Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев Страница 44

Представители класса, к которому принадлежала Мура, стали официально называться «бывшими людьми». Они потеряли свою власть и земли, и теперь настало время лишить их всего, что у них осталось. К середине лета все больше и больше этих людей становились бездомными или жили, набившись по многу человек в комнате; их привлекали к принудительному труду, и теперь даже поговаривали о том, чтобы помещать людей, доставляющих больше всего проблем, таких как священники и помещики, в концентрационные лагеря[292].

Владельцев сейфовых ячеек заставляли расстаться с их содержимым. Более дальновидные из богатых людей уже заранее спрятали свои ценности, замуровав их в стенах своих домов или закопав их в своих садах[293]. Живя в Петрограде, Мура сильно нуждалась в деньгах, чтобы платить астрономические цены за продукты питания, топливо и одежду для себя и своей престарелой хворающей матери. Весной она раздобыла наличные деньги, продав через своего работодателя Хью Лича акции, и заняла десять тысяч рублей у Дениса Гарстина, чтобы продержаться. Локарт был потрясен, когда узнал об этом. «Не сердись, Малыш, что я не попросила у тебя, – написала она ему, – потому что не хочу, чтобы между нами стояли любые денежные вопросы, разве ты не понимаешь?»[294] Но на полях своих писем она писала просьбы прислать муку и сахар; здоровье матери было ее постоянной заботой[295]. Мария Закревская знала о дружбе своей дочери с Локартом и считала его довольно молодым. «Какое умное лицо – но он выглядит на 18 лет!» – сказала она, когда Мура показала ей его фотографию. Когда Мура уехала в Йендель, полная дурных предчувствий, она договорилась, что в случае необходимости ее мать пошлет Локарту телеграмму, чтобы он помог ей деньгами[296]. (Тот факт, что она посчитала необходимым принять такую меру предосторожности, можно рассматривать как доказательство того, что она ожидала чего-то более опасного, чем поездка с целью увидеться с мужем, – побочной поездки в Киев, быть может.)

Мура сумела избежать самых худших жилищных условий, до жизни в которых были доведены представители ее класса. У нее больше не было собственного дома (или, скорее, дома Ивана), но ей удалось спасти квартиру ее матери в доме номер 8 на Шпалерной улице, расположенной близко к реке и посольству Великобритании. Как добилась этого, она никогда не рассказывала[297].

Ужаснее лишения собственности была враждебность большевистского государства и ЧК. Когда стало казаться, что власть большевиков может рухнуть, их отношение к «бывшим» стало еще более нетерпимым. Начинался период красного террора, и его атмосфера стала расползаться в летнем зное. Позднее в том же году один высокопоставленный офицер ЧК заявит: «Мы уничтожаем буржуазию как класс. Во время расследования не ищите доказательств того, что обвиняемый действовал… против советской власти. Первые вопросы, которые вы должны ему задать, – это: к какому классу он принадлежит, каково его происхождение… Именно ответы на эти вопросы должны определять судьбу обвиняемого»[298]. Впереди была классовая борьба, даже если этот класс оказался уже почти побежден. «Иного пути к освобождению масс, кроме подавления путем насилия эксплуататоров, – нет, – говорил Ленин. – Этим и занимаются ЧК, в этом их заслуга перед пролетариатом»[299].

Каким-то образом Мура избежала привлечения к принудительному труду, кражи личных вещей, лишения собственности, ареста и допроса. И все это несмотря на ее видное положение, происхождение и известную всем близость к английским империалистическим миссиям в Петрограде и Москве, которые к лету 1918 г., как считали в ЧК, участвовали в контрреволюционной деятельности. Она сама была на службе ЧК, но после июльского восстания левых эсеров эта организация чистила свои ряды от контрреволюционных лазутчиков. Мура, вероятно, выглядела как потенциальный кандидат.

Что-то спасло ее. В истории будет сделан вывод, что она заключила сделку, по условиям которой была отправлена шпионить на Украину. Люди из высшего руководства ЧК – ее начальник Феликс Дзержинский и его заместитель Яков Петерс – очень пристально и незаметно наблюдали за капитаном Френсисом Кроуми и Робертом Брюсом Локартом, и, когда июль сменился августом, а Мура поселилась в Москве, они начали проникновение в самые сокровенные дела английских агентов.

Миссия Локарта и его домашнее хозяйство изменились с тех пор, как Мура была с ним последний раз. Остались лишь сам Локарт, его секретарь Джордж Лингнер, молодой лейтенант Гай Тэмплин и, разумеется, верная правая рука – капитан Уилл Хикс. Джордж Хилл скрывался, а Денис Гарстин давно уже уехал, получив приказ отправиться на север, чтобы присоединиться к военным в Архангельске, за несколько недель до высадки там английских войск.

Обстановка тоже изменилась. В начале августа Локарт получил от властей уведомление, что он больше не может оставаться в гостинице «Элит». Гостиницу реквизировали для нужд советской власти – в этом конкретном случае для Исполнительного комитета Всероссийского центрального совета профессиональных союзов. Он был вынужден найти помещение для своего дипломатического бизнеса и в конце концов разместил свой офис в здании на улице Большая Лубянка в недобром соседстве со штаб-квартирой ЧК (казалось, от них невозможно было скрыться).

Был некий скрытый смысл в том, что и российская служба безопасности, и миссия Локарта занимали здания на этой древней улице. Если следовать по Большой Лубянке в сторону северо-восточного пригорода, то окажется, что она становится главной дорогой, ведущей в Ярославль, Вологду и Архангельск. Если бы армия союзников вошла в Москву, то Большая Лубянка оказалась бы той дорогой, по которой они шли.

Для проживания Локарту – ему повезло – удалось оставить себе свою старую квартиру, ту, в которой он жил вместе с Джин в те времена, когда работал в московском консульстве. Она находилась на пятом этаже жилого дома номер 19 в Хлебном переулке в том районе Москвы, где в апреле проводились жестокие налеты на анархистов. Это место теперь снова стало более или менее безопасным. Локарт и Мура перебрались туда 3 августа, и Хикс переехал вместе с ними[300].

В те самые выходные, когда они переезжали, в Москву пришло известие о том, что англичане высадились в Архангельске, – весть, которая повергла большевиков в состояние, близкое к панике.

В это же время Локарт был занят тем, что открывал новое измерение своего предприятия в России. Начав как друг большевиков, он стал втягиваться в опасный заговор с целью свержения большевистского режима изнутри путем проникновения лазутчиков в ряды ее «преторианской гвардии» – полки латышских стрелков.