Что было бы, если бы смерть была - Николай Иванович Бизин Страница 32

ловушек. Внутри у меня был голод по внутренней пище, по Тебе Самом, Боже мой, но не этим голодом я томился, у меня не было желания нетленной пищи не потому, что я был сыт ею: чем больше я голодал, тем больше ею брезгал.

Поэтому не было здоровья в душе моей: вся в язвах, бросилась она во внешнее, жадно стремясь почесаться, жалкая, о существа чувственные. Но если бы в них не было души, их, конечно, нельзя было бы полюбить.

Любить и быть любимым мне сладостнее, если я мог овладеть возлюбленной. Я мутил источник дружбы грязью похоти; я туманил ее блеск адским дыханием желания. Гадкий и бесчестный, в безмерной суетности своей я жадно хотел быть изысканным и светским. Я ринулся в любовь, я жаждал ей отдаться. Боже мой милостивый, какой желчью поливал Ты мне, в благости Твоей, эту сладость. Я был любим, я тайком пробирался в тюрьму наслаждения, весело надевал на себя путы горестей, чтобы секли меня своими раскаленными железными розгами ревность, подозрения, страхи, гнев и ссоры.»

Повторю: какая сила желает гибели мира? Это известно. Но и на неё нечего пенять, коли рожа крива! Как там назван Ной? Праведный в своём роде? А что это такое?

Заменить в данном отрывке слово Карфаген на слова литература или политика, и получится точный анализ не места (города), а явления (человеческой деятельности); всюду Князь мира сего.

Всюду сверхчеловек (deus ex machina), положивший себе быть князем своего мира.

И здесь я представил себя таким маленьким князем мира, политическим Украинцем. Ни сил, ни знаний, только жадность и истерика. Все мне изначально (аутентично) обязаны – просто потому, что я князь своего допотопного мира.

У бесовства есть сродство с аутентизмом: предъявляя реальности ирреальную меру – можно стать политическим Украинцем.

Корпускулой. И никто мне (корпускуле) – ничем не обязан, потому что я душегуб. Наверное, можно найти и среди душегубов «праведного в своём роде» Ноя; но – это дело Господа.

Моё дело – положить своё краткое тело на алтарь понимания происходящего с этим не менее кратким (в глазах Господа) миром.

«Я не знал другого – того, что есть воистину, и меня словно толкало считать остроумием поддакиванье глупым обманщикам, когда они спрашивали меня, откуда зло, ограничен ли Бог телесной формой и есть ли у Него волосы и ногти, можно ли считать праведными тех, которые имели одновременно по нескольку жен, убивали людей и приносили в жертву животных. В своем невежестве я приходил от таких вопросов в замешательство и, уходя от истины, воображал, что иду прямо к ней.» (Августин Аврелий)

Попробуй выжать у дождя слезу. И сразу же получишь не грозу, А камень, что в ладонь! Попробуй выжить В пустыне возле света и добра. Мир начинался с самого утра. Кумир в нём пробуждался прямо с ночи. Что очи мои видят, зуб неймёт. В пустыне возле света и добра Я только лишь подробный пешеход. Пустыня состоит из многоточий, А дождь напоминает Сад Камней. Не думай, это всё-таки не ад. И я здесь не в собрании теней. Прекрасно всё, что суще во плоти. Напрасно всё, не райские здесь кущи.

Я не проявил малодушие тогда, когда узнал информацию о Евгении. Я со-творил малодушие тогда, когда сделал ей предложение о совместной работе. Впал в корысть: попробовал разделить ответственность за произнесение, облегчить свою участь за её счёт; можно сказать, таковы все люди?

Можно сказать. Но я отвечаю лишь за себя. За то, чтобы не погубить другого.

«И я не знал настоящей внутренней правды, которая судит не по обычаю, а по справедливейшему закону всемогущего Бога, определившему для отдельных стран и времен нравы и обычаи, соответствующие этим временам и странам, хотя сама она всегда во всяком месте и во всякое время одна и та же. По ней праведны и Авраам, и Исаак, и Иаков, и Моисей, и Давид, и все те, кого восхвалили уста Господни. Неправедны они по суду людей непонимающих, судящих от сегодняшнего дня и меряющих нравственность всего человечества мерилом собственной нравственности.» (Августин Аврелий)

P. S. Чтобы не оставлять выстроенные мной Город и Мир (Urbi et orbi) на столь высокой ноте, я приведу старый шотландский анекдот; наипошлейший, но – имеющий непосредственное отношение к аскезе именования (Адам и Ева в раю давали имена вещам и животным):

Старый щотландец в пабе говорит случайному знакомому по столу:

– Все мельницы в районе построил я. Целую жизнь месил раствор и строил, однако никто не называет меня Марлекен, который строит мельницы…

Хлебнул пивка, затянулся:

– И все сады в нашем посёлке построил я. Целую жизнь сажал плодовые деревья, однако никто не называет меня Марлекен, который разводит сады…

Хлебнул пивка, затянулся:

– Все мосты в округе возвёл я. Целую жизнь этим занимался, однако никто не называет меня Марлекен. Который возводит мосты…

Затянулся, вздохнул:

– Но стоило мне один раз трахнуть овцу…

Продолжение начала третья часть романа: не об Украине, а об окраинах наших высот

Моя любовь творит себе кумиры! Скажи мне, ложь, в чём истина твоя? А в том, что превращаю миражи Я в