Полина Богданова - Режиссеры-семидесятники. Культура и судьбы Страница 48

Ее брат, капитан Лебядкин, несмотря на низкие качества души, обладает почти сатанинской гордостью. Тип, созданный Достоевским, виртуозно сыгран актером. Как он, имитируя вдохновение, читает свои бездарные стихи, как искусно унижается, как держит всеобщее внимание, будучи ничтожеством и шутом! Во всем этом он черпает ему одному понятное удовольствие и наслаждение.

Раскрыть сложные, парадоксальные образы героев Достоевского, не просто вживаясь в них, но ища их в себе, ведь Додин говорил о самопознании, которым они занимались с актерами в период репетиций, – путь рискованный и смелый. Но он принес результат. Труппа актеров Льва Додина в этом спектакле продемонстрировала максимум своих возможностей, создав грандиозный спектакль, в котором глубокие и яркие психологические портреты соединились с точной аналитической мыслью. Тут Додина волновали не внешние социальные обстоятельства, а внутренние механизмы людских душ, в которых может крыться и святость, и порок.

«Самым интересным для меня остается человек, его душа, его природа в своей изменчивости. Природа, которая диктует ему самые высокие запросы к жизни. И чем он выше в своих устремлениях, тем труднее ему бороться с тем низким, что в нем есть. Никто не может так высоко подняться, как человек, никто не может так широко размахнуться, как человек, и никто не может так низко пасть, как человек. И нам интересно не то, как один человек с другим конфликтует, а как в душе человека конфликтуют между собой разные начала», – говорил Л. Додин.

Эти слова режиссера можно было бы отнести и к его прочтению романа Достоевского, и к интерпретации чеховских пьес, а более всего – к «Пьесе без названия». Это был третий опыт работы над драматургией А. Чехова. До этого был «Вишневый сад» и репетиции «Трех сестер», которые длились два года, но так и не дошли до премьеры.

«Пьеса без названия» мне показалась похожей на «Утиную охоту». (В подтверждение своей мысли о близости этих произведений я позднее прочла в одном из додинских интервью.) Интересно, что «Утиной охотой» в начале 80-х годов занимался Анатолий Васильев на своем курсе в ГИТИСе. Показательно и то, что у двух разных режиссеров одного поколения независимо друг от друга взгляды на вампиловский или близкий ему ранний чеховский образ оказались схожи.

Васильев в разборе пьесы А. Вампилова говорил о «беге по жизни», который характеризует героя. «Бег по жизни» – формула его существования на предельном внутреннем напряжении, связанном с борьбой двух противоположных начал в его душе, как «быть» и «не быть». Это было выражением его внутреннего конфликта, который не мог прийти к разрешению. Конфликт был мучительным, поглощающим все силы его существа, изматывающим, доводящим до безумия. И Зилов бежал от этого конфликта, бросаясь из крайности в крайность. Он мчался в бешеной гонке, а рядом умирали друзья, уходили любимые, а он только увеличивал скорость своего бега. Бега от себя самого.

Мне показалось, что и Сергей Курышев в роли Платонова играл что-то похожее. Та же жизнь на предельном напряжении нервов. Та же мучительная внутренняя борьба, которая не знает исхода. Те же броски из стороны в сторону, то к одной женщине, потом к другой, к третьей. Во всем и искренность, и жажда обретения, и усталость, неверие, апатия. Платонов в исполнении Курышева – сочетание двух взаимоисключающих свойств. Отсюда такая невероятная нагрузка на нервы и психику, такое сильное нагнетание эмоций.

Спектакль игрался в необычном пространстве (художник А. Порай-Кошиц), посреди сцены было озеро с настоящей водой. А наверху – подобие летней веранды, где размещался настоящий оркестр, исполнявший музыку. Актеры часто прыгали в озеро, некоторые сцены игрались прямо в воде. Любовная встреча Платонова и Софьи тоже разыгрывалась в озере: два обнаженных тела, сплетаясь одно с другим, демонстрировали силу страсти. Потом в этой воде будет болтаться тело мертвого Платонова, в которого выстрелит Софья. Его жизнь оборвется внезапно.

Что это за история? Что лежит в ее истоке? Каковы причины болезни Платонова, если это можно так назвать? Мы не застаем Платонова в начале его пути. Мы застаем его, когда он уже подошел к некой предельной черте существования, словно к обрыву. И его жизнь в спектакле – это балансирование над этим обрывом, и нужен был только один маленький толчок, чтобы он туда свалился. Платонов был смертником. И его приближения и уходы от роковой черты и показывали резкую кривую его существования. Его лицо и тело, погруженные в воду, волосы, прилипшие к черепу, создавали страшную картину – качающегося в воде трупа. Это был итог его жизни, которую сопровождало невыносимое страдание.

Но кто был виноват в этом страдании? Додин не говорил в этом спектакле ни о каких внешних обстоятельствах и причинах. Страдание, внутренний конфликт были производными личности самого Платонова. Конфликт этот зародился в нем, очевидно, уже давно. И если в юности он казался человеком неординарным, человеком, подававшим надежды, то довольно скоро превратился в спивающегося, лишенного воли и выдержки человека, носителя своей вины и беды одновременно.

А женщины, которые льнули к нему с невероятной силой? Софья (И. Тычинина), красивая, с рыжими волосами, похожая на русалку? Анна Петровна (Т. Шестакова) – умная, еще очень обаятельная и привлекательная в своем уже немолодом возрасте? Мария Ефимовна (Е. Калинина) – не слишком далекая барышня, которая сама провоцировала Платонова? Наконец, его жена (М. Никифорова), ординарная, бескрылая и очень обыкновенная особа, – что она могла в нем понять? Ими двигали обыденные женские страсти, самонадеянность, как у Софьи, которая очень неправдоподобно убеждала Платонова в том, что сумеет его спасти. Одиночество и еще какая-то неиспользованная женская потребность в любви, превратившаяся в одержимость у Анны Петровны, видевшей в Платонове человека, достойного ее чувств. Провинциальная глупость барышни, горячо желающей завести роман, не имея на это никаких оснований со стороны предмета своей страсти. В этой ранней чеховской пьесе, написанной автором в восемнадцатилетнем возрасте, дана убийственная характеристика женщин. Вот этот трезвый, без сантиментов, проницательный взгляд Чехова, отнюдь не лирика и идеалиста, а уже настоящего зрелого писателя, срывающего покровы с жизни. Анна Петровна произнесет очень важную для общего смысла фразу о том, что в происходящем с Платоновым виноваты все, потому что у всех есть свои страсти.

Такую пьесу никогда бы не поставил шестидесятник, Олег Ефремов к примеру, которому бы недоставало в ней краха «общественной идеи», как у Иванова. Здесь, в додинской постановке, «общественной идеей» даже не пахнет. Нет воздуха и аромата окружающего пространства, нет стесняющего свободные движения социального механизма. Есть только человек и его душа, в которой, как говорил Додин, «конфликтуют разные начала». Исследование человека и его драмы, кроющейся в нем самом, и есть важная тема режиссера, которую он проводит на материале не только пьес Чехова, но и ибсеновского «Доктора Стокмана», и голдингского «Повелителя мух».