Евгений Стригин - Человек, похожий на генерального прокурора, или Любви все возрасты покорны Страница 4

Впрочем, с освобождением не все так ясно. Неужели не могли удержать, если хотели этого сделать? В октябре 1993 года не побоялись публично расстрелять парламент, а в феврале следующего года не смогли помедлить с освобождением амнистированных.

«Хорошо знающий кремлёвскую закулису комментатор называет амнистию „согласованной акцией думской и президентских сторон“. По поводу запоздалых сетований советников Ельц и на он пишет, не скрывая сарказма: „Спектакль разыгран по лучшим стандартам психологической войны: „измена“ одной из президентских партий, „драматическая“ отставка генпрокурора, истерические призыва „ДемРоссии“, настойчивый показ по телевидению тех, кто призывал к погромам, и т.д. и т.п. Но шила в мешке не утаишь. Ведь саму проблему амнистии внёс в Думу президент. Разве не было ясно, что сразу встанет вопрос о гекачепистах и октябристах? И все же вопрос внесли. Следовательно…“.[20]

И, тем не менее, указывалось: «Узнавший об освобождении „октябрят“, как называли участников тех событий в Кремле, Ельцин устроил директору ФСК форменный разнос. После таких слов президента остаётся один выход — отставка. Но рапорт Николая Галушко не успел дойти до Кремля, как на Лубянку привезли указ. Он был написан в очень жёстких формулировках, которые были скорректированы при участии Юрия Батур и на — помощника президента по национальной безопасности».[21]

Голушко ушёл тихо. Казан н ик ушёл, хлопнув дверью. Он рассказал все, что думал о президенте и его команде. Правда, сначала в Совете Федерации процесс формального отстранения от службы Генерального прокурора затянулся. Это назначил его президент самостоятельно (новая конституция ещё не была принята), а отстранять нужно уже было через Совет Федерации.

А Совет Федерации никак не мог набрать необходимого количества голосов «за». Не хотели господа члены Совета сменить генпрокурора. Обратим внимание на этот тихий саботаж верхней палаты Российского парламента. Они словно проверили президента и создали прецедент. Потмо в гораздо большем масштабе все это повторилось со Скуратовым. Но не будем забегать вперёд.

Сам же Казанник разошёлся вовсю и пошёл высказываться в отношении президента: «…Вся команда президента, как я убедился, формировалась не по профессиональным и личностным качествам, а только на принципах личной преданности. Поэтому эти люди по существу находятся в состоянии сговора, а если хотите, даже заговора. …Поскольку эти люди подбирались на таких принципах, то, разумеется, сложилась определённая устойчивая группировка. И они тесно спаяны, я бы даже сказал, слиты кровью событий октября 1993 года. Эти люди уже поистине водой не разольёшь…[22] Они не могут работать головой, а руками считают, по-видимому, зазорным трудиться. Поэтому они держаться за президента, как пассажиры в автобусе держатся за поручни, чтобы не упасть».[23]

Кроме того, бывший генеральный прокурор Алексей Казанник говорил: «Мне кажется, у них единственное желание — чтобы в прокуратуру можно было позвонить и сказать: того не делайте, этого тоже».[24]

Напомним, что именно сам Ка з анник в своё время и помог Ельцину сделать один важный шаг в сторону высшей власти, за что будущий президент РФ и назначил его генеральным прокурором. Облагодетействовал. А потом облагодетельствованный словесно охаял своего благодетеля.

Заметим, что прокурор был назначен после событий октября 1993 года, т.е. Казанник знал кому шёл служить. Любому среднему юристу было ясно, что в сентябре 1991 года президент издал незаконный указ (о политической необходимости разговор не идёт), и любому среднему юристу ясно, что в октябре 1993 года высший законодательный орган страны был просто расстрелян. Казанник, судя по учёным званиям, был явно не рядовой юрист.

Впрочем, Ельцин назначил генерального прокурора по своему выбору, никто не тянул, а значит он и несёт ответственность за удачность своего выбора. На двух (Степанков и Казанник ) генеральных прокурорах Ельцин уже осёкся. Нужно было искать другого. Вспомнили об Иль ю ше н ко, который давно крутился вокруг президента. Позже появилась информация о том, что Иль ю шенко подобрал Коржаков.[25] Вроде бы верный и понятливый кандидат. Готовый на все ради кресла.

