мутит.

Кит отошел в сторону, желая позвонить жене.

Бойетта еще раз вырвало, а потом, немного придя в себя, он вернулся на заднее сиденье и, открыв дверцу, сел, вытянув ноги наружу.

— Нам нужно ехать, Тревис. До Слоуна еще надо добраться.

— Одну минуту, ладно? Я пока не готов ехать. — Он тер виски с такой силой, что его гладкий череп, казалось, вот-вот треснет. Кит с минуту смотрел на него, но ощутив неловкость за собственную бесцеремонность, обойдя машину, присел на капот.

Зазвонил телефон. Это был Робби.

— Что случилось? — спросил он.

Теперь Флэк сидел за столом, как и большинство оставшихся в конференц-зале сотрудников. Карлос уже работал над аффидевитом. Бонни нашла информацию об аресте Бойетта в Слоуне и пыталась установить, кто из адвокатов им занимался. Кристина Гинце приехала в 7.30 и сразу поняла, что пропустила самое интересное.

Аарон Рей и Фред Прайор осматривали все помещения офиса и, постоянно подбадривая себя кофе, проверили окна и двери. По счастью, солнце уже взошло, и вероятность нападения резко снизилась. Во всяком случае, на офис.

— У него бывают приступы, — ответил пастор, глядя вслед промчавшемуся трейлеру, обдавшему его волной теплого воздуха. — Думаю, это опухоль дает о себе знать. Приступы действительно ужасны — его непрерывно рвало последние двадцать минут.

— Вы сейчас в движении, Кит?

— Нет, но мы вот-вот тронемся.

— Время против нас, Кит. Вы это и сами понимаете, верно? Донти в шесть вечера казнят.

— Понимаю. Если помните, я пытался поговорить с вами вечером, но вы отказались.

Поймав на себе взгляды собравшихся, Робби сделал глубокий вдох.

— Он вас сейчас слышит?

— Нет. Лежит на заднем сиденье, трет виски и боится пошевелиться. Я сижу на капоте и отворачиваюсь от проезжающих трейлеров.

— Скажите нам, почему вы верите этому парню.

— Даже не знаю, с чего начать. Он много знает о преступлении. Он был в Слоуне, когда это случилось. Он точно был способен совершить это. Он умирает. Против Драмма нет никаких улик, кроме признания. А у Бойетта есть школьное кольцо Николь, висит на цепочке на шее. Я не знаю, что еще добавить. И я допускаю, что, возможно, он все же лжет.

— Но вы помогаете ему нарушить условия досрочного освобождения. А это — преступление!

— Не надо мне об этом напоминать, ладно? Я только что звонил жене, и она тоже об этом говорила.

— Когда вы рассчитываете добраться сюда?

— Не знаю. Часа через три. Мы дважды останавливались выпить кофе, потому что я не спал три ночи. Мне выписали штраф за превышение скорости, и это сделал самый неторопливый полицейский Оклахомы. Сейчас Бойетта выворачивает наизнанку, и я предпочитаю, чтобы его рвало на обочине, а не в машине. Я не знаю, Робби, но мы сделаем все, что сможем.

— Поторопитесь!

Глава 19

Когда взошло солнце и город настороженно просыпался, полиция была приведена в повышенную боевую готовность. Копы патрулировали с расстегнутыми кобурами, рации постоянно работали, машины прочесывали улицы в поисках малейших признаков беспорядков. Ожидались волнения в старшей школе, и шеф полиции на всякий случай с самого утра направил туда с десяток подчиненных. Когда учащиеся пришли на занятия и увидели у главного входа полицейские машины, то сразу поняли, что обстановка накалилась до предела.

В Слоуне все знали: чернокожие игроки не явились на тренировку в среду и поклялись не играть в пятницу. Большего оскорбления жителям, которые обожали футбол, нанести было невозможно. Болельщики, рьяно и преданно поддерживавшие свою команду еще неделю назад, теперь чувствовали себя преданными. В городе витало напряжение, эмоции перехлестывали через край. Белые жители переживали из-за футбола и из-за сгоревшей церкви, а чернокожие не могли смириться с казнью.

Как часто бывает, определить, что конкретно спровоцировало неожиданно вспыхнувший мятеж, не удалось. Многочисленные разбирательства выявили только два момента: чернокожие учащиеся обвиняли во всем белых, а те — наоборот. Вопрос со временем вызвал меньше сомнений. За несколько секунд до первого звонка в 8.15 произошло несколько событий. На первом и втором этажах в раздевалках мальчиков загорелись дымовые шашки, а в коридорах стали взрываться красные петарды. Возле центральной лестницы сработали фейерверки, и школу охватила паника. Большинство чернокожих учащихся выбежали в коридор, и завязалась драка между ними и белыми. Учителя метались по классам, тщетно пытаясь навести порядок. Драка становилась массовой, и вскоре все бросились на улицу с криками: «Пожар!», хотя огня нигде не было. Полицейские вызвали подкрепление и пожарных. Продолжали взрываться петарды. Дым становился все плотнее, паника усиливалась. У входа в спортивный зал несколько чернокожих стали крушить витрины со спортивными трофеями школы. Это заметили белые, и завязалась новая потасовка, выплеснувшаяся на улицу. Директор оставался в кабинете и пытался всех образумить, используя систему громкой связи. Его призывам никто не внял, и охватившее школу безумие продолжало набирать силу. В 8.30 директор объявил, что занятия отменяются на этот и следующий дни. Полицейским вместе с прибывшим подкреплением удалось, наконец, взять ситуацию под контроль и эвакуировать всех учащихся. Пожара не было, хотя все помещения заполнил дым и едкий запах дешевой пиротехники. Материальный ущерб ограничился разбитыми стеклами, засорами туалетов, перевернутыми шкафами и вскрытым торговым автоматом с безалкогольными напитками. Трех учащихся — двух белых и одного черного — отвезли в больницу с резаными ранами. Многие школьники с ушибами и другими травмами за медицинской помощью предпочли не обращаться. В неразберихе массовой драки найти зачинщиков было невозможно, поэтому никаких арестов сразу не последовало.