Газета День Литературы - Газета День Литературы # 59 (2001 8) Страница 28

Когда летняя ночь коротка,

Когда в капле воды свежесть первой звезды,

Когда выдра свищет дружка

(Растеряли звери обычный страх,

Редко видя людей на тропе),

Слух заденет вновь дальний звон подков,

Шелест юбки в высокой траве,

И, как встарь, под ноги падет роса,

И укажет шаг, протянулся как

Старый добрый путь через все леса…

Только нет дороги через леса.

ПРЕРИЯ

(Канада)

Я вижу, как растет трава, чтоб встретиться с рукой;

Я вижу, что река права, петляя в день иной —

Пустое поле, ржавый пруд и воздуха хрусталь,

Холмы, что грустно вдаль бегут. Чего так сильно жаль?

Пройдя по берегу реки иль просто в никуда,

Ты вдруг заметишь узелки сердечного стыда.

Не торопись, не обогнать тревожный бег часов,

Пружинит под ногою гать, тяжел ночей засов.

Я слышу: летняя гроза роняет зерен град.

Я слышу: в степь ведет стезя, хоть ты не конокрад.

Я слышу Осени гобой, вспугнувший диких птиц,

И тишины предснежный рой. Но что клонит так ниц?

Будь осторожен, свеж узор, он — эхо летних дней;

Снопов покинутых укор, сигнал душе твоей.

Закрыта игр любовных дверь, погашен пламень звезд,

И лучше памяти не верь, ждет города погост.

Все, в чем нуждался, что желал, чего страшился я,

Год сосчитал и разменял на медяки жнивья.

Ну что ж, но я полней живу, прощаясь с красотой,

И обладаю наяву волшебною мечтой!

ПОСЛЕДНИЕ ИЗ ЛЕТУЧЕЙ БРИГАДЫ

1891

Тридцать миллионов британцев твердят о величье страны,

А двадцать кавалеристов опять побираться должны.

У них нет ни денег, ни пищи; ни работы, ни помощи нет;

Последние из Летучей Бригады, беспомощность — ваш обет.

Песню о них сложили, но песней не будешь сыт.

Голодаешь ничуть не меньше, даже если ты знаменит.

Они попросили денег, дескать, пришла хана;

Двадцать четыре фунта им уделила страна!

С такой подачки загнешься: вот и вся недолга.

Злы были русские шашки, но время — злее врага;

Сержант-отставник бормочет: "Отыщется ль тот поэт,

Стихи которого детки в школе зубрят чуть свет?"

Построясь попарно, к поэту они заявились домой;

К тому, кто их обессмертил, пришли, как нищий с сумой.

Все такие же молодцеватые, как и в былые дни,

Последние из Летучей Бригады, взгляните — это они.

Былая выправка, где ты? Колени болят, спина…

Какая уж тут атака — видать, прошли времена!

Мундир изношен в лохмотья, но только такой и есть.

Последние из Летучей Бригады поэту отдали честь.

Сержант-оратор поэту сказал: "Простите, но вы,

Сэр, хорошо написали. Мои друзья не мертвы.

Все это чистая правда; сэр, нас заждался ад,

Именуемым домом работным; что делать, такой расклад.

И все-таки вам спасибо; обойдемся без пищи, сэр;

Но вы напишите подробней, пусть будет другим пример.

Нас выбросили на свалку, хотя вспоминают порой.

Мы — Балаклавы герои. Но хочет есть и герой!"

Отступила бедная армия, хромая, скрывая гнев.

И вспыхнуло сердце поэта, забилось, "презренье презрев".

И он написал о героях стихи, что читались навзрыд,

И жирные души британцев вдруг испытали Стыд.

О, тридцать миллионов счастливцев твердят о величье страны,

А двадцать голодных героев опять побираться должны;

Внукам о "чести бремени…" рассказываем со стыдом,

Но последних из Летучей Бригады прячем в работный дом!

ЗОВ

Я — родина их предков,

И через много дней

Я созову обратно

Разбросанных детей.

Под их ногами в травах

Вздохнет моя земля.

Придут совсем чужими

Родные сыновья.

Пусть древние деревья

Нелепы в их судьбе,

Я словно на колени

Их притяну к себе.

Вечерний запах дыма

Опять взволнует грудь,

И вспомнят пилигримы

Свой исполинский путь.

Пускай темно значенье,

Что привело назад —

Слезами я наполню

Прозревшие глаза.

КОЛДОВСКАЯ ОСАДА

Мне было немало забот дано —

Справлялся и гнал со двора!

Играл в борьбу и тешил судьбу,

Но это — другая игра.

Не буду сражаться с незримым мечом,

Со стрелами, чьи укусы просты —

Отдай ключи для встречи в ночи —

Мечтателю, чьи реальны мечты!

Спроси про условья и их прими.

Мгновенно, а то мы рассердим его!

Я прежде в июль не страшился пуль,

Но это — другое занятье, ого.

Меня не пугает ни ангел, ни черт

(Я знаю: хозяин глядит с высоты!)

Открой же врата, войдет он туда,

Мечтатель, чьи реальны мечты!

Сейчас императору не уступлю,

Король для меня, что обычный вор —

И папской тиаре не сдамся в угаре —

Но это — другой разговор.

Не буду сражаться с исчадьями тьмы,

Часовой, пропусти его сквозь мосты!

Ты пойми в этот час, он — Властитель всех нас,

Мечтатель, чьи реальны мечты!

ПЕСНЯ СЕМИДЕСЯТИ ЛОШАДЕЙ

(Чудо Святого Джубануса)

Снова пришвартовалась возле Кале баржа —

Ржаво скрипит такелажем. Выпустите ее!

Просемафорю: Позвольте мне с лошадьми уйти.

(Семьдесят грохотавших лошадок!)

Медленно против течения, мои лошади! Конечная станция — Франция!

Что ж, поперхнулись заводы кирпичные Лилля,

Или же почва распахана между свеклой и табаком;

Или же отбривший нас ветер — жестокий Борей резвится, удобряя Сомму.

(Со всеми хомутами, лошади!) Конечная станция — Франция!

Что ж, Аргона пятнистая, тень тучи закрыла наглухо

Все горизонты призраками; или же селянами мощными,

Рубящими утес; ливень за этим занавесом

Лакомится немеркнущим светом.

(Гляньте на копыта, лошади!) Конечная станция — Франция!

Что ж, пусть штормит там, где в углу прыгает Бискай,

Пастухи и вожаки вод в землях, истоптанных

Медленными дымами Испании, вплоть до самых дальних мысов,

Истово танцующих в тумане.

(Выдохните — выдохните глубже, мои лошади!) Конечная станция — Франция!

Что ж, порушенный, медово-цветный, медово-овражный известняк,

Сливки — под добела-раскаленным солнцем; темно-цветущий розмарин