Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 47

Майор Ральф Данн, инспектор баз, немедленно расследовал инцидент. Коваль и Фишер под присягой заявили, что никаких ссор не было. Данн опросил советского командира базы, майора А. Ерко, которому якобы была подана первоначальная жалоба. Ерко о происшествии ничего не слышал. Данн подал рапорт, в котором говорилось об отсутствии оснований для выговора американским офицерам и, более того, счел, что советская сторона ведет кампанию по дискредитации американцев русского происхождения или же тех, чьи родные жили в Советском Союзе. И Фишеру, и Ковалю, которые, конечно же, вызвались продолжить службу в Полтаве, разрешили остаться. Советы не протестовали. У Смерша на двух офицеров не было ничего, кроме их биографий и сфабрикованного обвинения в ссоре в Пирятине14.

Первые недели после эвакуации баз из Миргорода и Пирятина прошли без серьезных советско-американских конфликтов. Ложные сообщения о проступках американцев, таких как вымышленное преступление Коваля и Фишера, остались в прошлом. В Полтаве советские военные помогали американцам возвести сборные дома, части которых были доставлены из Великобритании, и в целом относились к гостям лучше, чем в конце лета. Моральный дух американцев возрос, когда наконец определилось будущее базы в Полтаве. Джордж Фишер, адъютант главы Восточного командования, вероятно, был рад доложить, что “ноябрь отмечен совершенным дружелюбием между офицерами русского и американского штабов как в работе, так и в личных отношениях”15.

Дружба и солидарность двух армий и народов проявились в дни празднования 27-й годовщины Октябрьской революции. Седьмого ноября в Полтаве прошли военный парад и митинг с участием красноармейцев, местных жителей и американцев. Церемония, включающая выступления партийных и военных официальных лиц, длилась примерно 2,5 часа, и американские фотографы сделали десятки снимков.

Впрочем, солидарность, запечатленная на фотографиях, имела свои пределы. Когда митинг закончился, американцы вернулись на базу: город был временно закрыт для военнослужащих. Советскую сторону беспокоило то, что пьяные красноармейцы могут ввязаться в драки; командиры опасались, что не смогут сдержать подчиненных. На базе американцы отметили праздник ужином в столовой – без происшествий, но и без особой радости. “Им дали выходной, затем заставили присутствовать на торжестве, на котором они не поняли ни слова, а вечером оставили на аэродроме”, – говорится в отчете американца Уильяма Калюты, ставшего историком Восточного командования на последнем этапе, после эвакуации миргородской и пирятинской баз, прошедшей осенью 1944 года16.

В тот день Полтава праздновала, а в Соединенных Штатах граждане голосовали на президентских выборах, выбирая между Франклином Рузвельтом и его оппонентом-республиканцем, губернатором штата Нью-Йорк Томасом Дьюи. О выборах говорили и на полтавской базе: здесь и проявилась политическая и культурная пропасть между Советским Союзом и американцами. Советы, по примеру своих СМИ, решительно поддерживали Рузвельта и не могли понять, как американские газеты смеют публиковать портреты Дьюи, которого советская пропаганда изображала врагом Советского Союза. Вероятно, еще сильнее советских граждан поражало то, что американцы могли открыто критиковать своего президента и отдавать голос за его противника. В СССР официальные церемонии, подобные той, что состоялась 7 ноября, начинались и заканчивались восхвалением Сталина; политические дискуссии были нечастыми и короткими. “Американцы отказались говорить о политике с людьми, ничего не знавшими о нашем политическом устройстве”, – писал Калюта17.

Согласно отчетам Фишера, советско-американские отношения на базе получили импульс к улучшению в октябре и ноябре, но вновь начали ухудшаться в декабре 1944 года. Он перечислил три основные причины растущего недовольства среди сослуживцев-офицеров. Во-первых, очень медленно обрабатывались их запросы на разрешение вылетов из Полтавы в Москву, Тегеран и на аэродромы Западной Украины и Польши, где теперь приземлялись поврежденные американские самолеты. Во-вторых, американские и советские пилоты непрестанно спорили о том, кто из них контролирует два американских “Дугласа” C-47, на которых совершались полеты на базу в Полтаве и обратно. И наконец, советские военные продолжали, как и раньше, похищать у американцев всякую мелочь18.

Что до запросов о вылетах, советские командующие действительно не торопились им содействовать: к американцам они все так же относились с подозрением, особенно теперь, когда закончились челночные бомбардировки. Им не хотели доверять и управление самолетами: советская сторона изначально настаивала на том, чтобы первыми пилотами были советские летчики, а вторыми – американцы. И “дугласы” в те летние месяцы использовались в основном для полетов между украинскими базами. Американцы, конечно, жаловались на советских пилотов, которые неоправданно рисковали и летели слишком низко, – в этом не было проблемы, ведь расстояния были небольшими. Все изменилось, когда базы в Миргороде и Пирятине вернулись под полный контроль советской стороны, а пилоты ВВС РККА взяли на себя ответственность за дальние полеты, скажем, на запад Украины, во Львов и в аэропорты в районе Кракова. Американцы уже не выдержали и разразились потоком жалоб, видя, сколь безрассудные полеты совершают советские коллеги.

Приведем один показательный случай, который наглядно демонстрирует, что для жалоб были все основания. Согласно официальному рапорту, составленному позднее Майклом Ковалем, в ноябре советский летчик, некий Квочкин, возвращался из полета во Львов и чуть не разбил свой самолет при попытке приземлиться в Полтаве. Из-за низких облаков, нависших над аэродромом, посадить самолет он не смог и направился дальше, в Миргород. Американцы-пассажиры позже рассказывали сослуживцам, что там самолет касался земли дважды, но так и не сел, и Квочкин полетел обратно в Полтаву, где все же посадил самолет под прямым углом к взлетно-посадочной полосе. Позже американцы обнаружили, что “масляные фильтры самолета были забиты пшеницей и листьями, органы управления заклинило ветками, а в нишах шасси оказались кукурузные початки”. Более того, топливные баки были пусты: прежде чем вернуться в Полтаву, Квочкин сжег керосин, пытаясь приземлиться в Миргороде. В своем отчете Коваль написал: “После опроса пилота было установлено, что он летел наобум и не пытался воспользоваться доступными средствами радиосвязи. Горели все ночные сигнальные огни, работала радиосвязь, и при надлежащем обращении риск при посадке был бы намного меньше”. Он заключил: “Похоже, русские не очень хорошо обучены обращению с приборами, а штурманы владеют лишь визуальной навигацией”19.

Но сильнее всего отношения между американцами и советской стороной осенью 1944 года портили мелкие кражи. Вопрос был столь же сложным, сколь и противоречивым. Виновные были и там, и там. Низкий обменный курс доллара компенсировали в конце августа введением суточных, но американцы все так же промышляли бартерной торговлей и пользовались своим доступом к американским магазинам и ресурсам военно-воздушных сил либо для приобретения местных товаров, либо для торговли на черном рынке.