Владимир Гопман - Любил ли фантастику Шолом-Алейхем? (сборник) Страница 33

Страстный путешественник, Олдисс побывал почти во всех странах Европы, в обеих Америках и в Азии. В 1977 г. Олдисс две недели провел в нашей стране, посетив Москву, Ленинград и Грузию [237] (28). Один из самых колоритных рассказов в его лучшей биографической книге «Такая краткая жизнь» посвящен поездке в 1994 г. в Туркмению. После посещения этой страны, культура которой произвела на Олдисса большое впечатление, он перевел на английский стихи классика туркменской литературы Махтамкули. Книга переводов была выдвинута на соискание самой авторитетной в республике литературной награды, премии Махтамкули; однако премия была в тот год присуждена, как в предыдущий (а также и последующие), Туркменбаши Сарпамурату Ниязову [238] …

Самые громкие художественные победы Олдисса связаны с фантастикой. В одном интервью Олдисс так описывал торжественный обед по случаю присуждения очередной Букеровской премии: за столом, где он сидел, мало кто читал книги, выдвинутые на соискание премии, сам обед проходил вяло и скучно, в основном присутствовали люди, мало знакомые друг с другом. Разве можно это сравнить, с энтузиазмом продолжил Олдисс, с вручением, например, премии «Хьюго» – настоящим праздником, где все ощущают свою причастность к некоему братству любящих фантастику, где все радостны и доброжелательны и, конечно, читали всех номинантов! Я благодарен судьбе, пишет Олдисс в книге «Картографы ада» [239] , что занимаюсь фантастикой. Этот мир, писатели и фэндом, – мой мир, я счастлив и горд, что принадлежу к нему.

Главным в жизни Олдисса – как в творчестве, так и в его дружеских привязанностях, – всегда оставалась фантастика. Все – без преувеличения – значительные события в западной фантастике второй половины XX в. проходили при активнейшем участии Олдисса. А даже краткий перечень писателей (не говоря уже о критиках и издателях), с которыми Олдисс встречался и дружил, походит на конспект истории фантастической литературы XX в.: Клайв Степлз Льюис, Джон Уиндем, Джеймс Уайт, Артур Кларк, Джеймс Баллард, Дорис Лессинг, Альфред Ван Вогт, Гарри Гаррисон, Фредерик Пол, Даймон Найт, Альфред Бестер, Филип Дик, Роберт Силверберг, Саке Комацу, Ион Хабану, Сэм Люндваль, Джанфранко Вивиани…

Приверженность этой литературе – результат не только давней, со школьной скамьи, привязанности к жанру, но и глубокой убежденности писателя в том, что «научная фантастика более чем какой-либо другой вид литературы есть литература сегодняшнего дня. В этом-то и таится секрет ее притягательности – она описывает то, что происходит с миром сегодня. …Те же, кто называет себя идейным противником фантастики, по-видимому, просто не любят (или не умеют) думать. Мозг, как и тело, не может существовать (или хотя бы по-настоящему функционировать) без гимнастики. Я полагаю, что это тоже одна из главных причин, почему одни пишут (а другие читают) научную фантастику. Она привлекает не только своей исключительной занимательностью, но и расширяет наш кругозор, стимулирует и укрепляет мышление» [240] .

(Действительно, как причудливо, по словам классика, тасуется колода… Только что приведенная цитата взята из моей самой первой публикации, которой стал перевод статьи Олдисса, подготовленный с моим тогдашним соавтором Мишей Ковальчуком и подписанный нашим общим псевдонимом Вл. Гаков. В то время, в начале 1970-х, Олдисс представлялся мне полуабстрактной фигурой, кем-то наподобие Герберта Уэллса. Мог ли я предположить, что через лет пятнадцать познакомлюсь с Олдиссом и между нами возникнут дружеские отношения…

И в качестве подтверждения того, что последняя фраза – не фигура речи, небольшая история, не имеющая прямого отношения к фантастике. После знакомства в августе 1988-го мы обменялись с Олдиссом визитками, началась переписка, мы посылали друг другу книги (его – и Маргарет – особенно интересовали книги о культуре России). Наступил август 1991-го. 21-го числа, когда путч был подавлен, я вернулся домой в состоянии эйфории, проведя несколько часов на площади Дзержинского и наблюдая в тысячной толпе, как снимают «железного Феликса»…

