Мы-Погодаевские - Михаил Константинович Зарубин Страница 6

Мы осознали, что нельзя в сторонке

Стоять: даешь колхозные дела!

ЯКОВ И ЯКОБ

Костенков Яков (Погодаев)

Охотником отменным был,

Он из двустволки, не гадая.

Влет селезней весенних бил.

Призвали в армию. Танкистом

После коротких курсов стал,

И под Смоленском в поле мглистом

Фашистский танк он увидал.

Сидел в том танке наглый Якоб,

По-русски — Яков) и курил

Сигарету. Он почти без тягот

Европу в танке покорил.

Имел сражений опыт крупный,

Легко противника громил.

По результатам совокупным

Его сам фюрер наградил.

Но ведь и Яков шит не лыком,

Имел отличный глазомер,

Но он в сомнении великом

Подрастерялся не в пример.

О, Яков, Яков! Ты по людям

Ни разу не стрелял пока,

И мы винить тебя не будем

За то, что оробел слегка.

В бою решают все мгновенья —

Не ты его — так он тебя…

Здесь непростительны сомненья,

Знай, успевай-ка, жизнь любя.

И немец Якоб хладнокровно

Влепил в танк Якова снаряд.

Пульс у фашиста бьется ровно

Привычно торжествует взгляд.

Горит наш Яков. В люк танкисты

Ныряют дальше от греха,

А немец Якоб глазом льдистым

Смотрел и мимо громыхал…

И Яков, спрятавшись в воронке,

Вдруг понял: жалость! Но черт с ней.

Ведь на родимой он сторонке

Бил влет залетных селезней.

И только бы в живых остаться,

Танк получить и сесть в него

Еще придется повстречаться —

А там посмотрим, кто кого!

Часть V

Труженики тыла

Полынной горечью пахнуло

Родной, желанной, и теперь,

Как будто детство распахнуло

Давно закрывшуюся дверь,

И, дыбясь, встала память детства

Виденьем прожитых годов:

«земля — отцовское наследство» —

Гудит от цокота подков.

Святого детства вспомню время,

И сердце болью сдавит вдруг…

Смотрю — бежит босое племя

За лошадьми на дальний луг,

И вот уж слышу — по проселку

Телеги жалобно скрипят.

И вижу синюю футболку:

Ведь это я среди ребят.

С полей к гумну снопы мы возим,

Совсем почти как мужики,

Бороним, косим, сеем озимь,

Отцы — на фронте, братья тоже,

И к Сталинграду фрицы прут,

И похоронки нас тревожат.

И так тяжел крестьянский труд!

Но фронту надо, значит надо!

Все — для Победы! Цель ясна.

И были лучшей нам наградой

Для фронта центнеры зерна,

Зимой в школе, летом в поле,

Вертелся белкой в колесе.

Где поневоле, где по воле…

Ну точно так же, как и все.

Вот по морозу, хоть кровь из носу

Дрова на саночках тяну.

Длинна дорога, замерз немного

В сугробах вьюжных чуть не тону,

Вот на покосах в рассветных росах

Пырей литовкой тупой бью,

И женщин вижу, я голос слышу:

«Вот подрасти бы воробью!»

Одно я знаю и понимаю,

Что там, на фронте, трудней всего.

Под Ленинградом могила брата,

А я воюю пока с травой.

Полно работы, и все до пота…

Остры заботы, как злой кинжал!

И пусть маленько был слаб в коленках.

Но день Победы я приближал.

* * *

Деревня нищала, деревня тощала,

Но были надежды полны и бабы и деды,

Что весть о Победе дойдет до родной стороны.

Старушки молились, подростки трудились,

Пока не погаснет заря.

На воздухе вольном, чем были довольны,

О голоде не говоря.

Овсюг и картошку — и то понемногу —

Глотали, давя тошноту.

Трудились, не ныли и даже забыли,

Про городки и лапту.

И слушали вместе по радио вести,

Когда дождь на улице лил:

Бои — непременно, успех — переменный,

Везде — равновесие сил…

* * *

Помню: от страха сжималась душа,

дыбились волоса,

Когда свирепый декабрь дышал

холодом жутким в глаза.

На печке бы русской в мороз лежать,

нос сунув за дверь едва.

Но надо в школу утром бежать

километра за два.

— Беги, — провожает с порога мать,

— Когда бежишь — теплей,

Но как ни бежишь, начнет пронимать

холодом до костей.

Туман — вплотную, ничего не видать,

шуршит леденяще мгла.

А одежонка — лиха беда:

заплата к заплате легла.

Лицо в рукавички уткнув плотней,

оставишь глаза одни.

В тумане — луна, и бежишь под ней,

кляня морозные дни.

Болтается сумка через плечо,

колотится в левый бок.

Торчит из ичига сена клочок

сквозь лопнувший передок.

…Где-то на западе гремит война,

Гибнут отцы в огне.

А здесь, в Сибири, стоит тишина,

и стыдно становится мне.

Подумаешь, самую малость промерз.

На фронте в сто раз трудней!

И вот уже лютый мороз — не мороз,

и школы крыльцо родней.

Глядишь, ты в школе морозу назло,

доволен чуть — чуть собой…

Румяная печка держит тепло

за маленький подвиг твой.

Часть VI

Строительство аэродрома. Год 1913

Удобренье для полей — перегной навоза —

Мы возили. Тимофей, бригадир колхоза,

Заявил под вечер нам: слушайте, ребята,

Расходитесь по домам, спать ложиться надо.

Завтра в пять утра вставать: важное задание…

И должны вы вот что знать: проявив сознание,

Нормы перевыполнять! И в таком все плане…

Хромоногий Тимофей соблюдал «диету»

В жизни каверзной своей побродил по свету

И поэтому был тощ да высок, верзила.

И на журавля похож, но шутил премило.

Тимофей. Конечно, знал много больше прочих.

Очень юмор уважал, к матюкам охочий…

Не гремел на небе гром, молнии не били.

— Будем мы аэродром строить. Уяснили?

— Строить? Мы? Аэродром?

Шутите, ли