Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин Страница 37

– Но в училище берут только после десятого класса. А два школьных года на мое содержание тоже потребуют денег, – возразил дальновидный паренек.

– Но ведь учеба в техникуме тоже расходов требует.

– Да, но тут специальность у меня будет. Ладно, чего все обо мне да обо мне, у тебя-то какие, Юрка, планы?

– У меня все просто, буду работать, – беззаботно ответил собеседник.

– Как работать? Кто ж разрешит малолетке?

– А кто запретит? Лето – сенокос, осень – уборка хлеба, зимой уйду на охоту с дедом.

– А как же учеба, Юра?

– Выучился уже, семь классов за плечами. Пора семью кормить.

– Неужели твоя мать не против?

– Против – не против, мне решать, один я мужик в доме остался.

– А дед?

– Дедушка уже стар, чтобы решения принимать.

– Но ты же сам говоришь, что он охотник.

– Охотник он хороший, семье помогает, но годы свое берут.

Разговор опять прервался. Ярко полыхал костер, от этого окру́га казалась темнее. Юрка подбросил еще несколько сухих веток, костер развеселился, дунул в лица парней раскаленным воздухом.

– Хватит подбрасывать, – посоветовал Сашка, – а то и мы вспыхнем и сгорим.

– Не сгорим, я слежу за огнем.

Юрка, обняв руками колени, внимательно смотрел на пламя, дивился диковинным пляскам огненных языков.

– Саш, пойдем завтра на Красный Яр, – оторвавшись от своих дум, неожиданно предложил приятель.

– А чего мы там забыли? – удивился Саша.

– Ты же знаешь, что все, кто уезжает в другие места, ходит на Красный Яр прощаться с родными краями.

– Но я ведь не навсегда уезжаю, летом вернусь, летом в техникуме каникулы.

– А мне хочется сходить. Кто знает, что нас ждет.

– Тебе-то зачем, ты ведь здесь остаешься? – не понимая душевного движения друга, сопротивлялся Саша.

– Но я ведь скоро тоже уеду – на сенокос, потом уборка хлеба, затем пахота яровых, а по первому снегу с дедом на охотничьи угодья к Шальновскому хребту надумали. Так что тоже до лета здесь не появлюсь.

– Юрка, раз тебе так хочется, я согласен, давай сбегаем на Яр, только не завтра, а дня через два, – добросердечно согласился друг. – А сейчас я пошел в шалаш, спать охота.

– Иди, Саш, я все там прибрал, похоже, что с прошлого раза никого не было. Траву расправь, я ее кучкой бросил.

Одна ночь осталась в округе хозяйкой, обняла и Качинскую сопку, и Шальновский хребет, и знаменитый Красный яр, и полноводный Илим, и вертлявую Тушаму. По-матерински всех убаюкала, утишила лесные чащи. Лишь кузнечик не унимается, да рой мотыльков, похожий на облачко, греется вблизи остывающего костра.

Только в следующий выходной Юрка с трудом уговорил Сашку сходить на Красный Яр, сделав вид, что обиделся на друга, не сдержавшего обещание. Сашка согласно махнул рукой.

– Ладно, давай, только по-быстрому: туда и обратно.

– На Яр по-быстрому не бегают, по крайней мере – туда, – резонно поправил друга Юрка.

– Не привязывайся к словам, иду только ради тебя и твоей прихоти.

Юрка насупился, но не нашелся, что ответить приятелю.

У каждого городка, села или деревни есть свои вековые доминанты, символы малой родины, ее эпицентры, которые никогда не забываются, а вдали от них снятся по ночам, дают ощущение опоры, незыблемого основания, жизненного ориентира. С детских лет, как только он что-то начал понимать, для Юрки Макарова Красный Яр стал олицетворением его деревенского мира.

Высоченный, почти вертикальный уступ, видный издалека, был похож на каменную стену, вытесанную неведомым исполином. Она, вырастая из земли, нависала над рекой на окраине села.

Даже могучий Илим, пытаясь спрямить свой путь, не смог за тысячи лет пробить стену, в которую вгрызался всей полнотой своих вод, и был вынужден повернуть на север почти под прямым углом. Когда идешь вдоль основания Красного Яра по берегу, высота, размеры стены и восхищают, и подавляют. Взглянешь вверх, и кажется, что сосны растут в небе, высоком, бесконечно глубоком, а сам ты чувствуешь себя песчинкой. Но вершина Красного Яра не остроконечная, но манящая, потому что на ней расположилась просторная поляна, как будто природа позаботилась о людях, указав им здесь место для размышлений и праздников. И юные сельчане, и старожилы не пропускают гуляний, посвященных окончанию посевной, а в начале лета вся округа на этой поляне отмечает праздник Троицы.

Не найти такого места в других деревнях, по всей округе, где в поднебесье могло бы разместиться столько людей.

А в конце учебного года вся поляна на Красном Яре охвачена ликующими голосами мальчишек и девчонок. В школе прозвучал последний школьный звонок. И уже сооружается большой шалаш-костер. Теплой майской ночью летят от него искры высоко в небо, и разносятся по округе веселые пионерские песни.

Уезжая надолго, все старались побывать на вершине, чтобы еще раз взглянуть на округу и запомнить душой и зрением родные места.

Вот и сейчас Саша с Юрой медленным шагом, с краткими остановками для того, чтобы отдышаться, поднимались по крутому склону. Тропинка шла по краю обрыва, петляя. На каждом повороте Юрка останавливался, разглядывал любимое село с высоты, на которой летают птицы. Внизу все было знакомо, только виделось сейчас в другом масштабе: в таком виде мальчишки будут вспоминать свои родные края, находясь от них за многие тысячи километров. Вот извивающаяся змейкой длинная центральная улица рассекает село на две половины. Вдоль домов деревянные тротуары, с высоты они напоминают светлые полоски утрамбованного песка. Уютная площадь около чайной: сейчас время обеда, несколько грузовиков стоят возле этого заведения, сладко пахнущего свежей выпечкой.

– Юрка, ну чего тормозишь? – подгоняет его еще не уставший Сашка. – И так тяжело идти после дождя. Поспешай.

– Да куда торопиться? Посмотри, какая красота открывается. Мы за ней сюда и пришли, – непонятные Сашке доводы приводил друг.

– Ты тогда смотри, а я ускорю шаг, с вершины больше можно увидеть.

– Хорошо, Саня, я догоню.

С высоты Юрка залюбовался большим двухэтажным домом, что стоял в самом центре села. В сторону Яра располагалась большая открытая веранда на втором этаже. Осанистые широкие ворота были раскрыты, сверкали на солнце окна без ставен с резными наличниками. По центру фасада, как раз под карнизом вальмовой крыши, развевался красный флаг. Это управление всем хозяйством.

– Юрка, – закричал нетерпеливый Саша, – хватит оглядываться, не то я поверну назад.

– Сейчас, сейчас, Санек, – ускоряя шаг и растирая по лбу капли пота, ответил Юрка.

Наконец, вершина покорена. А в награду – красота. Поляна, как маленькими солнышками, расцвечена одуванчиками. Сосенки-деточки протягивают мальчишкам свои мягкие лапки, предлагая познакомиться. Солнце в зените. Тени ребят короткие, четкие их очертания отчетливо видны на блестящей траве и на желтых цветах. Отбрасывал тень и сосновый бор, обрамленный, как кружевом, тоненькими беленькими березками и с резными листочками осинками. Отовсюду слышались ликующие голоса птиц.

Юрка подошел к краю обрыва, обхватил рукой искореженную