Дневник переводчика Посольского приказа Кристофа Боуша (1654-1664). Перевод, комментарии, немецкий оригинал - Олег Владимирович Русаковский Страница 34

проявленного к ним презрения и неуважения. К тому же из-за недостатка необходимого пропитания они были принуждены покинуть место, в котором стояли, поскольку оно было весьма разорено. Таким образом, они будут пребывать в отдаленных местностях, частью ожидая ответа русских комиссаров, частью же прибегая к Его Королевскому Величеству, чтобы получить в дальнейшем приказ касательно великого неуважения, которое русская сторона проявила к Его Королевскому Величеству и всей республике.

18 февраля господа комиссары, назначенные на польский съезд, а с ними и четверо приказных служащих после молебна в соборе Благовещения были у руки Его Царского Величества и получили свой отпуск.

В тот же день в Москву прибыли господа шведские послы: государственный советник господин Бенгт Хорн, земский советник господин Иоганн Хасфер и полномочный советник господин Андреас Валвик с утвержденной грамотой от шведского короля относительно заключенного недавно в Кардисе вечного мира. Они удостоились пышного приема. Их свита состояла из ста пятидесяти превосходно наряженных людей.

19 февраля русские комиссары выехали из Москвы в Смоленск[310].

24 февраля Его Царское Величество пригласил господ шведских послов на прием в Грановитую палату напротив собора. Они прошествовали под звуки литавр и труб, сопровождаемые вооруженными драбантами[311] и своей весьма роскошной свитой, до паперти церкви с позолоченными башнями[312]. Отдав утвержденную грамоту, они передали еще одну грамоту о полномочиях и настаивали на переговорах с боярами и советниками Его Царского Величества.

26 февраля генерал Гонсевский был у господ императорских послов для обсуждения некоторых частных дел.

28 февраля шведские послы были на переговорах с ближним боярином и наместником казанским князем Алексеем Никитичем Трубецким, боярином и наместником суздальским князем Юрием Алексеевичем Долгоруковым, окольничим, генерал-цейхместером и наместником ржевским Богданом Матвеевичем Хитрово, канцлером Ларионом Дмитриевичем Лопухиным и предложили посредничество Его Величества короля Швеции между Россией и Польшей.

3 марта пленный генерал Гонсевский с несколькими полковниками и офицерами был у руки Его Царского Величества.

4 марта шведские послы вновь вели переговоры. Их предложение в этот раз не приняли, поскольку король и Польская республика решили вести переговоры о мире без каких-либо посредников.

5 марта на переговоры пригласили господ императорских посланников, чтобы выяснить, намерены ли они сами ехать домой или ожидать далее.

6 марта Его Величество царь Московский в присутствии господ шведских послов заверил вновь принятый в Кардисе договор о мире, скрепив его своей клятвой и присягой на Святом Евангелии. Это заверение также совершили письменно, запечатав подвесной государственной печатью, и передали шведскому послу.

9 марта польских пленных, генерала Гонсевского и других, отправили из Москвы в Смоленск.

В тот же вечер во втором часу ночи господа шведские посланники принуждены были явиться для переговоров. Во время этих ночных переговоров случился большой спор из-за нескольких пунктов, которые не вполне совпадали в заключенном мирном договоре на русском и шведском языках, а именно в том, что касалось свободной торговли и отпуска пленных[313].

13 марта спешно отправили толмача Филата Адлера с письмом к великим послам московитов в Швеции для исправления спорных пунктов.

15 марта шведским послам вручили подарки от Его Царского Величества. Вечером они вновь были на переговорах, но после долгих споров разошлись, ничего не добившись. Русские, в соответствии с русским подлинником, не желали возвращать шведских пленных, принявших русскую веру. Шведы же, в соответствии со шведским подлинником, намеревались получить назад всех своих пленных.

27 марта генерала Гонсевского по приказу Его Царского Величества отпустили из Смоленска в его отечество через Днепр в Оршу. Он письменно обязался выставить за себя пять русских генералов, бывших в плену частью у коронной, частью у литовской армии, а именно окольничего и воеводу князя Осипа Ивановича Щербатова, стольника князя Семена Лукича Щербатова, стольника князя Григория Афанасьевича Козловского, стольника князя Петра Ивановича Хованского, стольника Ивана Павловича Акинфова.

4 мая из Смоленска выступил с пятью сотнями человек конницы и пехоты генерал-майор Дроммонд, чтобы доставить продовольствие в Быхов и снабдить его свежим гарнизоном.

10 мая отправленный от русских комиссаров к полякам гонец Иван Казаринов вернулся в Смоленск[314] с письмом только от трех польских комиссаров, а именно от господина Глебовича, господина маршала Завиши и генерала Гонсевского. Они уведомляли русских комиссаров, что господа их товарищи отправились к Его Королевскому Величеству, чтобы получить дальнейшие указания, и ныне ожидают на сейме в Варшаве. Как только, однако, те пришлют что-то определенное, они сообщат об этом русским комиссарам. Пока же они желали непременно ожидать дальнейшего решения, поскольку эта задержка возникла только и единственно из-за небрежности русских.

