Владимир Ераносян - Крестная мать Страница 53

— А если мальчик был?

— Шантаж? Да нет, эту тетю сентиментальностью не прошибешь, накроет рано или поздно. Такое могли сделать только идиоты.

— А ты не пробовал найти этих идиотов?

— Мне сейчас не очень подходит роль следопыта. Яраги, уверяю тебя, это игра.

— Чем же ты насолил? Что на тебя топор точат?

— Зачем им конкуренты?

— Пургу плетешь, но в любом случае надо выяснить точно. Я имею четкие инструкции. В случае, если подтвердится участие спецслужб в твоем деле, будем сворачивать здесь все дела. А ты что хотел? Ты хотел, чтобы Координатор тебе роту диверсантов подогнал? Учти, Алхан, джихада не будет, сам влез в дерьмо, сам выкарабкивайся, а то взяли моду — чуть что — сразу к Координатору, он же запрещает обращаться напрямую, только через московскую штаб-квартиру, почему ослушался?

— Но ты же должен понять…

— Я-то пойму, а вот ему сейчас не до тебя, у нас неприятности в Лондоне. Отрядили людей закупить оборудование для печатания денег и паспортов, а их там грохнули. В общем, проблем и так хватает, тут еще ты со своими.

— А что мне оставалось делать? Может, ты посоветуешь теперь, как быть?

— Война нам сейчас не нужна. Неподходящее время. Будем тушить конфликт. Нужна встреча с Родионовой. Так, кажется, ее величают?..

— А если они не пойдут на встречу?

— Не исключено, тогда, скорее всего, мальчика не было, но не будем заранее сгущать краски. В срочном порядке готовься к переговорам. Ты должен все уладить. Это твой шанс остаться живым.

Алхан все понял: "Или пан, или пропал".

Снежный ком, окропленный кровью, катился в никуда. Ком приобретал все более внушительные размеры, впитывая в себя, как губка, кровь новых жертв резни, перспектива была одна — багровый от крови ком непременно вызовет лавину смертей. Вакханалия убийств и погромов не могла длиться долго. Окружение Матушки отчетливо осознавало, что Роланд избрал не те методы для розыска Андрея. Необузданная месть затмила главное. А главным для Родионовой был ее мальчик. Это понимали приближенные, но не смели возразить Роланду, ожидая, что Матушка в конце концов сама прекратит бессмысленные бесчинства. Среди людей Матушки с каждым новым днем, приносящим новые жертвы, крепла уверенность, что глупая бойня может не только не дать результатов, но завести в дремучие дебри междоусобицы.

Перешептывались, что Матушка незаслуженно отстранила Бориса Сумцова от дел и что вина его не доказана. Иные пытались угадать, как бы на месте Роланда действовал Борис, но, не находя отгадки, все равно давали фору опальному советнику, уверяя друг друга, что Борис бы обязательно нашел выход.

Всех настораживало молчание злоумышленников. Если Андрея похитили с целью шантажа, то им самое время открыться и выдвинуть свои условия. Если же его убили, то где тело? К чему такая показуха с трупом Клауса? Матушка не в силах была предположить, что ее сын мертв. Ее исключительная способность находить единственно правильный ход независимо от обстоятельств в эти дни померкла. Былое хладнокровие улетучилось. Для Елены Родионовой это качество было скорее чем-то искусственно-приживленным и отлично сросшимся, но все же не родным. Она сама себе отсекла правую руку в лице Бориса.

Науськивание Лисовского, претендующего на роль непогрешимого советника, скорее походило на разглагольствование вокруг да около. Нового советника заботило одно — как бы не ошибиться в выводах, не наворотить дел.

Найти Андрея во что бы то ни стало! Для этого все средства хороши. Родионова положилась на Роланда, поклявшегося Хозяйке, что крестника отыщут, даже если придется вырезать пол-Киева. Доверив поиск Роланду, Матушка потеряла покой окончательно. Но больше никто из ее людей не взял на себя смелость дать клятву, что разыщет ее сына, никто не давал гарантий. Только грузин поклялся. Эта пустая, ничем не подкрепленная клятва, которую в прежние времена Родионова сочла бы детским лепетом, в эти дни стала для нее единственным, хотя и зыбким успокоением. Именно поэтому Роланд и его гоблины получили зеленый свет на любые деяния.

