Владимир Гопман - Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник) Страница 32

И после того, как выяснилось, что организаторами террористических атак в лондонском общественном транспорте 7 июля 2005 г. были не иностранцы, а натурализованные и выросшие в Британии мусульмане, в стране стали говорить куда более открыто о том, что такое современная британская нация, как «соотносится интеграция и ассимиляция, жизнеспособна ли концепция многокультурья [227] ». И если недавно девять из десяти жителей страны считали, что британец необязательно должен быть белым, и четверо из пяти – что необходимо уважать права этнических меньшинств, то ныне общественная ситуация стала меняться. И не случайно, что в 2004–2005 гг. количество преступлений, совершенных на расовой почве, увеличилось на 12 % [228] .

Олдисс написал сильный антивоенный и антитеррористический роман, в котором авторская позиция выражена, как всегда, четко: писателю ненавистны любые формы унижения и подавления человека. Зададимся неожиданным вопросом, каков был бы прием книги, если бы она была переведена на русский язык? Можно побиться об заклад, что этот роман Олдисса, все книги которого до сих пор принимались нашими читателями на ура, провалился бы. И не только потому, что нашего читателя едва ли впечатлил бы роман об ужасах, которые испытывал невиновный человек, брошенный в тюрьму. Нашему читателю это все хорошо знакомо – прежде всего, по обширнейшей «лагерной литературе», основанной на ужасах сталинского времени. Причина того, что к книге Олдисса отнеслись таким образом, думается, не только в этом. Последние десять-пятнадцать лет тема тюрьмы, зоны, воровской жизни стала одной из самых популярных, воровской жаргон проникает во все сферы жизни, от телевидения до политики. На нас обрушивается поток литературы и фильмов об уголовниках и местах заключения, телевизионных сериалов про зону и тюрьмы. Причина успеха – коммерческого, в условиях рынка! – этой культуры в том, что она востребована, что она нужна, иначе она не смогла бы существовать. При этом важно, что героем, на стороне которого симпатии и автора, и читателей/зрителей, практически никогда не становится осужденный по политической статье, но только по уголовной.

К тому же для добропорядочного англичанина «бобби» – один из символов английской стабильности, прочности закона, надежности жизни, охраняемой законом. Само наличие полицейского на улице для англичанина означает спокойствие, умиротворение и уверенность в стране и жизни. У нас же страж правопорядка – это не просто «мент» (слово, заметим, пришедшее из воровского жаргона), но обязательно мент в сопровождении уничижительных прилагательных, из которых «поганый» – самое приличное. Думается, что нелегко было бы сотрудникам Скотленд-Ярда понять, почему в России полицейский участок называется «ментовка», а полицейский служебный автомобиль – «ментовоз».

Для западного читателя то, что показал Олдис в романе, – страшное, пугающее, но исключение в работе правоохранительной системы, для нас же, увы, это норма. Наши газеты пестрят сообщениями о деятельности милиционеров разных подразделений – от райотделов до МУРа, к которым прочно приклеилось определение «оборотни в погонах». Растет статистика (и это только официальная!) по уволенным из рядов МВД за коррупцию, взятки и многое другое, деликатно называемое «превышением служебных полномочий», за чем стоит длинный перечень самых разных преступлений, среди которых убийство – не самое жуткое.

И еще одно соображение. Олдисс говорит о мусульманине-«полукровке», который, несмотря на английское гражданство и высшее образование, для следователей все равно мусульманин, «чужой». Можно представить, как был бы воспринят у нас роман о том, как, например, образованного чеченца посадили в тюрьму и начали «прессовать», добывая признательные доказательства. Можно быть, увы, уверенным, что реакция подавляющего большинства читателей была бы однозначной: ну и поделом… Потому давний, «застойных времен», анекдот «Два мира – два Шапиро» звучит, увы, весьма актуально.

Одна из важнейших областей литературной работы Олдисса – фантастиковедение. Интерес к литературной критике и литературоведческим изысканиям у Олдисса возник еще в 50-е гг., когда он работал литературным редактором в газете «Дейли Мейл». Его статьи и историко-литературные работы представляют собой весомый вклад в современное западное фантастиковедение [229] . В отличие от тех исследователей, кто либо отказывает фантастике в праве на существование, либо рассматривает ее как самостоятельное, изолированное явление в культуре XX в., Олдисс считает, что НФ – закономерный этап развития фантастического в мировой литературе. Для Олдисса научная фантастика – наследница готического романа [230] , он называет матерью НФ Мери Шелли, автора знаменитого романа «Франкенштейн, или Новый Прометей» [231] .