12 мая от польских комиссаров прибыл гонец Роздовский[315], еще раз заверяя, что русским комиссарам следует ожидать дальнейшего решения сейма. Как только оно придет, они не замедлят объявить.

14 мая от Зумского и армии конфедератов прибыл подьячий Петр Долгов с письмом к Долгорукову и Ртищеву, сообщив, что польская сторона уже назначила комиссаров для обмена пленных. Они немедля явятся на границу с русскими пленными.

28 мая в Москве родилась принцесса и царская дочь Феодосия Алексеевна.

1 июня возвратился генерал-майор Дроммонд, бывший со своим отрядом в Быхове. Он привез с собой захваченными у поляков около двадцати знамен, пятьдесят пленных, среди них майора Фриcе, одного капитана, двух поручиков, одного фенриха и одно полковое орудие, а также около четырехсот мушкетов, несколько литавр и барабанов.

6 июня в Смоленск прибыл дьяк Григорий Богданов, чтобы выехать с думным дворянином Нащокиным в посольство в Польшу и там по-новому вести переговоры о мире. Он должен предложить полякам за отторгнутые местности в Белоруссии и Украине Ливонию, которую передадут им, отобрав у шведов, или наличные деньги для выплаты войску.

7 июня в Москву отправлен стряпчий Юрий Лутохин с письмом господ комиссаров, которые нуждались в приказе, что делать дальше. Ведь неясно, что предпринять думному дворянину Нащокину, прежде чем последует что-то определенное от польских комиссаров, а прежние посланники и гонец еще не возвратились из Польши.

18 июня прибыл из Москвы толмач Данила Кононов с приказом от Его Царского Величества о том, что согласно прошлому приказу гонец Иван Никитин должен тотчас же отправиться к польскому королю для свободного проезда послов. Думному дворянину Нащокину и Богданову следует задержаться в Смоленске до дальнейшего приказа.

22 июня отбыл подьячий Иван Никитин с письмом Его Царского Величества к Его Величеству королю Польскому относительно свободного проезда послов. Равным образом другой подьячий, Василий Мыконкин, выехал с письмом комиссаров к подкоморию оршанскому господину Стецкевичу, чтобы прийти к соглашению относительно вывода гарнизона и сдачи крепости Борисов, а также доставить тамошнему коменданту дальнейшие приказания.

27 июня вернулся в Смоленск отправленный к Его Царскому Величеству в Москву стряпчий Лутохин и доставил господам комиссарам наказ о ведении переговоров. Настоятельный приказ гласил сделать полякам уступки только до реки Березина и не более и не отступаться ни от одного человека из тех пленных, кто перешли в русскую веру и пребывают на службе.

5 июля отправили жильца Ивана Богданова к господам комиссарам с письмом относительно их долгого отсутствия и к литовскому войску ради обмена пленных.

16 июля пришел приказ Его Царского Величества из Приказа Тайных дел, чтобы думный дворянин господин Нащокин отправлялся в Москву к Его Царскому Величеству.

19 июля приехал фенрих с письмом из гарнизона Борисова. Он сообщил, что комендант Кирила Хлопов сдал крепость подкоморию оршанскому Стецкевичу на условиях свободного выхода со всеми своими людьми и теперь уже находится в пути.

22 июля в Смоленск прибыл гонец польского короля Степан Медекша с письмом Его Королевского Величества к Его Царскому Величеству, а также с письмами генерала Гонсевского и маршала Журонского.

23 июля гонец Медекша был на переговорах у господ комиссаров, поскольку генерал Гонсевский в своем письме к ним пожелал открыть свое намерение посредством его устного сообщения. Он объявил, что не стоит надеяться на съезд, прежде чем господин думный дворянин Нащокин не исполнит у Его Королевского Величества все согласно обещаниям, которые Его Царское Величество дал генералу Гонсевскому, и не выполнит все условия, на которых мог бы быть основан мир. Посему его послали к Его Царскому Величеству настаивать на скорой подготовке этого. Равным образом русские посланники и гонцы останутся при польском королевском дворе до прибытия господина Нащокина.

25 числа императорские посланники испрашивали через думного дьяка Алмаза Иванова, чтобы господа комиссары послали касательно их в Москву к Его Царскому Величеству. Ведь они, второй год ожидая съезда, только теперь узнали от генерала Гонсевского, что, хотя Его Величество король Польский и согласился с их посредничеством, но все дела, касающиеся съезда, отложили и прекратили до прибытия господина Нащокина с предложениями. Ведь этого съезда оставалось ждать еще долго, а Его Императорское Величество ясно приказал им ничего не предпринимать без воли