Михаил Шишкин - Русская Швейцария Страница 107

О наплыве русских, устремившихся на берега Женевского озера в шестидесятых годах, Герцен замечает: «Прежде было покойно и хорошо на берегу Лемана; но с тех пор, как от Вевея до Вето всё застроили подмосковными и в них выселились из России целые дворянские семьи, исхудалые от несчастия 19 февраля 1861, – нашему брату там не рука».

Однако не только дворянская публика селится по берегам Лемана, всё заметней становится здесь и Россия «разночинная». Курортные местечки между Лозанной и Шильоном приходятся по вкусу «революционно-демократической» эмиграции.

В Веве на Итальянской улице (rue d’Italie, 58) живет в 1867 году один из лидеров «молодой эмиграции» Николай Утин. В том же году публикует здесь Александр Серно-Соловьевич свой ядовитый памфлет против Герцена «Наши домашние дела», в котором обвиняет патриарха русского освободительного движения в нелюбви к «молодой эмиграции»: «Когда эти юноши со святыми ранами, о которых вы проливали слезу, сделались вдруг эмигрантами и, спасаясь в Швейцарии от каторги и виселицы, ободранные и голодные, обратились к вам, вождю, миллионеру и неисправимому социалисту, обратились не с просьбой о насущном хлебе, а с предложением общей работы, вы отвернулись и с гордым презрением отвечали: Что это за эмиграция? Я не признаю эмиграции! Не надо эмиграции!»

В сентябре 1868 года живший по соседству в Кларане Бакунин издает в Веве с помощью осевших здесь «молодых» эмигрантов Николая Утина и Николая Жуковского первый номер журнала «Народное дело» (об этом ниже).

Лето 1868 года проводит в Веве Достоевский. На угловом доме Рю-дю-Сентр и Рю-дю-Симплон (rue du Centre/rue du Simplon) установлена мемориальная доска.

5 июля писатель сообщает свои впечатления о городке в письме племяннице Соне Ивановой: «Что же касается до Вевея, то Вы, может быть, и знаете – это одна из первых панорам в Европе. В самом роскошном балете такой декорации нету, как этот берег Женевского озера, и во сне не увидите ничего подобного. Горы, вода, блеск – волшебство. Рядом Монтрё и Шильон. (Шильонский узник, не помните ли старый перевод Жуковского)». Но тут же, оставаясь верным себе, Достоевский ругает свое новое местожительство на чем свет стоит: и русских газет нет, и «книжная лавка одна. Галерей, музеев и духу нет: Бронницы или Зарайск! – вот вам Вевей! Но Зарайск, разумеется, и богаче, и лучше».

Месяцы жизни Достоевских в Веве наполнены работой над «Идиотом» и трагическими воспоминаниями – они бежали сюда из Женевы после смерти дочери. «За все четырнадцать лет нашей супружеской жизни, – пишет Анна Григорьевна, – я не запомню такого грустного лета, какое мы с мужем провели в Веве в 1868 году. Жизнь как будто остановилась для нас; все наши мысли, все наши разговоры сосредотачивались на воспоминаниях о Соне и о том счастливом времени, когда она своим присутствием освещала нам жизнь. Каждый встретившийся ребенок напоминал нам о нашей потере, и, чтобы не терзать свои сердца, мы уходили гулять куда-нибудь в горы, где была бы возможность избежать волновавших нас встреч».

«Есть минуты, которых выносить нельзя, – пишет Достоевский Майкову 4 июля/22 июня 1868 года. – Она уже меня знала; она когда я, в день смерти ее, уходил из дома читать газеты, не имея понятия о том, что через два часа умрет, она так следила и провожала меня своими глазками, так поглядела на меня, что до сих пор представляется и всё ярче и ярче. Никогда не забуду и никогда не перестану мучиться!»

Хотя в то же время в маленьком городке живет много русских – только в одном отеле «Три короны» (“Trois Couronnes”) в то же время живут, например, внуки альпийского героя, князья Александр Аркадьевич Суворов, бывший санкт-петербургский генерал-губернатор, и Константин Аркадьевич Суворов, гофмейстер двора, а также барон Будберг, граф Шувалов, – но Достоевский избегает каких-либо контактов как с революционной публикой, так и с аристократической. Он работает день и ночь, стараясь за письменным столом забыть о пережитом горе, а для отдыха уходит гулять прочь из городка, поднимается к церкви Св. Мартина (St. Martin), часами смотрит на озеро и суровые Савойские горы.

