Валерий Гусев - Фейерверк в пробирке Страница 4

Я вздохнул и пошел к директору, доложить о проделанной… то есть о непроделанной работе.

А на втором этаже меня едва не смел с лестницы Юраша Козлов.

– В аптеку? – крикнул я ему вслед.

– Ага! – отозвался он уже за дверью.

Эпидемия в школе началась, подумал я.

Но директор, когда я к нему вошел, был спокоен. Значит, эпидемии нет.

Он снял очки, отложил журнальчик с кроссвордами.

– Кстати пришел, Дим, – сказал он. – Как думаешь: транспортное средство, семь букв, третья «р»?

– Верблюд, – сказал я.

– Подходит, – директор снова посадил очки на нос, вписал слово. – А ты чего пришел? Какие проблемы?

– Ходил в больницу…

– Заболел? – он вскинул на меня глаза. – А по виду не скажешь.

– Я к Евгению Ивановичу ходил.

– А! Как он там?

– Никак! И не там!

– Выражайтесь ясней! – громыхнул полковник, вставая. – Что значит «никак»? Отвечайте по существу!

– Нет его там, Семен Михалыч. – И я рассказал все, что узнал сам.

Полковник нахмурился, призадумался, посветлел.

– Нет оснований для паники. Все ясно – забрали родственники, поместили в другую больницу. Перевозка больного в целях ускорения осуществлена левым транспортом. Нормально.

– Вы думаете? – Он меня немного успокоил. – А куда фрукты деть?

– Положи в холодильник в буфете. Я думаю, Евгений Иванович завтра нам позвонит и сообщит, где его навестить. Съездишь?

Я чуть было не ответил: «Некогда. В аптеку бегу». Но удержался и только кивнул.

Но Евгений Иванович не позвонил. Ни завтра, ни послезавтра. А послепослезавтра мы с Алешкой сидели за уроками: по глазу в учебник, по глазу в телевизор. Шел как раз сюжет из «Чрезвычайных происшествий». И вдруг слышим голос корреспондента:

– На днях в больницу номер пятьдесят доставлен странный пациент. Со следами побоев на лице, с рукой в гипсе и с полной потерей памяти. Обстоятельства его появления в больнице также весьма загадочны. В дверь приемного покоя позвонил неизвестный и со словами: «Что ж вы больными разбрасываетесь», – указал на стоящие под навесом носилки. После чего скрылся. На вопрос дежурного врача: «Как ваша фамилия?» – больной неуверенно ответил: «Кажется, Женя». – «Сейчас он помещен в хирургическое отделение. Просьба ко всем, кто знает что-либо о нем, сообщить в больницу номер пятьдесят, или в ближайшее отделение милиции, либо по телефону 02. Взгляните на него».

Мы взглянули. На койке с задумчивым лицом лежал наш Кажется-Женя! И мне показалось, что он нам подмигнул.

– Не слабо! – вскочил Алешка. – Я сейчас позвоню.

– И скажешь, я узнал: «Его зовут, кажется, Женя», да? Не спеши, Леха.

– Чего – не спеши? Ты что, Дим, не понял? Его похитили!

Надо признать, что Алешка быстрее меня врубился в ситуацию.

– Дим, он что-то ужасное узнал из той бумажки. Что-то для кого-то опасное. И его убрали. Помнишь, он следователя изо всех сил звал? Он хотел ему что-то сказать очень важное. Или предупредить о какой-то опасности. Вот его и утащили.

– А чего же он все позабыл, а? От перемены места пребывания, да?

– Чего ты смеешься? Ему что-нибудь вкололи, и все! Сейчас это просто.

А ведь он прав. Такое часто случается. И папа что-то похожее маме как-то рассказывал. Жаль, мы до конца не подслушали… И по телевизору сколько хочешь такое показывают.

– Знаешь что, Лех, – предположил я. – Ведь его украли в тот же день, когда мы ему эту записку показали, так?

– Точно, Дим, ты молодец! – Я даже покраснел от удовольствия. – Все очень просто. Нужно узнать, кто еще навещал его в тот день, и…

– …Папе рассказать, – завершил я.

– Конечно, – твердо согласился Алешка. И затарахтел: – Но не сразу… В другой раз… В подходящее время… Как получится…

Я молча показал ему кулак.

Он молча усмехнулся.

И не знали мы оба, что опять ввязываемся в очень опасное дело. Это не то что Никишову в ухо дать. Которое он еще не научился защищать каким-то там блоком…

– Дим, – небрежно спросил меня Алешка за завтраком, когда мама на минутку вышла. – Ты сегодня в школу идешь?

Я даже жевать перестал, уставился на него.

– Рот закрой, Дим, – дружески посоветовал Алешка. – Яичницу потеряешь.

Я проглотил кусок и спросил очень строго, как настоящий старший брат:

– Что задумал? Прогулять?

