Евгений Рудашевский - Намаскар: здравствуй и прощай (заметки путевые о приключениях и мыслях, в Индии случившихся) Страница 30

Последним видением от Цейлона была нам диковинная ступа, поставленная возле маяка космической ракетой. Не хватало ей лишь сопел открытых…

08.08. Ауровиль

(Ауровиль означает «город рассвета». Население – чуть больше двух тысяч людей. Штат Тамилнад.)

День густым был. Заканчивается он в секте цветочной… Не буду торопиться в рассказе. Начну от пробуждения раннего – в 4 утра. Завтрак был фруктовый, вялый из-за сонливости.

В 4:40 мы сели в такси (600 рублей до аэропорта), где встреча вышла неприятная. Ехали мы в салоне тёмном и не могли сразу разглядеть в ногах своих злонамерения. Началось всё зудом от ступней. Я им не обеспокоился, уверенный, что произошёл он от плохо вычищенных после пляжа сандалий. Зуд усилился; начал я вычёсывать ноги. Оля, носки поутру надевшая, сидела в меньшей тревоге, но всё же беспокоимая схожим зудом. Наконец вынул я из поясной сумки фонарь и буйство в ногах своих обнаружил. Пол в такси отдан был муравьям; они бегали всюду, поднимались до колен. Мелкие, красные, они злобу показывали в том, что без причин понятных впивались в кожу. До сих пор по ступням моим рассыпаны мелкие точки укусов. Задрали мы по сторонам ноги, выдёргиваться начали. Когда водитель спросил «Sir, something wrong?» – я по необычности происходившего не знал, что ответить. Так мы ехали в аэропорт – с поднятыми от пола ногами.

В 7:30 наш самолёт взлетел, а к 9:00 уже приземлился в Мадрасе. «И вступили в землю Индийскую, и через четыре дня набрели на пустое жилище индийское, в котором не было людей. И войдя в него, заночевали здесь <…>. И вот пришли двое супругов, с диковинными венцами на головах. И увидев нас, очень испугались и подумали, что мы выходцы из земли иной. И, пойдя, собрали на нас людей. И было их две тысячи человек, и пришли они, и застали нас молящимися Богу, и, принеся огонь, хотели нас сжечь <…>. Они нам говорили, а мы не понимали языка их, а они нас не понимали. И схватив, повели нас, и заперли в месте тесном, и не давали нам ни есть, ни пить. Мы же, грешные, молились Богу и благословляли Бога, десять дней проведя в заточении. И собрались на нас люди, и увидели нас, молящихся Богу, а они думали, что уморили нас голодом. Вывели нас вон из жилища того и погнали нас из земли той, избивая палками» {37} . Так рассказано в древнем тексте о приходе трёх русских старцев на землю Индийскую. Подобной жестокости мы не узнали, но слова «они нам говорили, а мы не понимали языка их… и схватив, повели нас, и заперли в месте тесном, и не давали нам ни есть, ни пить» – сказать можно о таксистах суетных, с криками к нам сбежавшихся, за рюкзаки нас тянуть придумавших; отвечать пришлось грубостью; не помогло; так или иначе, к половине одиннадцатого мы сидели в ржавой, запыленной машине – нанятой нами прямиком в Ауровиль (1300 рублей).

Не было тревог от поездки этой, но Индию мы вспомнили сполна. Закончился островной период; с грустью смотрели мы на свалы мусора по кварталам, перелескам. Вновь гудки непрестанные на дороге. Пыль, жар тяжёлый. Недвижные коровы. Мужчины, облегчающие себя на улице – в канаву. Нищие; чёрные, косматые – будто углём и метлой зачатые – дети. Улыбки другие, наглость искренняя (подивился я в скорой отвычке, когда служащий аэропорта, выход к таксистам показавший, потребовал чаевых за старательность свою).

Всё это в стороне прошло, потому что направились мы в город будущего – Ауровиль, святым местом названный от Шри Ауробиндо [33] и ученицы его Миры Альфассы (коротко – «Мать»). Знали мы, что в поддержке правительства индийского, ЮНЕСКО и людей, творчеством известных, больше полувека назад здесь попытка была сообщество идеальное создать. Результаты хотели мы увидеть лично.

Знакомство с Ауровилем началось от пригорода; сомнения мы узнали о поездке своей – столь никудышным показалось это место. За колючей проволокой – пальмы поваленные. Повсюду ветки разбросаны; брёвна лежат, будто ураган здесь сильнейший ходил. Домов много, начатых в каркасе и брошенных. Узкая дорога; по сторонам – коттеджи стоят, хижины горбятся. О том, что мы оказались именно в Ауровиле, говорили навигатор (без которого, доверившись водителю, мы вышли бы за 12 километров до нужного места) и детали, для Индии простой непривычные: вывески тату-салонов, кофейни, татуированные белые бабушки на велосипедах, бородатые до неуклюжести мужчины на мопедах.

