Это история счастливого брака - Энн Пэтчетт Страница 53

– Он назвал меня коллектором? – спросила я сестру.

– Скорее книгу, – сказала Хизер. – Или даже обстоятельства в целом. Но нет, не тебя, не думаю.

Как бы то ни было, началась настоящая битва, целью которой было уберечь молодежь Клемсона и, полагаю, остальных жителей Южной Каролины – от меня. Кен Уингейт проиграл выборы в сенат штата и на пост губернатора (в 2002 году на праймериз он набрал в общей сложности четыре процента голосов) и теперь обратил все свое внимание на меня. Чтобы избавить родителей первокурсников и других неравнодушных граждан от перспективы путешествия по сточной трубе, которое он пережил сам, Уингейт разместил на сайте отрывки из моей книги: каждый случай использования нецензурной брани, каждое упоминание частей тела и того, как они функционируют, названия всех фармацевтических препаратов и наркотиков, фигурирующих в тексте, не остались без его внимания. Таким образом граждане могли получить полное представление о моей книге, не обременяя себя ее чтением.

Не то чтобы это как-то особенно меня шокировало. Я живу в Теннесси. «Обезьяний процесс» над Скоупсом[16] проходил именно здесь. Я не была знакома с Кеном Уингейтом, но подобных ему людей встречаю всю свою жизнь. Тем не менее его внимание раздражало. Одно дело быть обвиненной в преступлении, которое ты совершила, но когда тебя обвиняют ошибочно, это несколько обескураживает, а я считала обвинения беспочвенными.

Уж если с «Правдой и красотой» что не так, дело скорее в том, что там слишком много сиропа. Аудитория этой книги – преимущественно старшеклассницы. В 2005 году ее отметили премией Американской библиотечной ассоциации именно за то, что она была признана одной из десяти взрослых книг, наиболее подходящих для подростков. Это моя личная история, рассказ о том, как мы с Люси познакомились в колледже, стали подругами в магистратуре и как обе пытались проложить себе путь в литературу. Люси, потерявшая часть челюсти из-за последствий рака в возрасте девяти лет, годами подвергалась химиотерапии и облучению. В течение жизни она перенесла тридцать восемь восстановительных операций. Она была выдающейся личностью, яркой и сложной, требовательной и одаренной. Она была способна на огромную любовь и нежность и обладала даром претерпевать невероятные страдания. Она была моей лучшей подругой на протяжении семнадцати лет. Когда в тридцать девять она умерла, я написала книгу о нас. Написала, чтобы увековечить ее память, чтобы оплакать ее и чтобы продлить жизнь ее грандиозным мемуарам «Автобиография лица», раз уж я не могу продлить жизнь ей самой. Это была история геракловых усилий, направленных на то, чтобы пережить трудности и быть другом. Даже если определенные детали наших жизней были грязными, они – не содержимое канализационных труб.

Мои нью-йоркские друзья предлагали поехать в Южную Каролину вместе со мной, ожидая, что я несомненно выиграю гладиаторский бой. Друзья из Теннесси читали черновики моей речи и стонали при виде растущей стопки газетных вырезок. Моя подруга из Миссисипи пыталась меня отговорить. «Отмени мероприятие, – говорила она. – Отмени, отмени, отмени». Жители Миссисипи предпочитают не геройствовать перед лицом мракобесия коренных южан.

– Я никогда ничего не отменяю.

– Все когда-то бывает в первый раз.

В Клемсоне поднялся шум и хай – стараниями наспех организованной группы обеспокоенных родителей, которые прочли все пикантные подробности в интернете. Они не только призывали отменить программу или, по крайней мере, подобрать более подходящую книгу – «Убить пересмешника», скажем, но также, судя по всему, хотели, чтобы мне запретили появляться на территории кампуса.

«Как минимум, – писал один из выпускников президенту университета, – я верю, что петиция будет немедленно одобрена, а визит автора в Клемсон отменен. Иначе позор и вам, и всему университету».

В статье, опубликованной в «Андерсон Индепендент-Мейл» под заголовком «Протестующие: «Правде и красоте» не хватает красоты», автор писал: «В книге прослеживаются явные лесбийские отношения между мисс Пэтчетт и мисс Грили». Далее в статье цитировались слова семнадцатилетней первокурсницы, присоединившейся к протесту. «Дружба и любовь, изображенные в книге, – тот еще пример для подражания, – говорила она. – Любовь между этими двумя какая-то не такая». Репортер и семнадцатилетка наконец-то решились сказать то, на что всем остальным не хватало яиц: мы с Люси, судя по всему, занимались сексом. Только этим, оказывается, можно объяснить нашу любовь, верность и преданность. Секс был платой за трудные отношения – без секса все это вообще не имело смысла.

* * *

По пути в Клемсон я заехала в Спартанбург за сестрой. «Если бы речь шла о парнях, которые познакомились в колледже и пронесли свою дружбу через секс, наркотики и болезнь, получилась бы «Песня Брайана», – сказала она мне в машине. – Историю превратили бы в классный телефильм, а в честь тебя назвали футбольный стадион».

Мы надеялись, что конфликт исчерпает себя, как летняя гроза, еще до моего приезда. Но куда там. Мистер Уингейт продолжал транслировать свое отвращение и разочарование через газеты, а накануне моего приезда разразился пресс-конференцией прямо на территории кампуса. Выдержки из всех негативных отзывов, оставленных читателями «Правды и красоты» на «Амазон», распечатали на флаерсах и раздавали прохожим, ну а для тех, кому не хватило бумажек, цитаты также разместили на сайте местной религиозной организации под заголовком «Не только дифирамбы». Помимо этого, любой посетитель этого сайта мог ознакомиться с руководством для читателей моей книги, подкрепленным тезисами из Библии. Местная газета заявила, что к сорока протестующим родителям, дедушкам и бабушкам, а также выпускникам присоединились семь студентов.

– То есть не так уж и много, – сказал мне декан. Едва я приехала, меня от греха подальше укрыли в его кабинете. – И большинство из них приехали с Уингейтом.

Тем не менее людям в деканате, так усердно добивавшимся моего появления, явно было не по себе. Очень не по себе.

– Он выкупил целую рекламную полосу в газете. – Один из сотрудников нехотя протянул мне утренний выпуск «Гринвилл Ньюс». Рекламодателем значилась организация «Апстейт Элайв», о которой я ни разу не слышала.

Сверху большими оранжевыми буквами было написано: КЛЕМСОН: учебное заведение или клуб по интересам?

«Программа летнего чтения Университета Клемсона это:

1. Нарушение академической свободы выбора, потому что это ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ чтение.

Отказ невозможен, что лишает студентов выбора и компрометирует образ нашего университета как «рынка идей»…

2. Нарушение политики университета в том, что касается сексуальных домогательств, поскольку сексуальные домогательства в отношении преподавателей, сотрудников или студентов университета запрещены.

При этом первокурсников