Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин Страница 38

– Каждый раз, Саня, когда я смотрю на округу отсюда, у меня дух захватывает, сердце как окрыляется, я как будто становлюсь другим, более значимым, что ли, любящим весь мир. Но вижу, что и весь мир любит меня. И это такое счастье, ведь так хочется взаимной, настоящей любви. Здесь я ее только и нахожу.

– Наверное, это от высоты у тебя головокружение начинается, – пропуская мимо ушей слова друга о любви или не понимая их, Саша попытался выразить свои ощущения. – Я тоже, когда подхожу к краю обрыва, чувствую внутри холодок – то ли от страха, то ли от радости родства с этим миром.

– Конечно, высота играет свою роль, но главное – красота наших мест, наверное, самых красивых в мире.

– Юрка, да что ты заладил – красота, красота? На нашей огромной планете, наверняка, есть места покраше наших. Я на картинках в учебниках видел.

– Не знаю, в других местах не был. Дед прошел всю Европу, он сказал мне, что краше родных мест не встречал. Уходя на войну, он поднялся на Красный Яр, чтобы запомнить родные места, чтобы воевалось смелее за Родину, которая осталась в его памяти такой, какой мы видим ее сейчас.

– Но, Юрка, ведь он на войне был, какая там красота: бомбы, пули, окопы, дым. Как он мог сравнивать? Мой отец тоже на войне был, рассказывал про разрушения.

– Нет, Санек, красоту всегда заметить можно. А красота родины незабываема. Дай мне руку.

– На. Чего ты опять придумал? – подавая руку, неуверенно спросил Сашка.

– Да ничего, давай поклянемся сберечь эту красоту, – торжественно произнес романтичный подросток.

– Ну, Юрка, ты даешь. От кого сберечь? Кто ее тронет? Не по силам это никакому человеку.

– От врагов.

– Не придумывай, какие враги сюда могут прийти. Война окончилась, врагов мы победили.

– Давай поклянемся беречь нашу землю, Саня, – сказал Юрка, не отпуская руку друга.

Сашка хотел высвободить пальцы, но передумал, залюбовавшись раскинувшимся в долине селом, далекими лысыми сопками, просторным Илимом, вдоль которого стеной стояла тайга, бесконечная и великая.

И крепко сжал Юркину ладонь.

Юрка выпятив грудь, расправив плечи, вдохновенно произнес:

– Я, Юрка Макаров, – и ткнул друга в бок – Повторяй.

– Я, Саня Бугров, – тихо произнес Саша.

– …клянемся беречь нашу родину от злых врагов, – проговорили друзья в один голос.

Неожиданно ребята развеселились и, стараясь перекричать друг друга, стали выкрикивать:

– Клянемся! Клянемся! Клянемся!

Им вторило эхо, отражаясь от стены Яра, оно летело ввысь, к небу, и вниз, к Илиму, как смелая птица залетало в родную деревеньку, касалось крылом глади Илима. И не было помехи этому согласному крику-клятве, и казалось, что вся округа вторила ему.

Когда мальчики немного успокоились, Саня в изнеможении простонал:

– Пошли домой, Юрка.

– Домой! Ты чего, давай еще побудем на вершине. Обойдем поляну, посмотрим во все стороны, отсюда видно пять деревень, при желании еще две увидеть можно.

– Ты, Юрка, как ребенок. Чего на них смотреть, деревни да деревни. Честно говоря, хочется в город, в другие края, где людей много живет, где тебя оценить по твоим талантам и заслугам могут.

– Не торопись, Санек, еще страдать будешь по такой красоте. По себе знаю, как только немного оторвусь от родного дома, появляется тоска, тяга какая-то непреодолимая.

– Что за тяга?

– Увидеть.

– Деревню, что ли? И что, от ее вида легче становится?

– Легче. Бывает, идешь с охоты, подходишь к деревне, а сердце внутри уже прыгает, радуется, что знакомый вид увижу, избы, Илим.

– Юрка, Юрка, фантазер ты. Пора, пойдем вниз.

– Саша, пойдем еще раз к краю нашего Яра.

– Ну ладно, пойдем, – нехотя согласился друг.

Ребята подошли к обрыву, держась за руки. И вдруг Юрка произнес такие странные слова, от которых Сашка оторопел:

– Это ты сочинил? – остолбенело спросил Санек.

– Нет, не я.

– А кто?

– Вырастешь, узнаешь.

Но сейчас, сибиряку Юрке Макарову, казалось, что эта мысль всегда была в его сердце, а Сергей Есенин только облек ее в такие верные и высокие слова.

2

Больше десяти лет с той поры не то что прошли – пролетели, промелькнули. Река Ангара стала известна, наверное, каждому человеку, живущему в огромной, набирающей силу и мощь стране. Гигантская бетонная плотина встала у Иркутска, поднималась, подобная ей, среди тайги вблизи Братска. Десант первопроходцев нацелился на Усть-Илимск.

В далекой Москве решалась судьба илимских деревень. Спорили специалисты азартно: одни говорили – вот здесь перегородим реку; нет – твердо возражали другие. Деревни переносить надо – убеждали первые. А зачем их переносить – махали руками другие, – спалить их надо, подумаешь, чалдоны[6] живут, пусть цивилизацию увидят. К их же благу переселим коренной народ.

Но к единому мнению ученые и строители не приходили, решали судьбу трех десятков деревень и великого Илима, с его речками и родниками, походя, случайно, тыча пальцем в карту. Попали в два островка, которые, словно малые лосята, пытаются переплыть Ангару, здесь же отвесный берег, выступающий из зеленой тайги. Вот здесь быть плотине! – поставили точку в далекой Москве. Двадцати километров не хватило Илиму, чтобы спасти от потопа свои берега и веси.

…В просторном кабинете председателя райисполкома Николая Степановича Белобородова за длинным столом, расположенным вдоль глухой стены, сидели двое: хозяин кабинета и его заместитель Иван Перфильевич Куклин.

– Иван Перфильевич, пришла наша пора. Вчера из облисполкома получил бумагу. Написано много, всего не перескажешь, позже прочитаешь сам. Главное в ней – надо закрепить ответственных лиц по работе с жителями в связи с их переселением. Ты мой заместитель, поручаю это дело тебе. Для организации эффективной работы нужно создать районный отдел по подготовке дна водохранилища будущей гидроэлектростанции. Во главе отдела нужно поставить коммуниста, желательно местного, лучше помоложе, поездок будем много. У тебя на примете кто-нибудь есть?

– Николай Степанович, я бы поставил во главе отдела районного землемера, тем более что службу опять переводят под управление в Братск.

– А ты его хорошо знаешь?

– С детских лет знаю, с его отцом дружим, – широко улыбнувшись, пояснил зам.

– А отец из местных?

– Ну а как же, его в районе каждый охотник знает.

– Надеюсь, что районный землемер подойдет. Как его по фамилии?

– Бугров Александр Павлович.

– А этот Бугров – член партии? – строго спросил начальник.

– Заканчивается кандидатский срок, – с гордостью за своего протеже, отметил этот факт его биографии Куклин.

– Кандидат, говоришь. Хорошо. Вот и дадим ему это задание, как партийное поручение.

– Правильно, Николай Степанович, – мгновенно согласился заместитель.

– Ты, конечно, как положено все проверь, по всем каналам. Отец фронтовик – это хорошо, но и сын по всем статьям должен подходить.

С заместителем председателя райисполкома Куклиным Александр столкнулся в коридоре.

– Это куда ты собрался? – показывая на чемоданчик-балетку[7], спросил зампред.

– В Братск, начальство вызывает.

– Какое начальство? –