Всеволод Нестайко - Чудеса в Гарбузянах Страница 31

Липки — всего лишь одна улица, что протянулась по всему концу села, огибая липовую рощу и переходила в полевую дорогу.

Когда-то это был старый путь на Васюковку и далее на юг, в Крым, путь, которым чумаки ездили за солью. Движение тут было очень оживленным, и, как вы помните, рядом с дедом Коцюбой когда-то стоял тут даже шинок Стефана Бойко.

Но потом дорогу на Васюковку спрямили, построили мост через Голубеньку, и этой старой дорогой уже никто не ходил. Разве что механизаторы в поле. Да и то редко.

Значит, с этой точки зрения идея перекопать дорогу вызвать осложнения вряд ли могла.

Сначала, засветло, решила копать за дедом Коцюбой, у рощи. Там прибывшие увидеть их никак не смогут. А это направление казалось ребятам самым важным. Ведь если «мерседес» будет уезжать после «операции», то наверно всё-таки, через поле на Васюковку, чтобы не ехать через всё село. Да и прибыли они в Липки именно с той стороны, из Васюковки. В этом ребята убедились, когда с заступами в руках кружным путём добрались до липняка. На дороге было четко видны следы «мерседеса».

— Вот тут! — сказал Сашка Цыган.

Дорога в этом месте шла овражком. С одной стороны начинался липняк, с другой — крутой склон, а за ним сразу глубокая лужа. Объехать было невозможно.

Ребята поплевали на руки и принялись за дело.

— Глубже, глубже копайте! — командовал Сашка Цыган. — И землю на одну сторону сбрасывайте, вот сюда. Чтобы было как противотанковый ров. А то у этих «мерседесов» такой мотор, что…

— Ага! Глубже! Тут хоть бы как, — недовольно буркнул Марусик.

Заступы скрипели, ребята тяжело дышали.

Перекопать битую дорогу, которую сотни лет раскатывали, трамбовали колесами миллионы всяких разных возов, колымаг, дормезов и других средств передвижения, — ой, нелегкое это дело.

Земля была твёрдая, как камень.

До самых сумерек провозились друзья. Но дорогу всё-таки перекопали. Упрямые они были ребята.

— Не пройдет! Не только «мерседес» — вездеход «Нива» и то не пройдет! — уверено сказал Сашка Цыган.

Уставшие Журавль и Марусик, которые лежали навзничь у края дороги, только молча тяжело вздохнули в ответ.

— Ну, а теперь глянем, что они там делают, и — на другой объект! — скомандовал Сашка Цыган.

— Да подожди! Дай отдохнуть немного. Ишь, упорный! — запротестовал Марусик. — У меня спина не разгибается.

— Они ждать не буду, их твоя спина не интересует. Вставайте, ну!

Но ни Марусик, ни Журавль даже не пошевельнулись.

— Ну хорошо. Десять минут на отдых.

Однако и через двадцать минут ребята не поднялись. Только через полчаса Сашка Цыган сумел поднять их. И откуда у него бралась эта энергия?!

Посреди двора горел костер. Иностранцы сидели вокруг костра и разговаривали. И снова больше говорил старый «ковбой», а те двое слушали и лишь иногда вставляли пару слов. Ничего копать, кажется, они не собирались.

— Странно, — пожал плечами Сашка Цыган. — По-моему, им давно можно было бы и начинать.

— Это они хотят сбить нас с панталыку, — сказал Марусик. — Они же видели Журавля, и подозревают, что какая-то ребятня за ними следят. Вот и решили дотянуть до глубокой ночи.

Журавль промолчал.

— Может… Может, и ждут, чтобы все уснули, — согласился Сашка Цыган. — Но не на тех напали. Идём!

Между двором, где когда-то старые Кандыбы, и двором покойной Степаниды Неварикашу (той самой, помните, что, как и Павлентий, была понятой, когда искали клад). Липовая улица была очень узкой. Очень узкая и очень разбитая. Тут и без этого всегда застревали подводы, а в непогоду буксовали машины.

Лучшего места для преграды и не найдешь.

Тем более, что улица отсюда начинала подъем на пригорок, а уж затем спускалась к липняку.

Поэтому иностранцам совсем не было видно, что тут делается.

— Ну, давайте! Дружно! Не расслабляйтесь! — закомандовал Сашка Цыган, когда они, снова таки огородами, в обход, добрались сюда.

— Но, ребята… — сказал вдруг Журавль, почесывая затылок. — Вам хорошо, у вас дома никого, а мои мать и бабушка там уже, наверно, паникуют, думают, что мы утонули. Никто же так поздно рыбу не ловит.

— Так что ты предлагаешь? — скривился Сашка Цыган.

— Ну, пойти, покрутиться, поужинать, сделать вид, будто идем на сеновал спать, а самим сюда.

— У тебя только ужин в голове! Нет! Сначала перекопаем, а уж потом…

— Не вопрос! — поддержал Сашку Цыгана Марусик. — А то будем ужинать, а они…

— Ну хорошо, — согласился Журавль.