Чтобы лучше понять душу этого кандидата вернёмся немного назад во времени до расстрела Верховного Совета РФ. «В 1993 году вице-президент Руцкой заявил о том, что обладает компроматом на президентскую команду. Компромата ни много ни мало — 11 чемоданов.

В ответ президентская команда раскопала компромат на Руцкого. В команду по поиску фактов, изобличающих взбунтовавшегося вице-президента, вошли руководитель контрольного управления при администрации президента Ильюшенко, начальник правового управления аппарата президента генерал Котенков, министр юстиции России Калмык о в и адвокат М а каров. Официально команду назвали межведомственной комиссией по борьбе с преступностью и коррупцией.

Отсюда, похоже, и началось возвышение Ильюшенко. Вся эта четвёрка на памятном многим пресс-конференции перед десятками журналистов и миллионами телезрителей показала документ, на котором стояла подпись Руцкого. Это был трастовый договор, по которому вице-президент доверял «третьему лицу» распоряжаться имуществом и счётом фирмы «Трейд линк ЛТД». Часть денег на этот счёт поступила от сделки с детским питанием. Трастовый договор как бы свидетельствовал: вице-президент украл у государства несколько миллионов долларов.

Собранные материалы межведомственная комиссия, возглавляемая министром юстиции страны, передала в Московскую городскую прокуратуру. Очень скоро выяснили, что трастовый договор, мягко говоря, не соответствует действительности. Уголовное дело в отношении Руцкого прекратили, но возбудили по факту клеветы на него.

Придя в Генеральную прокуратуру, Иль ю шенко сразу же затребовал материалы дела. В результате уголовное дело по факту клеветы было прекращено, а по «делу Руцкого» возобновили».[26] Тёмное это дело — расследование.[27]

Вроде бы подходящий с точки зрения президента Генеральный прокурор. Но вот беда. «Выглядел на трибуне неуверенным и положенных для утверждения голосов не набрал».[28] Господа из Совета Федерации никак не захотели давать согласие на его назначение. Ельцин с маниакальным упорством предлагал раз за разом одного и того же Ильюшенко. Совет Федерации с таким же упорством отказывал в своём согласии.

Так и ходил кандидат с приставкой «исполняющий обязанности». «И.о. Генерального прокурора Российской Федерации Алексея Ильюшенко стал объектом постоянной критики с первых дней назначения на высокую должность. Неприятие этой фигуры средствами массовой информации и многими политиками объясняется тем, что он назначен как бы в благодарность за услугу, которую оказал президентской команде в известной „войне чемоданов“. В Генеральном прокуроре общество хотело бы видеть независимого человека, и потому ему малосимпатичен главный хранитель законности, даже не пытающийся хотя бы внешне дистанцироваться от президента.

Средства массовой информации не упускают случая, чтобы не выпустить в и.о. Генерального прокурора ядовитые стрелы».[29]

«Когда Ильюшенко пришёл в Генеральную прокуратуру, там даже воздух сделался иным. Он не сумел сработаться с коллективом. В Генпрокуратуре его не любили за грубость, он не считался с людьми, не учитывал чужого мнения, стиль его работы был силовым».[30]

Какой после этого авторитет будет у главного законника страны? А никакой! Но ни президента, ни самого и.о генерального прокурора это не остановило. Хотя, чем дальше, тем больше…

Вскоре кроме приставки «и.о.», начались у Ильюшенко другие проблемы. Кстати, господин исполняющий обязанности был известен ещё по Красноярску, где он учился вместе с автором настоящей книги на одном юридическом факультете.

По словам И.Е. Жмакова (работавшего в то время в партийных органах Красноярска) Ильюшенко в советский период рвался вступить в КПСС. Но в период прохождения кандидатского стажа он в нетрезвом состоянии учинил скандал в общественном транспорте, был доставлен в отдел милиции. Для Ильюшенко возникла реальная опасность не только не стать коммунистом, но и быть уволенным из прокуратуры. Тогда неудачливый прокурорский работник решил пойти служить срочную службу в Советской армии. По просьбе Ильюшенко и других ходатаев секретарь партоорганизации и председатель парткомиссии пошли на то, чтобы снять с учёта без обсуждения поступка на партсобрании. Во время службы в армии Ильюшенко был принят в КПСС. Повествуя об этом, Жмаков высказал предположение, что Ильюшенко с тех пор и усвоил урок, как обходить не только партийные правила, но и законы, уяснил для себя истину: когда выгодно — можно быть коммунистом, демократом или кем-нибудь, когда же невыгодно — от всего этого вовремя отречься.[31]