Лидия Герман - Немка Страница 60

И теперь поют, конечно, и я не могу представить себе полевые работы в Сибири без пения, без песен. Но в наши годы, мои дорогие подружки, когда мы были еще наполовину детьми, наши голоса звучали, возможно, не так совершенно, как у взрослых, но это было наше пение…

В 1947 г. я не встречала малолетних в поле, зерновые убирались в основном комбайном, что меня тоже наводило на безрадостные мысли, мне бы хотелось услышать пение жаворонков, которое теперь поглощалось шумом машины.

Радовало очень, что не приходилось больше ночевать в бригаде. Если работали на отдаленных полях, вечером приходила подвода и увозила нас домой, утром нас отвозили опять. Если поле было вблизи села, мы ходили пешком.

Однажды вечером, когда мы еще засветло прибыли на колхозный двор, я, набравшись смелости, зашла к матери Даши и Михаила Цапко. Она была одна дома, от неожиданности она растерялась, потом взяла мою руку в свои, повела меня к столу и предложила стул. Я же осталась стоять и только смотрела на застеклённое фото, висевшее над столом, на фотографии была я и мои племянницы-близнецы, когда мне было лет 10–11.

«Отдайте мне, пожалуйста, эту карточку, у нас не осталось ни одной такой, зачем она вам?» По-моему, голос мой звучал немного плаксиво.

«Лида, детка, я не могу тебе вернуть её, я пообещала моему сыну, что никому её не отдам, что я её буду беречь как зеницу ока. Извини, но от меня ты её не получишь. — Она стала к стене рядом с фотографией. — Когда Михаил вернется, тогда с ним и разговаривай».

Я смотрела на неё не без восторга. Маленького роста, может, даже меньше моей матери, но покрепче комплекцией, большие сине-зеленые глаза с продолговатым разрезом, маленький рот и большеватый нос с горбинкой. «До свидания», — сказала я, как могла вежливо, и ушла.

И мучили угрызения совести: почему я только туда пошла? Дура я и только! Я же тогда еще, в 5-м классе решила это фото забыть, как будто его никогда не было. Но с другой стороны, не хотелось мне, чтобы моя фотография была вывешена в этом чужом доме. А с этим Михаилом я никогда не буду разговаривать и видеть его не хочу. Странным мне казалось, что его мать, Мария, умная, в общем-то, женщина, всё это терпит и его еще защищает. А его сестра Даша и брат Александр должны теперь изо дня в день смотреть на это фото, может, они смеются надо мной.

Дома я всё рассказала Элле, она только смеялась. «Может, они все к тебе хорошо относятся, вся семья, и тебе гордиться надо этим. Когда заканчивается его служба?» — «Откуда я знаю? Меня это не интересует». Немного подумав, я добавила: «Я всегда считала, что Роза и он хорошая пара. Оставим это…»

Лето заканчивалось, наступала пора школьных занятий. В один из последних дней августа, ранним утром я встретила на колхозном дворе Галину Шкурко, которая теперь работала секретарем в сельсовете. «Твоя подруга Татьяна Сорученко вчера звонила в сельсовет, хотела, чтоб тебя позвали, я ответила, что это невозможно, тогда она спросила, возможно ли тебя в поле найти, если она сегодня придет в Кучук, что я тоже считаю невозможным, тогда она убедительно просила тебе передать, что она сегодня вечером будет тебя ждать в Родино, что это очень важно. Она ждет тебя у входа в парк. С бригадиром я уже договорилась, но до обеда ты должна поработать еще, потом пойдешь, завтра ты выходная». Она, видимо, заметила, что я ей хотела возразить и что мне в Родино вовсе не хотелось идти, и сказала: «Я просто не смогла отказать в её просьбе». — «А что с комендатурой? Как мне там объяснить?» — «А ты не ходи к ним, а если поймают, мы тебя уж защитим».

У ворот в парк я увидела Татьяну с человеком в военной форме. Я так и думала, она выходит замуж. Она меня тоже заметила, подбежала, обхватила, и её напарник был уже рядом.

«Лида, я хочу, чтобы ты познакомилась с моим братом». — «Виталий», — представился он, при этом он слегка наклонил голову, а его ботинки (или сапоги) каким-то образом со звуком столкнулись. Ошеломленная, вне себя от возмущения, я отступила на шаг, высвободив руку из её рук.

«Лида, милая, мы с тобой не скоро увидимся, я в школу больше не приду и покидаю навсегда Родино». Она снова обняла меня и поцеловала в обе щеки.

«Всего тебе хорошего!» И она убежала. Я за ней. «Татьяна!» Но она подняла только руку и качала головой, не оглядываясь. Виталий последовал за мной. «Что всё это значит?» — спросила я, не скрывая своего раздражения. «Это значит, что мы с сестрой завтра ранним утром вместе поедем на железнодорожную станцию, она еще не всё упаковала, поэтому такая спешка». — «И куда же вы поедете?» — «Татьяна — в Новосибирск к нашей тёте, она там будет учиться. Я — в Томск, мои каникулы заканчиваются». Мне стало любопытно, но спрашивать о чем-либо не хотелось, и я согласилась на его предложение пройтись по освещенной центральной аллее парка до танцплощадки. «Не боитесь ли вы меня?» — спросил он вдруг. — «Я вас не боюсь».

Таинственным мне показалось бродить по так называемой аллее этого безлюдного, пустынного парка… и мы уже перешли на «ты». Когда мы дошли до танцплощадки, я уже знала, что мой сопровождающий, брат моей подруги Татьяны — курсант военного училища, офицерского училища в Томске. С танцплощадки спускалась по ступеням пара, на вид влюблённых. Они поздоровались с нами, и я узнала молодого человека, который иногда приходил на школьные вечера и несколько раз приглашал меня танцевать, а потом… потом я его видела как члена бюро райкома комсомола… Теперь он видит меня с будущим офицером…

Мгновенно исчезло приятное ощущение, зародившееся при общении с этим молодым человеком. Мысли о приёме меня в комсомол напомнили мне, кто и что я есть — немка, ничтожество.

Под большим фонарем у входа на танцплощадку я остановилась.

«Жаль, что сегодня нет танцев, я бы очень хотел с тобой потанцевать», — сказал Виталий. «Может я не умею танцевать». Он засмеялся: «Я знаю, как ты умеешь танцевать». Он близко подступил ко мне и с серьезным выражением лица продолжил: «Собственно, знаю я всё о тебе. Моя сестра целый год о тебе писала. И фото она мне прислала. — Он достал из внутреннего кармана своего мундира фото с Таней и со мной. — И я себе в мечтах представлял тебя именно такой, какой ты мне сегодня встретилась, какая ты сейчас передо мной стоишь». — «Такую как я, девочку из колхоза, не так уж трудно себе представить», — выпалила я торопливо, сама удивляясь своей якобы находчивости.

Мне хотелось как можно скорее уйти домой, избавиться от него и ни в коем случае не допустить до… Объяснения… Но обидеть его тоже не хотелось, нет. Это исключено. За что? Очень приятный молодой человек, к тому же брат моей подруги, поведение его безупречно.