Пожалуй, лучшее, что создал Олдисс в фантастике, – это трилогия «Весна Хелликонии» [241] (1982), «Лето Хелликонии» [242] (1983) и «Зима Хелликонии» [243] (1985). Хелликония – один из самых запоминающихся миров в современной фантастике, стоящий в одном ряду с Дюной Фрэнка Херберта и планетой Гетен Урсулы Ле Гуин. Этот мир тщательно, до мелочей, продуман и выписан: от природных особенностей планеты, ее флоры и фауны до физиологических и психологических характеристик ее обитателей. При создании этого мира, который писатель поместил в созвездии Змееносца, Олдисс уделил особое внимание его космогонии и биологии. Жизнь Хелликонии жестко детерминирована космологическими факторами, зависит от того, какое положение занимает планета по отношению к Фрейр, большему солнцу своей бинарной звездной системы: по мере прохождения Хелликонией пути по орбите от афелия до перигелия палящая жара сменяется жестокой зимой, убивающей все живое. Потому-то и название планеты образовано от слова Hell, ад. Можно лишь удивиться, почему в вышедшем у нас переводе трилогии [244] планета названа Гелликония; вероятно, в издательстве АСТ решили, что название имеет отношение скорее к музыкальному духовому инструменту геликон…

За «большой год» Хелликонии – или полный цикл обращения вокруг Фрейр (он равен 2592 земным годам) – жизнь на планете, ушедшая на время невыносимых зимних холодов (зима длится свыше 400 земных лет) в подземные города, выходит весной на поверхность, достигает расцвета летом и вновь «закукливается» при приближении зимы. За год Хелликонии ее цивилизация проходит путь, пользуясь привычными историческими категориями, от первобытно-общинного строя к феодальному – и обратно в «темные века», в пещерное варварство. Пожалуй, в мировой фантастике не было книги, в которой погодный фактор столь буквально управлял бы жизнью планеты.

Когда Олдисс передал рукопись первого тома издателю Тому Мэшлеру, тот спросил писателя в шутку: «Так о чем же трилогия?» И Олдисс точно так же шутливо ответил: «Она совершенно в английском духе – о переменах погоды» [245] . Добавим: кто еще, как не писатель, выросший в Англии, стране, для которой погода стала важной частью ее культуры, смог бы написать такой роман…

На Хелликонии обитают представители двух рас: люди и фагоры. Обитатели Хелликонии антропоморфны, они внешне ничем не отличаются от землян, тогда как психологически между ними большая разница. По словам Олдисса, «у обитателей Хелликонии более плавная и размытая граница между жизнью и смертью, в отличие от четко разграниченных этих состояний у землян. …На Хелликонии вслед за физической смертью следуют несколько переходных состояний» [246] . В течение какого-то времени души умерших находятся в некоей реальности, куда могут проникать души живых и общаться со своими ушедшими близкими. Но для этого людям необходимо войти особое состояние, называемое «паук» (ударение на первом слоге). Подобные контакты живых и неживых (ставшими привычными для обитателей Хелликонии) неоднократно используются героями трилогии по ходу развития сюжета.

Фагоры – прямоходящие существа, крупнее людей, покрыты густым мехом белого (реже черного) цвета, на голове длинные и острые рога, благодаря чему они похожи на уменьшенных и окарикатуренных минотавров. Они всеядны и на удивление стойки к холодам – зима, уничтожающая человеческую цивилизацию, для них лучшее время года.

Люди и фагоры питают друг к другу устойчивую ненависть, сражаясь насмерть за власть на планете. Но главным образом фагоры опасны для людей тем, что выступают переносчиками хеллико-вируса, вызывающего смертельную болезнь, эпидемии которой возникают два раза: перед наступлением зимы (так называемая «жирная смерть») и перед наступлением весны (так называемая «костная лихорадка»). От нее умирают не все – выживают те, кто моложе и крепче, при этом их внешний облик претерпевает сильные изменения. Казалось бы, ситуация ясна: фагоры плохие, а люди хорошие.

Но такая схема могла быть использована только писателем второго, как булгаковская несвежая осетрина, сорта. Олдисс отказывается от примитивного «черно-белого» варианта повествования, вводя некую загадку происходящего, подобно тайне в детективе. Оказывается, что людям, как ни парадоксально, необходимо (как говорят медики, по жизненным показаниям) переболеть этой болезнью, ибо только после этого у выживших меняется обмен веществ и они могут приспособиться к меняющимся природным условиям. Иными словами, изменение метаболизма человечества – условие его выживания на планете. Таким образом, существование двух биологических видов на планете взаимообусловлено, фагоры – необходимая часть ее биоценоза, а потому истребление всех фагоров Хелликонии чревато исчезновением вируса убийцы/спасителя и грозит людям гибелью.