Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев Страница 24

– Пётр Фёдорович, сколько человек – двое?

– А что много? Поди, какую б…ь приглядел?

– Что Вы, – от души рассмеялся тот, – в пределах Павлодарской области не занимаемся этим. Когда он смеялся, у него сильно обнажалась верхняя десна.

…Головеров Анатолий Григорьевич страстный геолог. Каждая аномалия приводит его в положительный трепет. Но, несмотря на это, вчера и позавчера мы крестили его на все лады – знал, что мы приехали, и не появлялся до вчерашнего обеда в контору, а командировка наша скоротечна. Но при встрече обиды исчезли, так искренне он реагировал на наше желание разобраться в аномалиях. На таких можно опираться. Маленький, пухленький, моложавый, с лысинкой на макушке, нрава весёлого, с вечной улыбкой. У него интересный лоб: широкий и без того – выше висков он расширялся. Излишне подвижен. Говорят, он надоел всем с керном и аномалиями. Именно наш человек, близок нам по духу.

– Давай, Игнатич, поедем в аэропорт, сдадим вещи в камеру хранения и поедем в музей.

– А я бы лучше заехал на самосвале в магазин «Динамо», посмотрел там рыболовецкие крючки и сразу в аэропорт.

– Так у нас ещё останется в запасе шесть часов до отлёта.

– Ну и что?..

Узнаю неистребимого провинциала. Чтобы идти в театр – непременно являться за час, а уж лететь куда или ехать – за сутки раньше прибыть и сидеть на мешках. Сам еле избавился от этого.

– Что ж, ты езжай, а я буду сидеть и читать газеты.

– Бог с тобой, я тоже буду читать и кое – что запишу, – согласился я. Но когда самосвал скрылся из виду, я загрустил – столько свободного времени?! Однако сходил в туалет, смыл с ботинок пыль, и теперь сижу на террасе аэровокзала и записываю свои впечатления, Игнатич рядом читает газету «Звезда Прииртышья».

…Технорук Анатолий Егорович – моего возраста. Невысокого роста, слегка кривоног. Стоит на земле прочно, но ходит легко. Крепыш. Ему знаком бокс, самбо и штанга. Ест иногда почему-то раз в сутки, но капитально: борщ плюс пять котлет и прочее. Игнатич говорит, что его желудок может переваривать гвозди. Но велико было наше удивление, когда его прохватил понос. В тёплой куртке и неизменно коричневом берете (по-моему, он спит в нем), причём берет на нём держится как на поросёнке из сказки «Три поросёнка и серый волк». Говорлив. Но дело своё, видно, знает и располагает к себе. Жили мы хорошо, с юмором.

Семиречье

14. 04. 1974 г.

Наши в поле. Нам велено выезжать в понедельник, но в пятницу получить деньги не удалось и мы, видимо, выедем в ночь с понедельника на вторник. В конторе были Гендос (старший техник), Надя (инженер) и Августа Павловна (инженер). Сегодня в воскресенье погода дождливая и неизвестно, какая будет завтра. Сейчас буду собирать вещи.

…Вчера приезжал Прокопий (мой дядя) из Капчагая. Зону отдыха оставил, вернулся работать снова в трест старшим инженером, говорит: – Здесь что? Никакой материальной ответственности – одни бумажки. Страшно «мудрый» в житейских делах мой дядя. Тётю Гутю увёз к себе в гости.

…В пятницу я поговорил с Исмаилом Мухамеджановичем (будущим своим шефом). Пока штатное расписание не утвердили: министра нет, заместитель новый, некому подписать. Езжай в поле, если что получится – отзовём.

…В редакции изменения. Вениамина Ивановича Ларина назначили редактором журнала «Простор». Кто будет редактором «Вечерки»?– неизвестно. Встретил поэта Валентина Смирнова. «Почему не появляешься?» – спросил меня. «Еду в поле». Надо позвонить Анису (Василию Анисимовичу Бернадскому), вчера звонил – он оказался на банкете у Ларина.

Погода скверная, но птицы поют. Охота написать статью о Талдыкурганцах. Надо выбрать время – заехать в экспедицию.

16. 04. 1974 г.

Мы с Игнатичем в Уштобе, в скверике у железно-дорожного вокзала. Два часа дня, пока за нами никто не приехал. У каждого из нас по рюкзаку и спальному мешку. Местные алкоголики атаковывают: кому закурить, кому 10 копеек. И не дай бог, с кем заговорить – наплетёт невероятно что, но самое главное – он не такой как все остальные пьяницы. Как только в пять ночи вошли в вокзал, меня атаковал обвешанный медалями «бич», от него я узнал, что чемодан у него в Москве на Курском вокзале в камере хранения. В доказательство он показал жетон с клеймом Курского вокзала. Жил он в 73-м году в посёлке «Кировский» Талды – Курганской области. Три раза жена его садила на 15 суток, но старшина милиции посоветовал уйти от неё, он внял его совету. Жил в Уштобе, работал на мясокомбинате, но начальник каждый день подходил к нему и спрашивал: «Когда подашь заявление об уходе с работы, что ты тут заработаешь?» Он подал заявление. Пропил с другом расчёт, ждёт с моря погоды, в надежде уехать в Москву, получить чемодан и устроиться работать у друга, который сейчас начальник ОРСа, а когда – то они вместе «по девкам ходили».

После разговора он уже бесцеремонно у меня закуривал, показывал на карте, которая украшала вокзал, места, где бывал. Хорошо, что вмешался Игнатич и дал отповедь: «Я среди этих алкашей десять лет жил. Пока сам себе он не вдолбит, что пора бросить пить, ничто его не спасёт. Но обычно у него всё выходит наоборот – виноваты другие». Я в это время, конечно иронично, давал советы «медаленосцу» искать спасение в женщинах.

– Так не принимают же! – уставился он мне в глаза.

– А ты повкалывай, авторитет заработай.

– За восемь копеек 15 суток дала.

Спрашиваю: – Как за восемь копеек?

– Пришел я домой, попросил что-нибудь поесть. Она дала два яйца и говорит: «Каждое яйцо стоит рубль. Ты мне должен два рубля». Тогда я взял второе яйцо, первое-то уже съел, и запустил ей им прямо в лоб. Она выскочила, я думал, утирает лоб, а она позвала милицию, и меня посадили на 15 суток. Потом, правда, бегала меня выручать, пожалела, но судья не освободил…

…Ходил к тёте Любе (родственнице Э. К. Кима – нашего бывшего начальника) на дом, узнать, не заезжали, случаем, наши. Никого не было. Приехали за нами только в четыре часа дня. До этого времени пришлось довольствоваться зрелищами, в которых главная роль отведена бичам. Собственно, «бичом» я мысленно назвал только одного. Он был сравнительно молод, само собой, не брит. На нём какие-то полуватные штаны – замызганные – и такая же замызганная куртка. Пока мы сидели в сквере, он раз пять обходи мусорные урны, заглядывая в них тщательно, в