Михаил Шишкин - Русская Швейцария Страница 56

В Берне живет и умирает князь Петр Владимирович Долгоруков, одна из колоритнейших фигур русского XIX века.

В двадцать лет, будучи светским шутником, он, как считают исследователи, пишет пресловутый «диплом рогоносца», который приводит к самой знаменитой русской дуэли, между Пушкиным и Дантесом, хотя Долгоруков и будет отрицать авторство до конца своей жизни. Сменив озорное легкомыслие, приведшее к столь трагической развязке, на усидчивость архивного ученого, князь начинает заниматься генеалогией и публикует четырехтомное исследование о русских дворянских родах. Отношения с родиной у Долгорукова складываются сложно, и он отправляется за границу, где печатает в 1843 году скандальный памфлет “Notice sur les principales familles de la Russie” («Заметки о главных русских семействах»). Из России приходит указ незамедлительно вернуться. Долгоруков законопослушно отправляется на родину и сразу же по прибытии в Кронштадт подвергается аресту. Его ссылают сначала в Вятку, затем 15 лет ссыльный князь проводит в Туле. С началом нового царствования Долгоруков принимает сперва самое активное участие в реформах, но быстро разочаровывается и снова, но уже тайком, отправляется за границу. Его задача теперь – отомстить деспотическому отечеству. Он пишет разоблачительную книгу “La ve´rite´ sur la Russie” («Правда о России»). Публикация ее производит эффект разорвавшейся бомбы. Снова приходит правительственное требование вернуться в Россию, однако князь-диссидент уже не так наивен. В ответ он посылает свою фотографию, мол, можете ее вместо меня отправить в Сибирь. Условием своего возвращения Долгоруков ставит принятие русской Конституции.

Сперва Долгоруков живет в Лондоне, затем, вслед за переводом герценовской типографии в Женеву, весной 1865 года переселяется в Швейцарию. Отношения его с эмигрантами – самые натянутые, ибо в каждом он видит подосланного русским правительством шпиона. Своего собственного сына князь обвиняет в том, что тот агент русской полиции, и отказывает ему в наследстве. Герцен – единственный человек, которому он доверяет. Свой архив Долгоруков завещает Тхоржевскому, поляку, помогавшему Герцену издавать «Колокол». Бесценный архив содержит документы, которые Долгоруков не успел использовать для своих разоблачений. Будучи в Берне летом 1868 года, князь тяжело заболевает. Он чувствует приближение смерти и хочет проститься только с Герценом. Последняя просьба умирающего заставляет того приехать в город на Ааре к «князю-гиппопотаму», как Искандер называл Долгорукова за его способность обижать всех кругом. 15 июля Герцен пишет Огареву: «Долгоруков торжественно доказал, что доктора ничего не знают. Он переживет не только роковые 10 дней, но 100, 200. И вылечится неистовой едой, он с 6 утра ест и пьет бордо, чай, кофе… в пересыпочку с мясом. Если он останется жив, я сделал faux pas, ездивши к нему. Сын, конечно, не виноват, но всё же он странный человек, и ряд виденных мною сцен просится в печальный роман русской безобразной жизни». В другом письме от 16–18 июля прибавляет: «Долгоруков выздоравливает. <…> Сына он прогнал. <…> Я, если отец оживет, не намерен продолжать знакомство с ним». Долгоруков умирает 18 августа 1868 года.

Третье отделение решает добыть архив Долгорукова, и уже в конце августа к Тхоржевскому в Швейцарию прибывает некий издатель Постников – в действительности агент тайной полиции К.А. Роман – и вступает в переговоры о покупке бумаг с целью их издания. Постников-Роман встречается также с Огаревым и с Герценом, и оба советуют Тхоржевскому продать архив. Таким образом архив Дологорукова попадает в Третье отделение и исчезает.

Бремгартенское кладбище становится местом упокоения и еще одного знаменитого русского ниспровергателя и бунтаря. В Берне умирает Михаил Бакунин.

Бакунин неоднократно бывал в швейцарской столице. Он выступает, например, в 1868 году на втором, после Женевы, Конгрессе мира и свободы, заседания которого проходят в городской ратуше. Анархист использует выступления на конгрессе для пропаганды коммунистических идей, сокрушая своим зычным рыком с трибуны проклятое государство. «Таким я себе и представлял его, – записывает впечатления от впервые увиденного вживе Бакунина писатель Боборыкин, присутствовавший на конгрессе. – Но “в натуре” он оказался еще крупнее размерами, еще махровее».