Елена Родионова оградилась от внешнего мира. Единственным человеком, от которого она желала слышать вести, был Кутателадзе. Ее ничего больше не интересовало. Сознание породило разъедающий изнутри упрек: "Какая я мать? Я не имею права называть себя матерью…" Навязчивое самобичевание раскалывало голову. Неизвестно до чего такое состояние могло довести Родионову, если бы в один из промозглых слякотью дней, счет которым несчастная мать потеряла, в особняке на Пушкинской не зазвонил телефон…

Трубку поднял новый начальник охраны Матлашенко. Хриплый голос с чуть заметным кавказским акцентом проговорил:

— Алхан Мудаев предлагает Елене Родионовой встретиться, чтобы положить конец кровопролитию. Алхан будет разговаривать только с Родионовой без посредников. Гарантии безопасности — выбор времени и место встречи. В двадцать два ноль-ноль — мы позвоним, чтобы услышать ответ. — Абонент положил трубку. Начальник охраны помчался докладывать хозяйке о звонке…

— Мне непонятно, почему они так рискуют, — рассуждал вслух Лисовский, раскладывая, как обычно, свой логический пасьянс. — Как ни крути, это не простое дельце; какого лешего Алхану понадобилась личная встреча? Зачем он подставляет свой кумпол? Выбор времени и места дает нам все преимущества. Я в первый раз вижу, чтобы мышка сама строила себе мышеловку. При всем при том ни слова о мальчике, ни слова о выкупе.

— Он просто наложил в штаны, — перебил Кутателадзе, — включил задний ход и думает, что я ему открою шлагбаум. Его братец до сих пор греется у меня в погребе. Хотят вернуть парня и молят о пощаде, как только вернут пацана — придавлю обоих.

— Вполне вероятно, меры, принятые Роландом, возымели результат, и Алхану нечего больше делать, — вновь начал Лисовский, обращаясь к Хозяйке, — ну, а если дело в другом? Может, Алхана нам подставили, — почему он молчал до этого момента? Ни разу за время бойни не обратился к Матушке, не требовал выкупа — не уверен, что Мудаев — полный профан. Раз он сознательно предложил себя в роли мишени, значит, у него есть веские на то причины. Может статься, что Алхан не при частей к краже мальчика.

Последнее умозаключение Лисовского было для Елены Родионовой чем-то вроде раската грома. Уже закрепившаяся благодаря Роланду уверенность, что ее сын находится в плену у чеченцев, разбивалась о логику Лисовского. Слова Лисовского своим беспощадным смыслом встряхнули Родионову. Произнести такое в присутствии Кутателадзе было довольно смелым поступком, но Лисовскому надо было набирать очки в новом для себя амплуа первого советника и, следовательно, второго человека в могущественной империи, которая принадлежала Матушке. Лисовский понял, с какими напрягами грузином управлял Сумцов, помнил, что его предшественнику Горилла повиновался с трудом, но он отчетливо понимал, что в служебной иерархии он стоит на ступеньку выше Кутателадзе. И это понимал всякий, за исключением разве что Роланда.

— Ты что, совсем спятил, непричастен, говоришь, — завелся Роланд, у которого с Алханом теперь были личные счеты, — тебе что, мало доказательств, мало крови?

— Все прояснить может только стрелка, — не уступал Лисовский, не забывая искоса поглядывать на Хозяйку, — продолжение бессмысленной войны — худший исход.

— Ты говоришь о войне, как будто сам воюешь, — негодовал Кутателадзе. — Нельзя рисковать жизнью Елены Александровны, на эту встречу должен идти я. Если позволите, я перебью их, как кроликов.

По виду трудный на подъем Матлашенко не имел привычки ввязываться в споры, это был исполнитель, его отсутствующие глаза могли вспыхнуть, только когда Хозяйка обращалась к нему, отдавая приказы. Он не лез со своими советами и не пользовался своим правом голоса на общем совете. В свое время он был лучшим в подразделении охраны Родионовой. Бывший шеф ЦСБ Петылицын взрастил его по своему образу и подобию. Петылицын не раз наставлял своего любимчика, что надо быть истуканом, чтобы добиться успеха в их работе. Матлашенко был способным учеником. Он понял этот главный урок. После гибели шефа он занял его место.

Сейчас он стоял по правую руку от Хозяйки и гадал, кому в этом споре она отдаст предпочтение. Сам Матлашенко был уверен, что грузин как всегда порет горячку. Он знал, что в последнее время Кутателадзе был не по рангу приближен к Матушке, а потому истинно желал, чтобы все стало на свои места. И раз уж Лисовский считается первым советником, значит, его мнение должно восприниматься более значимо. Порядок превыше всего. Будь его воля — он бы эту Гориллу приструнил, в два счета поставил бы на место. Так подумал Матлашенко и тут же осек себя на мысли, что вряд ли ему удалось бы остепенить дикаря, это умеет делать только Матушка…