Владимир Радзиванович - Под польским орлом Страница 18

На подступах к Липкам нас остановил приказ штаба армии. Опять бригада должна была изменить направление своего движения и к исходу дня 1 февраля сосредоточиться в районе Штрасфорда и Надажице.

Нашим правым соседом снова оказался 2-й гвардейский кавалерийский корпус Советской Армии. Слева же действовала 3-я польская пехотная дивизия.

Перед фронтом польских частей, упорно отстаивая каждый метр территории, дрались теперь мотобригада СС - "Нидерланды", 15-я пехотная эсэсовская дивизия "Летланд", 48-й полк 59-й пехотной дивизии и два охранных батальона.

Противник вел сильный огонь и переходил в контратаки. Лес гудел от сотен рвущихся мин и снарядов. Сухие хлопки выстрелов и разрывы мин порождали в лесу могучее эхо. Пахло гарью и порохом.

Было прохладно, но бойцы из-за непрерывных перебежек и волнения не замечали этого, пот заливал им глаза, хотелось пить. Река находилась близко, сразу за деревьями, и пули так густо плюхались в воду, что казалось - идет дождь.

У Надажице застали дивизию имени Костюшко. Она довольно долго топталась здесь на месте, не имея успеха. 1 февраля в 14 часов 50 минут части эсэсовской дивизии "Летланд" контратаковали нас. Контратаку мы отбивали уже вместе с костюшковцами.

Трудный был бой и 3 февраля Фашисты занимали отличную позицию вдоль северо-западного берега растянувшегося на десяток километров озера Груднянская Запора Водная и реки Гвда. Крутые берега озера, покрытые лесом, и наличие позади линии обороны рокадной дороги обеспечили противнику свободу и быстроту маневра.

Гитлеровцы выдвинули на передний край своей обороны громадное количество зенитных орудий. Используя их скорострельность, они били по нашим боевым порядкам, как из пулеметов. Стрельба зениток в редком лесу создавала такой оглушительный грохот, что солдаты совершенно не слышали своей артиллерии. Позже, осматривая прорванную нами оборону, я убедился в том,что зенитные орудия стояли у противника в одну линию с интервалами в сто метров.

3 февраля 1945 года после упорного боя части 1-й Польской армии форсировали озеро и заняли город Подгае, перерезав узел дорог на Ястрове Оконек - Лёндычек. Фашистские палачи и здесь показали свое звериное лицо. В Подгае в одной из конюшен мы нашли много обгорелых трупов солдат из дивизии имени Костюшко, попавших в плен во время лесного боя 1 февраля 1945 года. Эсэсовцы связали пленным руки колючей проволокой, а затем сожгли их живыми. И в то время как из конюшни неслись душераздирающие вопли погибающих там людей, пьяные нацисты горланили песни, даже пускались в пляс.

На следующий день, 4 февраля, кавалерийская бригада сосредоточилась в городе Ястрове и, заняв там круговую оборону, поступила в оперативный резерв командующего армией. Через город тянулись колонны польских офицеров, освобожденных частями Советской Армии из лагеря военнопленных в районе Гроссборна. Они томились там с 1939 года.

Оторванные от родины, близких и детей в течение долгих шести лет, вчерашние узники Гроссборна неудержимо стремились домой. Мы их и не задерживали. Большинство из них было деморализовано долгим пленом и сбито с толку вражеской пропагандой. Нужно было, чтобы они вернулись на свои пепелища и посмотрели, чего там натворил враг. Мы не сомневались в том, что после этого они лучше поймут освободительную роль новой польской армии и добровольно присоединятся к нам.

Так оно и получилось. Многие из офицеров, плененных гитлеровцами в 1939 году, вскоре пришли в наши ряды как друзья.

Среди освобожденных в Гроссборне пленных встречались люди и других национальностей. Там не было только советских офицеров, ибо им фашисты предназначали смерть в таких концлагерях, как Майданек, Освенцим, Тремблинка. На советских командиров гитлеровцы не распространяли обычных прав, узаконенных Женевской конвенцией.

В Ястрове мне удалось наконец увидеть начальника штаба армии генерала Стражевского и обстоятельно поговорить с ним. Последний раз мы встречались за несколько дней до наступления на Варшаву.

Генерал пригласил меня в штабную столовую. Остроумный и находчивый, подкручивая свои пышные усы, он шутливо рассказывал о ходе Варшавской операции. Это был рассказ хорошо поработавшего человека, довольного результатами своего труда.

Стражевский - много переживший в своей жизни человек - был оптимистом и хорошим солдатом. Мне всегда нравились его непосредственность и простосердечие. Однако задерживаться долго в штабе армии я не мог.

Через час наш штабной автобус, деловито урча и подскакивая на ухабах, уже мчал меня в бригаду. Ночь была беззвездная, темная. Издалека доносилась чуть слышная перестрелка. Под веселый хохот солдат, сидевших в кузове машины, с дороги то и дело стремглав удирали зайцы, ослепленные светом фар.

* * *

К исходу дня 9 февраля 1-я Варшавская кавалерийская бригада заняла оборону на рубеже Вельбоки - Клосово - Новизна - Липе. Фронт был немалый восемь километров.

Правее нас, на рубеже Надажице - Иловец - Вельбоки, стали в оборону 6-я и 3-я польские пехотные дивизии. А 2-я пехотная дивизия рано утром перешла в наступление с общим направлением на Клосово - Липе - станция Мирославец.

Боевая задача, поставленная перед кавалерийской бригадой, была нелегкой. Полки за месяц боев понесли уже значительные потери, а маршевые запасные эскадроны, сформированные из новобранцев и оставленные в начале наступления на Варшаву в городе Отвоцк, находились еще в пути.

В случае наступления значительных сил противника нам пришлось бы солоно. К тому же и местность никак не благоприятствовала: впереди был лес, занятый противником, а наши уланы стояли в открытом поле, вдоль шоссе, опираясь на редкие населенные пункты.

В эти дни, разговаривая с командующим армией генералом Поплавским, мы мечтали о конных рейдах по вражеским тылам и тихонько поругивали генерала Корчица, "отнявшего" у меня лошадей в Клева ни.

На 10 февраля было спланировано наступление 6-й и 2-й польских пехотных дивизий. В результате завязавшихся боев некоторого успеха добилась только 2-я пехотная дивизия генерала Роткевича, вышедшая на северную опушку леса, левее Херцберга.

Густой вековой лес, масса мелких озер, безвестных речушек и глубоких оврагов - все это значительно усиливало противника и очень осложняло наступательные действия наших войск.

Активно контратакуя части 6-й дивизии, противник нависал над правым флангом нашей бригады. Это нервировало весь личный состав. Никто из нас не был уверен в прочности стыка с 6-й дивизией, и будущее полностью подтвердило эти опасения.

Гитлеровцы, давно пристрелявшиеся по селу Рудки, где размещался штаб кавбригады, вели прицельный огонь. В здании штаба вылетели все стекла, мой автомобиль, стоявший во дворе, прямым попаданием снаряда был разнесен вдребезги.