Осенью 1873 года, будучи в Берне, Бакунин пишет свое знаменитое «отречение», собираясь отправиться на покой. Здесь встречается он со своим старым приятелем Павлом Васильевичем Анненковым, биографом Пушкина и известным мемуаристом. Тот сообщает в письме И.С. Тургеневу о своем впечатлении: «Громадная масса жира, с головой пьяного Юпитера, растрепанной, точно она ночь в русском кабаке провела, – вот что предстало мне в Берне под именем Бакунина. Это грандиозно, и это жалко, как вид колоссального здания после пожара. Но когда эта руина заговорила, и преимущественно о России и что с нею будет, то опять явился старый добрейший фантаст, оратор-романтик, милейший и увлекательный сомнамбул, ничего не знающий и только показывающий, как он умеет ходить по перекладинам, крышам и карнизам».

Летом 1876 года Бакунин в последний раз приезжает в Берн. Знакомый врач Фохт устраивает его в клинику. Подруге Герцена, Марии Каспаровне Рейхель, которая приходит навестить его в больнице, Бакунин говорит: «Маша, я приехал сюда умирать». После недолгого улучшения наступает кризис. Бакунин перестает есть и пить и умирает 1 июля 1876 года.

На следующий год после смерти Бакунина Берн становится ареной уличных сражений соратников покойного революционера с полицией. Вот как описывает события непосредственный их участник анархист Петр Кропоткин: «Мы все в том году (1877) приняли участие в демонстрации с красным знаменем в Берне. Волна реакции дошла и до Швейцарии, и, наперекор конституции, бернская полиция воспретила носить рабочее знамя на улицах. Необходимо было показать поэтому, что по крайней мере в некоторых местах работники не допустят попрания своих прав и станут сопротивляться. В день годовщины Парижской Коммуны мы все отправились в Берн, чтобы, несмотря на запрещение, пройти по улицам с красными знаменами. Конечно, произошло столкновение с полицией, в котором два товарища получили сабельные удары, а два полицейских были ранены довольно тяжело. Но одно красное знамя донесли-таки благополучно до залы, где состоялся восторженный митинг».

В бернской схватке с полицией 18 марта 1877 года, первой большой манифестации в Западной Европе после Коммуны, участвовали вместе с Кропоткиным многие другие русские эмигранты.

Звание «русского» учебного заведения, наряду с Цюрихским или Женевским, вполне может носить и Бернский университет.

После указа 1873 года, прекратившего существование русской студенческой колонии в Цюрихе, часть студентов переводится на учебу в Берн, среди них знаменитые будущие революционерки Вера Фигнер, сестры Любатович, Берта Каминская.

Среди бернских студенток находят себе горячих поклонниц известные народники и будущие эсеры Николай Чайковский и Семен Клячко. «Я встретилась с Чайковским в первый раз в Берне осенью 1874 года, когда была студенткой в университете, – вспоминает Вера Фигнер. – В этот печальный период, когда его друзья и товарищи почти все находились в тюрьме в ожидании “процесса 193-х”, он ударился в богочеловечество… Он оставил революционную деятельность и отправился в Америку, вместе со своим товарищем Клячко, в земледельческую колонию, основанную Фреем. Проездом Чайковский с Клячко заехали в Швейцарию в Берн. <…> В Берне у него и Клячко были знакомые студентки, 2–3 месяца назад поступившие в университет. Эти девушки под их влиянием пришли в какое-то экзальтированное состояние; с горящими глазами и раскрасневшимися лицами они сообщили мне, что они вскрыли в себе “божественную сущность” и решили вместе с приехавшими ехать в Америку. Одна стала женой Клячко, другая вышла замуж за Чайковского».

Николай Васильевич Чайковский, лидер разгромленного кружка «чайковцев», названного так по его имени, после неудачной попытки стать «богочеловеком» в американской коммуне много лет проведет в Англии, где будет представителем «Красного креста Народной воли», одним из учредителей Фонда вольной русской прессы и позднее одним из лидеров партии социалистов-революционеров, главным организатором доставки в 1905 году на японские деньги оружия на пароходе «Джон Графтон» в Россию. После первой революции Чайковский снова на родине – пытается поднять партизанское восстание в Пермском крае, арестован, после освобождения проповедует мирную культурную работу в рабочей среде и кооперативное движение. В 1917 году Чайковский – лидер Трудовой партии, к большевистскому перевороту относится крайне отрицательно и призывает к вооруженной борьбе с узурпаторами. В 1918 году ветеран революции принимает участие в интервенции против советской власти на севере и становится главою Архангельского правительства при англичанах. Умрет Чайковский в эмиграции в Лондоне.