Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Коллектив авторов Страница 47

НКВД Архангельской области. Другой руководитель «Мандалады», В.Лаптандер, был приговорен к расстрелу, замененному решением Президиума ВС СССР от 12 января 1944 г. 20 годами каторжных работ, и умер в тюрьме 9 февраля 1944 г. Остальные обвиняемые получили по 10 лет лагерей с последующим поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества. Один из ненцев был оправдан и сразу же отправлен на призывной пункт. Кроме того, 49 ненцев, в т. ч. семеро погибших, проходили по делу, но «не привлекались к ответственности». В июле 1990 г. прокуратура Архангельской области после изучения материалов дела пришла к выводу о том, что «… квалификация содеянного является правильной. Мера наказания определена к каждому из осужденных с учетом личности и степени участия в содеянном. Нарушений норм уголовно-процессуального закона по делу не установлено[291].

На этом можно было бы ставить точку. И все-же. Попробуем разобраться.

Материалы данного уголовного дела, в отличие от многих иных им современных, представляют внушительный том и содержат подробные протоколы допросов свидетелей и обвиняемых, которые, в частности, не позволили прокуратуре Архангельской области в 1990 г. в ходе кампании по реабилитации усомниться в справедливости обвинения 1943 г. Однако, именно чрезмерная подробность, обвинительная направленность и «сложносочиненность» показаний способствуют распространению убеждения о несправедливости выдвинутых обвинений. У этого сомнения имеются некоторые основания. Так, в списке 39 обвиняемых по следственному делу, 36 охарактеризованы как неграмотные, а расписывался в следственных документах и вовсе один – Валей Семен, остальные вместо подписи ставили родовые знаки-клейма. При этом в своих, данных через переводчика, показаниях лидер группы неграмотный кочевник – оленевод С. Ного признает себя виновным в том, что (приводим дословно): являлся одним из руководителей вооруженной бандитской группы, так называемой Мандалады, которая в переводе с ненецкого означает «сбор, созыв людей для похода против установленных законов советской власти, короче говоря, восстание против советской власти».

Творчество следователя в данном случае представляется весьма вероятным. Слишком емкое значение приобрело в протоколе ненецкое слово «мандалада». Подобные сомнения вызывают и иные объемные материалы дела – многостраничные переведенные на русский язык протоколы, скрепленные родовым клеймом. А ведь они являются единственным первоисточником для современного исследователя. Ненецкая письменность перед войной только зарождалась в столичных университетах, аудиозаписи не велись.

Указанные обстоятельства порождают спорадические всплески интереса к трагедии в ненецкой тундре. Творческий подход к делу со стороны следователя способствует переосмыслению событий 75-летней давности и возникновению двух крайних оценок.

Так, рядом исследователей действия участников «Мандалады» 1943 г. оправдываются и выстраиваются в общую канву национально-освободительного движения ненецкого народа против русской, в т. ч. советской, экспансии. При этом вспоминаются набеги ненцев на Пустозерск XVII–XVIII вв., волнения в ходе коллективизации[292], откуда перекидывается мостик к набиравшему в 1990-е гг. движению по вовлечению ненцев в финно-угорское движение, противопоставляемое многовековой русской колониальной политике[293].

Иной крайностью является поиск в тундре не только ненецкого, но и немецкого следа. Известно, что немецкое командование проявляло к Крайнему Северу самый непосредственный интерес. В годы войны на заполярных островах действовало несколько немецких радиометеостанций, Кригсмарине предпринимал попытки пресечь работу Северного морского пути, в полярных водах барражировали немецкие подводные лодки. Однако никаких свидетельств о причастности Абвера к ненецкому восстанию не имеется, протестует против этого и здравый смысл. Отметим, что в данном случае указанные исследователи обгоняют в своем творчестве даже следователя НКВД, действовавшего в рамках действовавшего уголовного законодательства.

Участники «Мандалады» были осуждены по двум статьям УК РСФСР: 58–2 (вооруженное восстание) и 58–11 (участие в контрреволюционной организации). При этом последняя не могла выступать в качестве самостоятельной, а лишь подчеркивала организованный характер преступного деяния. Диспозиция статьи 58–2 фактически исключала возможность вооруженного восстания без влияния извне: «Вооруженное восстание или вторжение в контрреволюционных целях на советскую территорию вооруженных банд, захват власти в центре или на местах в тех же целях и, в частности, с целью насильственно отторгнуть от Союза ССР и отдельной союзной республики какую-то часть ее территории или расторгнуть заключенные Союзом ССР с иностранными государствами договоры…». Официальный комментарий к статье полностью исключал всякую двусмысленность: «При морально-политическом единстве советского народа вооруженные восстания мыслимы в СССР только как акт международной контрреволюции, засылающей на территорию СССР своих агентов для организации выступления против советской власти». В качестве санкции предусматривались: «высшая мера социальной защиты – расстрел или объявление врагом трудящихся с конфискацией имущества и с лишением гражданства, … и изгнанием из пределов Союза ССР навсегда, с допущением, при смягчающих обстоятельствах, понижения до лишения свободы на срок не ниже трех лет с конфискацией всего или части имущества»[294].

Таким образом, немецкий след в ненецком восстании по сути являлся частным случаем объективного вменения, предусмотренного текстом уголовного закона. В самих следственных материалах и тексте приговора он отмечен не был. И только теперь, спустя десятилетия вновь безосновательно обнаруживается отдельными авторами[295].

В заключение согласимся с выводом о признании преступным характера действий участников «Мандалады», пошедших на вооруженное выступление против власти в военное время. При этом трудно отрицать наличие определенной преемственности восстания июля 1943 г. от имевших место волнений в ходе коллективизации 1930-х гг., его схожесть с инцидентами военного периода в ямало-ненецкой тундре, а также снижение доверия среди местного населения к советской (центральной) власти, вызванное формой и результатами подавления восстания[296]. Необходимо учитывать, что основной побудительной причиной действий участников «Мандалады» являлись не подрывные усилия немецкой разведки и не «акт международной контрреволюции», а социально-экономические трудности, вызванные сложнейшими условиями военного времени и особенностями местного жизненного уклада – сохранением традиционных форм хозяйствования, информационной и даже некоторой политической обособленности от центра страны. Вместе с тем, отметим, что указанные особенности не повлияли на бесценный вклад жителей Нененецкого округа в достижение многонациональным советским народом Победы в Великой Отечественной войне.

А. М. Демидов

Борьба органов госбезопасности с преступлениями, наносившими ущерб экономике СССР в годы Великой Отечественной войны

Одним из важнейших элементов системы обеспечения экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны были территориальные органы