Истории из жизни петербургских гидов. Правдивые и не очень - Наталия Алексеевна Хрусталева Страница 27

коллег. Здесь, как и в стране в целом, быстро происходили разложение, разрушение, деградация. Крушение огромной державы сопровождалось распадом отдельных ее составляющих. Сначала развалилась система обслуживания туристов в целом. Каждое отделение «Интуриста» обрело самостоятельность. Однако на этом процесс не закончился. Части ЛО ВАО «Интурист» тоже быстро ушли в автономное плавание, считая, что им выгоднее существовать отдельно: гостиницы, автобаза, офис с гидами. Каждый стремился взять столько свободы, сколько мог, ожидая от нее быстрых дивидендов. Слово «свобода» (читай «выгода») коснулось и гидов-переводчиков. Образовалось «Товарищество гидов-переводчиков». Должности начальников языковых групп стали выборными. Некоторые из моих бывших коллег боролись теперь за «справедливость», которую они понимали, как работу с наиболее «выгодными» группами. Одна моя приятельница говорила тогда: «У гидов сегодня в глазах – по доллару, а если влезет, то и по десять». Агония Ленинградского «Интуриста» продолжалась и закончилась в конце концов крахом.

В девяностые годы я успела поработать с немцами на автобазе «Интуриста», где возникла тогда своя небольшая фирма. Туристы приезжали на автобусах из Финляндии и находились в городе три дня. Фирма просуществовала несколько лет, пока иностранный туризм почти не сошел на нет. Иначе и быть не могло. Энтропия, расширяясь, охватывала все большие сферы. Росла преступность. На Дворцовой площади, перед Эрмитажем попрошайничали оборванные дети. Окружив иностранцев, пытались вырвать у них из рук сумки, а невдалеке стояли взрослые организаторы этого разбоя и наблюдали за происходящим. Одна моя коллега пострадала возле Эрмитажа. На нее напали не дети, а молодые парни. Пытаясь вырвать сумку, они повалили ее на землю. От нападавших ее спасли мужчины из группы, которую она сопровождала.

С этого момента я сильно охладела к работе с туристами и постаралась переключиться на другие виды профессиональной деятельности с иностранным языком (репетиторство, письменные и устные переводы). Прожить на одну зарплату доцента без подработок было в те времена естественно невозможно. Этой зарплаты хватало от силы на одну неделю. К тому же в продовольственных магазинах изобилия, по крайней мере поначалу, не наблюдалось.

Очень умиляли поздравления немцев с наступлением в нашей стране свободы и демократии. «Теперь вы можете без проблем поехать за границу», – говорили они. Нам с трудом хватало только на еду и насущные бытовые нужды, за границу ехать почему-то не хотелось. А если бы и хотелось… Приезжая к нам, гости нашего города совсем не представляли себе весь ужас нашей ситуации. В ресторане их кормили досыта, гостиница была приличной. За три дня с полной программой они не успевали понять, что у нас происходит. Впрочем, скоро поток туристов в нашем туристическом бюро уменьшился, а потом и сама фирма перестала существовать. Новую работу с туристами я искать не стала. Время от времени мне звонили и предлагали поработать гидом, и я соглашалась. Однако все больше времени отнимали у меня переводы, к тому же мне предложили преподавать, а потом и заведовать кафедрой в частном вузе, где обучали будущих переводчиков. Эта деятельность показалась мне гораздо более интересной и, что там говорить, более безопасной, чем работа гида.

К этому времени появились по-настоящему частные туристические бюро. Они отличались от тех обломков прошлого, которые принимали иностранцев в нашем городе в начале девяностых. Как-то ко мне пришел бывший ученик с курсов «Интуриста». Он хотел открыть собственную фирму. Его план показался мне тогда трудно выполнимым. Однако постепенно частный бизнес проник и в эту сферу деятельности. Новые фирмы возникали, а через какое-то время многие из них исчезали, лопаясь, как мыльные пузыри. Причины этого были разные, в том числе и криминальные разборки. Знаю, что владельца одной туристической фирмы убили и многие хорошо знакомые мне гиды оказались на улице. Найти работу было нелегко. Мои любимые бывшие коллеги начали отчаянно бороться за место под солнцем. Они пытались выпытать у своих друзей, превратившихся в соперников, где те работают, чтобы потом правдами и неправдами получать группы в их фирмах. Одна моя бывшая коллега, чтобы устроиться в бюро, где я работала, утверждала, например, что она моя близкая подруга и пришла сюда устраиваться исключительно по моей рекомендации. Это было явной неправдой. Впрочем, у многих тогда моральные принципы отошли на задний план перед проблемой выживания. У нас, знавших иностранные языки, были различные возможности, чтобы заработать, у представителей многих других профессий их просто не было.

«Молодые реформаторы» продолжали не слишком удачно реформировать нашу жизнь. Друзья из дальнего зарубежья поняли, наконец, что демократией и свободой сыт не будешь. От моих бывших туристов мне стали приходить продовольственные посылочки из Германии и Австрии, которые очень выручали нашу семью. Конечно не мне одной. В нашем городе-побратиме Гамбурге население стало собирать и отправлять продовольствие и одежду для жителей Санкт-Петербурга. До сих пор мы вспоминаем об этой помощи с благодарностью.

Когда «лихие девяностые» уже подходили к концу, ситуация в стране и в нашем городе изменилась в лучшую сторону. Санкт-Петербург перестал быть «криминальной столицей России», а «улицы разбитых фонарей» постепенно приобрели цивилизованный вид. Число иностранных туристов возрастало и я снова решила поработать в этой области на более регулярной основе.

Теперь каждый гид-переводчик сам заботился о своем графике работы, составляя его так, чтобы максимально «забить» все летние месяцы. За счет одной фирмы сделать это было трудно. Поэтому одно экскурсионное бюро выбиралось в качестве основного места работы, а с помощью других заполнялись промежутки между группами. Поскольку большие фирмы ценили лояльность сотрудников и с неодобрением смотрели на подработки в других местах, то дополнительную работу норовили от работодателей скрыть. Высокий сезон был недолгим, как правило, со второй половины мая до середины сентября, поэтому болеть или отдыхать летом не рекомендовалось, ведь потом приходилось жить на то, что было заработано в летние месяцы. Были турфирмы, где сезон длился несколько дольше – с апреля по октябрь или даже середину ноября, но таких было значительно меньше.

Из денег, заработанных за сезон, приходилось еще оплачивать лицензии в музеях. Их ввели именно тогда, на рубеже 21-го века. Правда, деньги платились в обмен на обучение, а обучение было для меня и моих коллег жизненно необходимым. На старом багаже после начала перестройки продержаться было невозможно. Ежегодно нужна была новая статистическая информация, сместились акценты экскурсионной деятельности, экскурсии нуждались в новом наполнении, к тому же появились новые объекты показа. Гидов уже давно никто не учил, никто им не помогал, за исключением, пожалуй, ассоциации гидов-переводчиков (что-то вроде нашего профсоюза). Мы все варились в собственном соку. Где вы, методисты, составлявшие для нас когда-то нужные для работы