Дмитрий Калюжный - О западе, который пыжился, пыжился, а Россия сама по себе Страница 87

А доходы ещё 7-8 млн. человек упали ниже стоимости минимальной продовольственной корзины, что соответствует критерию нищеты. При этом нас всё время убеждали, что реформы несут развитие, улучшение и прогресс, а те, кто с этим спорит, не понимают собственного счастья. Видимо, имеет смысл обратиться к откровениям представителя общественных наук, обеспечивающего идеологическое прикрытие этих «прогрессивных» реформ. Для примера рассмотрим статью директора Института этнологии и антропологии РАН В.А. Тишкова «Мы стали жить лучше» (НГ-сценарии № 1 от 12 января 2000 года), с нашими комментариями.

«О чем и почему сегодняшние жалобы и даже протестные акции? Если верить большинству политиков, ученых и работников масс-медиа (а значит, и „человеку с улицы“), это есть протест против антинародного режима и против невыносимой жизни… Своим одиноким голосом берусь утверждать, что за последние десять лет в стране произошла революция в жизненном обустройстве людей. Причем это именно революция позитивного плана, которую российское обществознание не смогло понять и объяснить. Рассмотрим только несколько примеров несостоятельной и политизированной риторики жалоб и реальных ситуаций».

Здорово! Банда ограбила квартиру и перед уходом один из «шестерок» оставляет записку: «Хозяева! Не жалуйтесь! В вашем жизненном обустройстве произошли революционные изменения позитивного плана. Мы забрали лишние вещи и сбережения. Если вам покажется, что это плохо, то вы дураки. С пожеланием дальнейших изменений, пресс-секретарь банды». Вообще-то подобная записка на суде может служить отягчающим обстоятельством. Но продолжим.

Начинает господин Тишков с демографии. На жалобы о «вымирании нации» он резко заявляет:

«Следует сказать, что сам факт уменьшения общей численности населения страны не должен рассматриваться как однозначно негативное явление. Многие страны мира, особенно из числа наиболее благополучных, имеют в последние десятилетия отрицательный рост населения».

Чувствуете, наши беды и не беды вовсе, потому что схожие процессы происходят в наиболее благополучных странах. Читай так: «Уменьшение население – признак, что в нашей стране всё идет как надо, мы становимся одной из наиболее благополучных стран».

А вот другой перл:

«В России фактически наблюдается ситуация нулевого роста – общая численность жителей страны в 1998 г. была такая же, как десять лет тому назад (147 млн.)».

Это еще не всё:

«Но на самом деле современное население на 3-4 млн. больше, ибо статистика не учитывает большого числа бывших советских граждан из других государств (Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Таджикистана, Украины, Молдовы)».

Так, идея понятна. Нам замазывают глаза россказнями о том, что у нас: А) имеется сокращение, и это очень даже хорошо; Б) никакого сокращения нет, а есть «нулевой рост»; В) на самом деле население увеличилось. Профессор, однако!.. Читаем дальше:

«Естественная убыль населения (здесь сказались кризис, нестабильность и воздействие неблагоприятного демографического цикла) была компенсирована миграционным приростом населения, качество которого (возраст, образование, профессиональный состав) выше, чем качество основного населения страны».

Так есть она, естественная убыль, или как? Ведь если её нет, то что, в таком случае, «компенсировал» миграционный прирост?

В общем, господин Тишков (если говорить очень мягко и вежливо) вводит читателей в заблуждение. Мы от прироста в 300 тыс. человек ежегодно в 1990 году, перешли к убыли в 900 тыс. человек в 1999 году, как раз в тот период, который г-н Тишков именует периодом «положительных трансформаций».

Причём каждый год «реформ» побивает показатели предыдущего по темпам сокращения численности. Но если по численности можно пытаться дать объяснение, ссылаясь на наличие демографических минимумов из-за непростой истории страны, то как быть с тем, что снижается продолжительность жизни? В настоящее время она составляет в среднем 62,1 года для мужчин и 72,8 года для женщин. Такая колоссальная по медицинским меркам разница в продолжительности жизни между полами совершенно ненормальна. Сейчас она стала одной из самых высоких в мире: по этой «разнице» нас обгоняют только страны Прибалтики и Белоруссия.

По продолжительности жизни мужчин нас опережают Монголия, Египет, Вьетнам, а конкурируем мы с Ботсваной и Лесото. А дольше наших женщин живут жительницы Суринама, Белиза и Марокко, а одинаково с нами – жительницы Малайзии, Иордании, Шри-Ланки.

