Георгий Холостяков - Вечный огонь Страница 31

Командир лодки А. В. Бук и комиссар И. А. Станкевич радировали, что просят разрешения произвести эту работу в море, не прерывая выполнения поставленной задачи.

Потом Бук рассказывал:

- Мы отдавали себе отчет, насколько это трудно. Но я постарался представить, как поступил бы, случись такое в военное время, на боевой позиции. Пошел бы ремонтироваться в базу? Да конечно же нет!

В радиограмме указывалось, что переборка всех цилиндров займет до трех суток. Иными словами, лодке надо было в течение трех ночей обойтись одним дизелем. На это можно было пойти. Начальник штаба бригады и флагманский инженер-механик, с которыми я обсудил положение, тоже не видели пока оснований возвращать лодку в базу. И Бук получил добро продолжать плавание.

Что и говорить, лучше всего, когда с техникой в море ничего не случается. Но если нечто непредвиденное все же произошло, много значит не растеряться.

Силами одних мотористов в данном случае было, конечно, не обойтись. На лодке сформировали три рабочие смены из всех, кто имел когда-либо отношение к слесарному делу. Цилиндры левого дизеля были один за другим вскрыты, система смазки отрегулирована, а затем все снова собрано. И не на якорной стоянке, не на грунте, где работать было бы легче, а на ходу. Лодка маневрировала на своей позиции, в положенное время погружалась и всплывала.

С подробностями дизельного аврала, организованного с характерной для Бука обстоятельностью, я познакомился, когда, получив донесение о завершении работ, побывал на борту Щ-122 вместе с флагмехом бригады. На катер, встретившийся с лодкой в условленной точке, прихватили сынишку Александра Васильевича Вовку после отъезда матери он остался с отцом и временно жил на Саратове.

На борту лодки было решено, что поход ее может продолжаться. Вторая его половина проходила в условиях частых штормов. Волнами сорвало несколько стальных листов ограждения рубки. Но существенных неполадок в материальной части больше не возникало. Что касается произведенной в море переборки дизеля, то качество работы еще раз было оценено, когда потом, в базе, проверяли двигатели в связи с приближением очередного ремонта: оказалось, что этот дизель в нем не нуждался.

На пятидесятые сутки похода, перед тем как лодка должна была взять курс в базу, на Щ-122 приняли радиограмму от командующего флотом. М. В. Викторов поздравлял командира и экипаж с выдающимся достижением в боевой подготовке, каким бесспорно являлось это длительное и трудное плавание.

Пришла на лодку и другая радиограмма - лично Буку от начальника политуправления Г. С. Окунева. Из нее Александр Васильевич узнал, что оставлен в рядах партии.

Встречали Щ-122 торжественно. Почти два месяца не видели моряки земли, а небо - только по ночам. Зато теперь все было для них - солнце, весенняя зелень, музыка, орудийный салют, улыбки родных и друзей. Наши женщины убрали кубрик щуки на плавбазе, напекли для команды тортов...

Но от правил, соблюдавшихся при возвращении лодок из обычных походов, не отступили. После рапорта командира была, как всегда, подана команда Корабль к осмотру! А когда флагманские специалисты, проверив лодку, доложили, что существенных замечаний по ее состоянию нет, последовало приказание: Корабль к походу приготовить. И только сделав все, что для этого требовалось, экипаж сошел на желанную землю.

Заведенный порядок соблюли не проформы ради. Пусть лодка нуждалась в кое-каком ремонте, а люди в отдыхе. Но корабль оставался боеспособным, и ему надлежало быть готовым к выходу в море.

Все моряки Щ-122 были приглашены на обед в кают-компанию Саратова вместе с командирами и комиссарами других лодок. Подали даже вино - сэкономленное подводниками из походной нормы (иного у нас не водилось). Вина хватило на один тост - за партию, за Сталина. В этой здравице воплощалась общая готовность выполнить любое задание Родины.

А в другом районе Японского моря уже не первую неделю несла дозор и выполняла учебные задачи, включая и торпедные стрельбы, подводная лодка Щ-123. Командовал ею И. М. Зайдулин, комиссаром был В. П. Ясыров.

Этот экипаж провел в отрыве от базы два с половиной месяца - в полтора раза больше, чем Бук, и почти в два раза больше, чем Египко.

Третье экспериментальное плавание проходило в общем спокойнее первых двух. Устойчивая погода середины лета обеспечила подводникам много штилевых дней. Не подводила и техника. Но семьдесят пять дней - это все-таки семьдесят пять! Корабль и люди выдержали: большое испытание. И в прежние представления о том, на что способны щуки, удалось внести новую солидную поправку.

Увеличение сроков автономного плавания лодок было высоко оценено Советским правительством. Президиум ЦИК СССР наградил командиров и комиссаров Щ-122 и Щ-123 орденом Красной Звезды, а остальных моряков обеих щук орденом Знак Почета. Так на Тихоокеанском флоте стало три экипажа орденоносцев. Все они были из 5-й морской бригады.

Из длительных плаваний - опыт их тщательно изучался - делали практические выводы и конструкторы лодок, и штабы, и флотские хозяйственники. Понадобилось, например, мыло, растворяющееся в морской воде: эта мелочь позволяла обеспечить экипажу регулярную баню. Нельзя было больше считать добровольным освоение подводниками второй и даже третьей специальности (конечно, в определенном объеме). Мы стали требовать, чтобы каждый мог выполнять в своем отсеке обязанности электрика и трюмного, ввели соответствующие зачеты.

В больших походах возрастала роль кормильца команды - лодочного кока. Если на камбузе орудует такой мастер своего дела, как Романовский на Щ-117, это помогает поддерживать у всего экипажа бодрость духа. Но еще не каждый кок умел разнообразить пищу, радовать товарищей кулинарными выдумками, перестраивать меню при изменении погоды. Иные сами скисали в шторм А ведь кок на лодке один.

По совету начальника политотдела Шевцова я подробно остановился на работе коков на очередном собрании лично состава бригады. Напомнил старую флотскую поговорку, гласящую, что кок - второе лицо на корабле, отметил лучших лодочных коков, призвал учиться у них. И объявил: по вопросам питания команды кокам разрешается обращаться непосредственно к комбригу.

Расчет был на то, чтобы поднять у краснофлотцев этой специальности профессиональную гордость, чувство ответственности, а командиров лодок побудить больше интересоваться камбузом. Так это и поняли. Предоставленным им правом коки не злоупотребляли, с пустяками не приходили.

Опытные походы на продление автономности потребовали большого внимания в течение ряда месяцев, но бригада, понятно, жила не только этим.