— Только давай быстрее, а то…

Но всегда, когда хочется быстрее, когда надо быстрее, выходит наоборот. Это уже закон.

Журавль так старался, что черенок заступа неожиданно — хрусть! — и сломался. Он, правда, и так был надломан. Но надо же, чтобы именно сейчас…

Журавль аж плюнул от досады. Ремонтировать заступ в темноте без инструментов нечего было и думать.

— Есть надо меньше! — прошипел Сашка Цыган. — А то такую силу наел, что всё сломаешь.

Журавль только виновато вздохнул. Два заступа — конечно, не три. Дела пошли ровно на треть медленнее. Журавль подбегал то к одному, то к другому:

— Дай покопать. Ты уже устал. Дай!

Но ни один, ни другой не давали.

— Отойди.

— Не мешай.

Журавль на минутку отходил, а потом снова начинал:

— Дай! Ну смотри, как ты сопишь.

— Знаешь, беги домой, — сказал Сашка Цыган. — Правда, там уже волнуются. А мы потом.

— Нет! — замотал головой Журавль. — Без вас не пойду. Дай я покопаю.

— Еще один хочешь сломать? Пусти! Ну, пусти, говорю! Всё равно не дам.

Эх! Какая же это мука смотреть, как друзья работают, а ты стоишь, ничего не делаешь. Из-за того, что нет инструмента. Большое дело инструмент.

— Ну дайте… Ну!

Марусик первый сжалился. Потому что всё-таки устал.

— На уже. Покопай немного.

Журавль схватил заступ с таким азартом, словно это был ценный подарок.

Минут через двадцать, когда Марусик отдохнул, позволил себя подменить и Сашка.

В небе давно зажглись звезды и молодой месяц серебряным парусом выплыл на необъятный небесный простор.

— Ну всё! Хватит! — сказал наконец Сашка Цыган.

Несмотря на усталость до Бамбур бежали очень быстро. Мать и бабуся стояли у ворот.

— Ну, слава богу! — всплеснула руками бабуся, издалека увидев ребят.

Мать молчала, пока не подошли.

— О! Это такая рыбалка? Вместо удочек заступы, — улыбнулась мать.

— Что это за рыба нынче пошла? Не подводная, а подземная какая-то. Что за сорт? Как называется?

— Да мы… мы червяков копали, — запинаясь, сказал Журавль.

— В три заступа. И так, что даже один сломали? — спросила бабуся.

— Да это они, наверно, клад искали… Да, сынок?

Журавль отвернулся. Не любил он врать матери.

— Вот вы какие! От вас не спрячешься, — вместо Журавля ответил Сашка Цыган. — Искали. Правда. Но… — он вздохнул и развел руки.

— Эх вы, копатели! — ласково помолвила, ероша волосы сына (он была довольна собственной догадливостью). — Ну, бегите ужинать, а то всё перестояло.

После ужина ребята пошли «спать» — покарабкались на чердак к Цыгану (словно знали, что им придётся ночью куда-то идти, и еще вчера договорились с матерью Журавля, что ночевать будут вместе).

На чердаке было темно, тихо, пахло сеном, чабрецом, мятою, еще какими-то травами, которые сушились под крышей. Где-то в углу стрекотал сверчок.

— Ждем, пока не лягут спать, и тогда… — сказал Сашка Цыган. — Только и правда не засните.

Предупреждение оказалось не лишним. Ибо уже через две минуты Журавль видел первый сон, задремал и Марусик. Пришлось Сашке Цыгану их расталкивать.

Слезли с чердака осторожно, мягко ступая на лестнице, чтобы не скрипнуть.

Неожиданно загавкал Бровко.

— Да ты что, глупый!.. Это же мы! Цыц! Цыц! — зашипел на него Сашка Цыган.

Но Бровко рвался на цепи, бросался и жалобно скулил:

«Ребята! Я с вами! Ребята! Возьмите меня!.. Я вам пригожусь! Чувствую! Всем сердцем чувствую. Возьмите! Ну! Ребята!..»

Сашка Цыган был вынужден подойти и приласкать его.

— Цыц, глупенький, цыц! Ну не можем мы тебя взять. Ты нам только всё испортишь. Не можешь, извини. Сиди тихо. И сторожи тут хорошо. Сторожи!

Бровко замолк. Но не успокоился. Рвался, пока ребята не исчезли.

Небо затянуло тучами. Месяц и звезды скрылись. Ребята едва разбирали дорогу.

Стал накрапывать дождь.

— О! Этого еще не хватало, — буркнул Сашка Цыган.

— Наоборот. Для разных военных выкапывателей плохая погода — самая лучшая, — со знанием дела возразил Марусик.

Во дворе у «мерседеса» была поставлена палатка, которая светилась изнутри. На стенах колыхались тени. Дождь усиливался. Поднялся ветер.

— Э!.. Промокнем до нитки. Давайте в хату, — сказал Сашка Цыган.