Причинами вымирания России стали полуторакратное снижение рождаемости (которое отчасти, но весьма незначительно обусловлено неблагоприятным демографическим циклом) и увеличение смертности населения почти на треть. При этом наиболее сильно росла смертность в сравнительно молодых возрастных группах; в трудоспособном возрасте – более чем в 1,5 раза. Такой рост смертности беспрецедентен в мирное время. В результате средняя продолжительность жизни, так называемая «ожидаемая продолжительность жизни при рождении», снизилась в России до уровня 1950-х годов, а разрыв между развитыми странами и Россией по этому показателю за последнее десятилетие удвоился: с 5-8 до 11—15 лет.

На 40% выросла смертность молодежи в возрасте 15—19 лет. При сохранении сложившегося уровня среди нынешних 16-летних юношей доживут до пенсионного возраста лишь 54%. Это меньше, чем в России век назад, когда до 60 лет доживали 56% мужчин. В европейских странах, США и Японии, уровень преждевременной смертности трудоспособных мужчин в 2,5-4 раза ниже, чем у нас.

Значительно ухудшилось состояние здоровья наших сограждан. Больные родители рожают больных детей. Нормальные роды составляют 31,8%, а в некоторых регионах лишь 25%. Каждый третий новорожденный имеет отклонения в здоровье. Среди школьников младших классов здоровы лишь 10—12%, средних – 8%, а старших 5%. Более половины подростков 15—17 лет страдают хроническими заболеваниями.

Во-первых, это значит, что в активный трудоспособный и репродуктивный возраст входит больное поколение. Во-вторых, подтверждает тезис о самобытности России. Пока она развивалась, «отгородившись» от Запада, медицинские показатели улучшались, Россия догоняла развитые страны. Как только она «открылась» Западу, всё рухнуло, а население стало вымирать.

Ухудшение состояния здоровья привело к увеличению потребности в медицинской помощи, однако государственное здравоохранение не в состоянии обеспечить её необходимый уровень. Лечение становится всё более недоступным, цены на лекарства так высоки по сравнению с доходами большинства, что больные, в первую очередь хронические, не в состоянии их приобрести.

Но вернемся к тексту ученого-этнографа. Тишков, наконец, вымучивает из себя признание: «В целом же период реформ в России связан с некоторыми серьезными демографическими проблемами (это прежде всего относительно высокая смертность, особенно среди мужчин и детей), но ни одна из них не может квалифицироваться как катастрофическая».

Он надеется, что читатели уже забыли, о чём он писал раньше, – что, де, все хорошо. Или не он сам писал статью, а собрал кусочки, которые подали ему сотрудники на отдельных бумажках. Это обычная практика директоров гуманитарных институтов, назначенных на должность по политическим соображениям, а не за научные заслуги.

Кстати, о его собственной научной эрудиции можно судить по заявлениям, которые он делает от своего лица. Знаете, почему жизнь «стала лучше»? Рыдайте:

«Свой первый апельсин и банан я съел, уже будучи студентом МГУ, ибо в моем уральском городке, кроме яблок и новогодних мандаринов, фруктов не продавалось. Сегодня в этом городке, которому по-прежнему далеко до экономического процветания, те же азербайджанцы обеспечивают хороший рынок основных фруктов и фруктовых соков, и жители их покупают (иначе бы не привозили!)».

Интересно, а сколько людей в его родном городе не могут купить хлеба? Мы знаем достаточное количество таких даже в Москве.

«Новый и огромный по своим размерам ввоз в страну фруктов внес историческое изменение в структуру питания россиян. Несомненно, увеличилось потребление рыбы, даже если официальная статистика не показывает этого по причине „внесистемной“ добычи и продажи данного продукта. Выросло потребление сыров и колбасных изделий (опять же в основном за счет импорта), и люди уже забыли времена плавленых сырков „Волна“ и буфетных сарделек».

О чём это он? Известно ли господину Тишкову, как питается большинство населения? Ведь учёный должен руководствоваться реальными цифрами. А цифры такие. По статистике товарооборота, продажа фруктов и цитрусовых в 1998 году составила 78% от уровня 1990 года, то есть уменьшилась почти на четверть. Заметим, что эти данные относятся не только к «системной» (по терминологии г-на Тишкова) части товарооборота, но и включают оценку оборота неформальной торговли. А данные выборочного обследования бюджетов порядка 50 тысяч домашних хозяйств во всех регионах, фиксирующих все свои расходы и потребление конкретных продуктов, товаров, услуг, подтверждают эту статистику, показывая, что потребление фруктов и ягод в среднем на члена домохозяйства снизилось в 1998 году по сравнению с 1990 годом на 28%.