Дом в Веве, где Достоевские жили в 1868 году

В Веве Достоевскому попадается нашумевшая в то время книга «Тайны царского двора» (“Les myste´res du Palais des Czars”), написанная неким Паулем Гриммом и изданная в 1868 году в Вюрцбурге. Чтение этого бойко состряпанного бульварного романа в немалой степени прибавило заграничных огорчений писателю. Действие книги происходит в последний год царствования Николая Павловича. Достоевский, выведенный под своим именем одним из главных действующих лиц, возвращается из Сибири, куда был сослан по делу Петрушевича (так Гримм переиначил фамилию Петрашевского), и снова участвует в тайном заговоре. Революционеры собираются в каком-то подвале, полиция их выслеживает, Достоевского арестовывают. От писателя требуют выдать своих товарищей, жандармы подвергают его пыткам и отправляют в Петропавловскую крепость. Жена Достоевского в отчаянии и, чтобы спасти его, добивается аудиенции у самого царя. Николай прощает ослушника, счастливая женщина с радостной вестью спешит в крепость, но писатель уже выслан в Сибирь и по дороге умирает в Шлиссельбурге. Жена Достоевского уходит в монастырь. Николай кончает самоубийством.

Возмущенный прочитанным, Достоевский берется даже за открытое письмо издателям. Вся эта история не прибавила ему симпатий к Западу.

«О, если б Вы понятие имели об гадости жить за границей на месте, – пишет он из Веве Майкову, – если б Вы понятие имели о бесчестности, низости, невероятной тупости и неразвитости швейцарцев. Конечно, немцы хуже, но и эти стоят чего-нибудь! На иностранцев смотрят здесь как на доходную статью; все их помышления о том, как бы обманывать и ограбить. Но пуще всего их нечистоплотность! Киргиз в своей юрте живет чистоплотнее… Я ужасаюсь; я бы захохотал в глаза, если б мне сказали это прежде про европейцев. Но черт с ними! Я ненавижу их дальше последнего предела! Но в Женеве по крайней мере я имел газеты русские, а здесь ничего. Для меня это очень тяжело!»

Веве знаменит тем, что здесь построена вторая после Женевы русская православная церковь в Швейцарии. Храм расположился на улице Коммуно (rue des Communaux, 12) рядом с полотном железной дороги, спрятавшись за музеем Ениш (Jenisch). История построения церкви такова. К числу аристократических семейств из России, подолгу живших в «Трех коронах», принадлежали и граф Петр Шувалов с супругой. Во время пребывания в Веве умирает при родах их двадцатидвухлетняя дочь. Вместе с младенцем ее хоронят на местном кладбище Сен-Мартен на горе, возвышающейся над городком. Желание отца, чтобы тела дочери и внучки покоились рядом с православным храмом, приводит его к мысли построить здесь русскую церковь. Церковь была построена швейцарцем Самуэлем Кезе-Доре (Samuel Keser-Doret) в 1878 году по планам, подготовленным русским архитектором Ипполитом Антоновичем Монигетти, но община городка воспротивилась перезахоронению. Останки Варвары Орловой, урожденной Шуваловой, были перенесены сюда лишь в 1950 году. Неоднократно в Веве приезжает Чайковский, например, в 1873 году по просьбе своей сестры, Александры Ильиничны Давыдовой, он подыскивает пансион для ее дочерей: «Как только приехал и остановился в Monnet, отправился искать пансион для Саши». Из Веве композитор отправляется на прогулки по окрестностям – совершает осмотр Монтрё и Шильона. В поздние приезды он ходит в уже построенную церковь. Так, в письме Александру Чайковскому из Кларана он сообщает 7 (19) января 1879 года: «В Веве я бы очень хотел сходить в церковь. Теперь та церковь, которую ты видел незаконченной, уже освящена и там проводятся службы».

В этой церкви венчается в 1902 году будущий известный философ русской эмиграции Николай Лосский. Молодые живут в пансионе в Шаи над Клараном. После венчания в Веве свадьба отправляется на вершину Мон-Пельран. «Потом мы всею компаниею поднялись на фуникулере на Mont Pe´lerin, – пишет Лосский в своих воспоминаниях, – там пили чай, любуясь на озеро. Вся компания была настроена очень весело; мое приподнятое состояние выразилось в том, что, подписываясь под общим письмом, посланным нами в Россию, я написал свою фамилию с тремя с».

В Веве, как и в других городках по берегам Женевского озера, было много учебных заведений, куда отправляли состоятельные русские своих чад. Многие пансионы даже специализировались на приеме детей из России. Так, например, в «Русском Бедекере» по Швейцарии за 1909 год можно увидеть рекламу: «Русское подготовительное училище для мальчиков и девочек Е.Д. Озеровой. Веве, вилла Bon Se´jour, rue la Prairie 8».

Еще несколько слов о «самой русской» гостинице Веве – уже упоминавшемся отеле «Три короны». Начало традиции останавливаться в этой гостинице положил еще Павел с супругой Марией Федоровной в 1782 году, переночевав здесь со своей небольшой свитой, в которой находился между прочих Христофор Иванович Бенкендорф – отец знаменитого Александра Христофоровича. Книги записей гостей этой старейшей гостиницы хранят немало имен богатых русских путешественников.