Алешка озабоченно кивнул:

– Прикрой меня, ладно? Я сбегаю в ту больницу, где Кажется-Женя раньше лежал. А ты нашей Любаше наврешь, что я к бабушке поехал…

– А у него есть бабушка? Точно знаешь? А вдруг нет?

– К нашей бабушке, Дим, – терпеливо поправил меня Алешка. – К маминой маме, Дим. Которая зубной врач. Запомнил? Запоминай дальше. Я поехал ее проведать. Потому что она очень скучает по своим внукам. И ей на пенсии, без чужих зубов, очень одиноко. А пенсия у нее очень маленькая, и ей поэтому телефон отключили…

Во намолотил! Бабушка скучает без зубов из-за маленькой пенсии, внуки выключили ей телефон, потому что она зубной врач маминой мамы. И нужно срочно к ней ехать… Да, а зачем?

– Лех, а зачем ты к бабушке собрался?

Тут Лешка, в свою очередь, чуть яичницу не потерял.

– Кто собрался? – спросил он с распахнутым ртом.

– Ты! К бабушке!

Алешка закрыл рот и молча покрутил пальцем у виска. Но этого ему показалось мало, и он веско добавил:

– Иди в школу, Дим! Тебе не помешает.

Тут вошла мама.

– Долго вы будете рассиживаться? Марш в школу! Да! – вспомнила. – Надо бабушке позвонить.

– Ей телефон отключили, – брякнул я. – Из-за пенсии.

– Шутка, – поспешно поправил меня Алешка.

После завтрака, пока Алешка бегал в школу за апельсинами, я все-таки позвонил в милицию и сообщил:

– Неизвестный гражданин, которого доставили в больницу с переломом руки в невменяемом состоянии, есть гражданин Лапушкин Евгений Иванович, учитель химии средней школы.

– Сообщение принял дежурный лейтенант Скворцов. Кто передал?

– Кот Матроскин.

– Понятно, – сказал сообразительный лейтенант. – Так и запишем: сообщение анонимное. Будь здоров, Матроскин.

Перед уроками Матроскин зашел в Алешкин класс, к его учительнице Любаше. (Она очень маленькая, но хорошая и доверчивая, и за это вся школа называет ее Любашей, даже первоклашки.) Я очень толково и достоверно объяснил Алешкино отсутствие: нашей бабушке отключили телефон, Алешка срочно поехал ее проведать. Все, что он намолотил за завтраком, только на первый взгляд казалось «окрошкой» (по маминым словам), а на самом деле Алешка все предусмотрел. На все возможные вопросы подготовил убедительные и правдоподобные ответы.

– Молодец! – похвалила его Любаша. – Ваш Алеша очень внимательный мальчик. – Тут она на секунду призадумалась и честно добавила: – Но не на уроках.

…А внимательный мальчик в это время прикидывал, как ему проникнуть в больницу. Охранник, к счастью, был сегодня не тот, с кем Алешка успел испортить отношения, но и этого нужно было как-то обойти.

Алешка не спешил и не пытался прорваться силой. Он некоторое время изучал обстановку. Внимательно приглядывался – какие тут порядки и распорядки. Чтобы углядеть в них слабое место, щелочку, куда можно шмыгнуть и раствориться в бесконечных больничных коридорах.

Углядел то, что ему надо.

Нянечка или санитарка, пожилая, в общем, старушка выкатила из боковой двери тележку, на которой были сложены стопки чистого белья. Подогнала тележку к турникету, взяла одну стопку, направилась в корпус. А за ней – деловой помощник – небольшой, но старательный. Тоже со стопкой белья, придерживал ее у груди подбородком, пыхтя от усердия.

Охранник и глазом не моргнул, лишь проводил его одобрительным взглядом.

Нянечка с Алешкой поднялись на лифте, прошли длинным коридором, остановились у дверей кладовки. Нянечка отперла и распахнула дверь, уложила свою стопку наволочек на полку. Алешка – тоже. И направился было по своему делу.

– Э! Э! – окликнула его нянечка. – Пошли вниз, там еще полно. И простыни, и полотенца.

– Щаз-з! Мы так не договаривались.

Нянечка подбоченилась и сказала:

– А на вид такой хороший мальчик.

– Ладно, – пообещал хороший мальчик, деваться некуда, – только я дяденьку своего навещу.

– Не выйдет, – сказала нянечка, – нет тут твоего дяденьки. Тут одни тетеньки.

Оказывается, они таскали стопки белья в женское отделение.

В общем, раза три еще Алешка съездил вверх-вниз, а потом нянечка показала ему, как пройти в мужскую хирургию. И наградила его яблоком. Которое Алешка сунул в пакет с апельсинами.

В третьей палате второй хирургии ничего за эти дни не изменилось, кроме того, что на той койке, где лечился Кажется-Женя, спал, отвернувшись к стенке и негромко похрапывая, другой больной. А соседом по палате оказался тот же дядька, что и раньше.

Алешка подошел к нему и брякнул на тумбочку пакет.

– Это что? – скосил глаза дядька.