Нельзя не согласиться с остроумным наблюдением Олдисса, что все существующие определения фантастики несовершенны, потому как литературоведческие дефиниции должны походить на карту, которая необходима, чтобы помогать путешествию, а не подменять его собой [232] . Для Олдисса научная фантастика – новый способ находить в привычном и обыденном, новый взгляд на известное, устоявшееся. Для того чтобы показать это, писатель должен обладать особым даром, своего рода отслоенной сетчаткой – именно так, The Detached Retina, называется одна из его книг о фантастике [233] . При этом схожим даром видеть мир под иным углом зрения должен обладать и читатель НФ.

Научная фантастика – литература не идей, а людей, она говорит о человеческих судьбах и проблемах, а не о том, что происходит в научной лаборатории или на заводе. Как-то Олдисс, говоря о собственном творчестве, произнес примечательные слова, которые точно выражают суть той литературы, которой писатель посвятил свою жизнь: «Мои книги – о человеческом горе, отчужденности, разочаровании, стойкости, способности идти на компромисс, любви. Разве все это не достаточно реально?» [234] . Олдисс неоднократно подчеркивал, что именно благодаря НФ мы осознаем, сколь сложен мир, и получаем возможность насладиться этой сложностью.

Олдисс известен в нашей стране как писатель-фантаст, у себя же на родине его знают и как автора реалистических произведений, имевших немалый читательский успех и хорошо принятых критикой. В частности, Энтони Берджес включил роман Олдиса «Жизнь на Западе» [235] в число девяноста девяти лучших романов, вышедших на английском языке во второй половине XX в. А роман Олдисса «Забытая жизнь» (1988) в Англии был назван одной из наиболее значительных книг о второй мировой войне. В романе реконструируется – по письмам героя, Джозефа Уинтера, его путевым заметкам и дневникам – судьба человека, оказавшегося (как и сам Олдисс) в 1943 г. в составе английской армии в Юго-Восточной Азии. Для героя то, что он пережил на войне, изменило его жизнь – не случайно он в письме сестре говорит, что Бирма для него не столько какая-то определенная страна, сколько состояние памяти. Джозеф и его друзья предстают не как «солдаты империи», защищающие ее на дальних рубежах, но люди, вовлеченные против их воли в ужасы войны. Роман – своего рода антитеза мифу о священной миссии белого человека, киплинговскому «бремени белых». Джозеф, которого судьба сталкивает с китайцами и японцами, малазийцами и индонезийцами, понимает, что именно война учит уважению к Человеку, независимо от цвета его кожи.

Объем сделанного Олдиссом поражает, и своего рода формулой его творческой деятельности, сущности неустанного творческого поиска, наверное, может стать название его раннего романа Non-Stop, «Без остановки». Воистину без остановки из-под его пера выходят романы и повести, путевые записки, литературоведческие исследования, сборники рассказов и стихов.

Трудно удержаться и не сказать хотя бы пару слов об Олдиссе-поэте. Он не стремится экспериментировать в области формы. Его стих прозрачен, порой подчеркнуто прост, но при этом насыщен метафорически, истоки чего – в культуре английской поэтической речи. Из присланных им мне четырех стихотворных сборников самой неожиданной стала книга «Домашняя жизнь с кошками» [236] , превосходно изданная, с отличными иллюстрациями, она содержит стихи о кошках, которые жили… в доме Брайана и Маргарет в течение десятилетий их совместной жизни.

Страстный путешественник, Олдисс побывал почти во всех странах Европы, в обеих Америках и в Азии. В 1977 г. Олдисс две недели провел в нашей стране, посетив Москву, Ленинград и Грузию [237] (28). Один из самых колоритных рассказов в его лучшей биографической книге «Такая краткая жизнь» посвящен поездке в 1994 г. в Туркмению. После посещения этой страны, культура которой произвела на Олдисса большое впечатление, он перевел на английский стихи классика туркменской литературы Махтамкули. Книга переводов была выдвинута на соискание самой авторитетной в республике литературной награды, премии Махтамкули; однако премия была в тот год присуждена, как в предыдущий (а также и последующие), Туркменбаши Сарпамурату Ниязову [238] …