Недоумение ослабло, когда поняли мы оазисное устройство города. В дикости природной (за кактусами, пальмами, солнцем выжженными площадками) встречались здания современные, между которыми – жизнь цивилизованная. Так, за беспорядком деревьев поваленных и зарослей тесных отыскали мы Visiting Center (собранный от бутиков нескольких, кафетерия, магазина книжного; всё это – в оформлении новейшем, с приёмом пластиковых карт).

Дороги здесь протянуты кругами, отчего неудобство большое. В указателях – помощь малая. Ориентиров явных нет, и не знаешь, за каким садом, какой устроился дом. Несколько легче ходить в центре – по Зелёному поясу, где кварталы сделаны в большей тесноте. Карта города (продаётся в Visiting Center) составлена красиво, но для прогулок польза от неё весьма сомнительная.

Для проживания выбрали мы Центральный гостевой дом, поставленный в небольшом отдалении от Матримандира (святилища главного в Ауровиле). Комната просторная при питании трёхразовом была нам в 1150 рублей (в день).

Оля глаз от пыли защищала – ехала из Мадраса в очках и платке. Но в Ауровиле протёрла она лицо салфеткой влажной, и сделалась салфетка чёрной. Что уж говорить обо мне, когда в окно открытое смотрел я смело – для пейзажей южных. Пейзажи те были о земле иссушенной, о реках и береге океанском. Океан был неотступно близок.

Спокойствие в Ауровиле явное. Дом наш тих среди деревьев, красивейшим из которых мы определили баньян [34] . Сейчас, вечером, отдохнуть можно, план последующих дней обдумать в деталях, вновь прочесть описание, Марком Поло к местам южным составленное: «Никто не умеет кроить и шить; круглый год люди ходят тут нагишом. Погода тут завсегда славная, и не холодно, и не жарко, поэтому-то и ходят они голыми; одни срамные части закрывают лоскутом полотна. Как другие, так и царь ходит, но есть на нём вот ещё что; ходит он голым, только свои срамные части хорошим полотном прикрывает, да на шее у него ожерелье из драгоценных камней; тут и рубины, и сапфиры, и изумруды, и другие дорогие камни <…>. Камни да жемчужины, что на царе, сказать по правде, стоят побольше иного хорошего города <…>. И такая тут жара, просто диво! Поэтому-то народ и ходит нагишом. Дожди бывают только в июне, июле и августе, они освежают воздух; не будь их, стояла бы тут такая жара, какой никому не вынести; от дождей и нет тут такой жары» {38} .

09.08. Ауровиль

(Основан Ауровиль был в 1968 году, близ города Пондичерри.)

Сегодня город мы узнали в новых деталях. Сошлось к тому, что признал я перед собой очередного истукана каменного на соломенных ногах.

Слова о любви, разуме, сострадании понятны, привычны. Спросил я об основе, из которой направления эти происходят, и получил объяснения диковинные (для начала – от ауровильцев некоторых, затем – из книги «Учения цветов»). Идеалом бытия назначался цветок. «Каждый к тому стремиться должен, чтобы цветку уподобиться – открытым стать, честным, равным, щедрым, приветливым» {39} . Честным, как цветок…

«Вы должны полюбить цветок, чтобы смог он влиять на вас глубоко. Будет замечательно, если вы сможете наладить с ним душевную связь. <…> Когда вы становитесь восприимчивы к душевным вибрациям цветов, усиливается ваша сокровенная связь с вашей собственной душой. <…> Цветы чувствуют красоту. <…> Цветы умеют любить. Цветение – это их форма любви. Если видите вы, как раскрывается солнцу роза, знайте – в том проявляется её желание дарить красоту» {40} . И так далее – погонными метрами.

Печалит то, с какой важностью пустословие это ведётся, то, каким одиноким должен быть человек, чтобы учение это принять и в общину эту заселиться. Беды все, страдания – в том, что не могут люди одиночество своё утишить. Готовы уехать на край континента, цветочную философию принять, только бы наедине с собой не оставаться, одиночество своё лишь бы не постигать во всей глубине его печальной.

Неужто могут люди взрослые, мыслящие, читать в серьёзности о том, как Мать в четыре года (от рождения) занялась йогой и часами долгими в медитации пребывала, как «чудесный свет над головой её распространился, вызывая активность особую её мозгов» {41} ?.. Именно «мозгов» – перевожу дословно.

Ауровиль зачат от мечтаний Шри Ауробиндо и Миры Альфассы; воплощён был в двенадцати километрах от их собстного ашрама. В ашраме том несколько десятилетий Мать принимала страждущих до мудрости её – со всего мира. Приём этот назван был «пранамой»: кланялись все Альфассе, беды ей свои, прегрешения свои говорили, в ответ благословение получали от руки её, макушкоприкосновенной. Иные с вопросами приезжали о судьбе своей; ответом был им цветок, выбранный Матерью со специального – пророческого – столика.