Забытые бастарды Восточного фронта. Американские летчики в СССР и распад антигитлеровской коалиции - Сергей Николаевич Плохий Страница 49

восточной границе отложили до следующей встречи “Большой тройки”, которая состоялась лишь в феврале 1945 года. А пока соглашения не было, Сталин мог делать на польских территориях, занятых Красной армией и недосягаемых для западных союзников, все что хотел. Ближайшим к этой территории американским форпостом стала Полтава. Из американских солдат во Львов и окрестности этого спорного города могли попасть лишь летчики, прилетевшие туда для эвакуации американских самолетов, потерпевших аварию. И это неожиданно придало авиабазе в Полтаве новое значение: она стала сторожевой башней для военных и дипломатических интересов США в Восточной Европе4.

* * *

Это новое значение, как и свою новую должность, 21 октября 1944 года принял капитан Уильям Фитчен, 26-летний глава американской разведки на полтавской базе, когда поврежденный во время полета над Центральной Европой С-47 с американскими пилотами приземлился под Полтавой, направляясь из Львова.

Фитчен, выпускник Калифорнийского университета в Беркли, дипломированный энтомолог, все лето опрашивал экипажи и собирал сведения о немецких ВВС, их противовоздушной обороне, о результатах американских бомбардировок. Бомбардировки закончились в сентябре, и потому опрашивать можно было только экипажи, прибывающие из Западной Украины и Восточной Польши. И только когда приземлился самолет из Львова, Фитчен и его люди начали делать то, в чем офицеры Смерша подозревали их с самого начала: собирать информацию не только о немцах, но и о Советском Союзе5.

Прилетевший из Львова C-47 доставил в Полтаву два американских экипажа, которым пришлось совершить аварийную посадку недалеко от Львова и Тарнува – на территории, уже находившейся под контролем СССР. Красная армия наступала в Польше, и американцы, летевшие из Великобритании и Италии для бомбардировки целей в Германии, могли совершить экстренную посадку за советско-германской линией фронта. Так сделали эти два экипажа и оказались в руках красноармейских командиров, отославших их в Полтаву.

Фитчен провел опрос, хотя и необычный. Рядом с ним был полковник Джордж Макгенри, заместитель начальника отдела ВВС военной миссии США в Москве, прилетевший в Полтаву, чтобы принять участие в опросе пилотов. По словам одного из историков ВВС США, Макгенри “в первую очередь интересовали моменты политического характера”. Он хотел знать, что происходит на территориях, которые в данный момент контролировались Советским Союзом, а до войны входили в состав Восточной Польши. Пилоты сообщили, что находясь там, они все время были под наблюдением, но их личная свобода никоим образом не ограничивалась, красноармейцы с ними обращались хорошо. Они почувствовали напряжение между советскими гражданами и поляками, последние считали Красную армию немногим лучше немцев6.

Эти первые сведения о ситуации на территориях, оккупированных Советским Союзом, вскоре подтвердили и другие американские летчики, прибывшие в Полтаву в ноябре 1944 года, и персонал полтавской базы. Советская сторона разрешила американским техникам прилетать с полтавской базы туда, где приземлились потерпевшие аварию самолеты, ремонтировать их и доставлять обратно в Полтаву. Иногда ремонт длился неделями, порой занимал меньше, но все, кто бывал в тех краях, стали источниками ценной информации о ситуации на Западной Украине и в Восточной Польше. Их отчеты регулярно отправлялись в военную миссию в Москве, а некоторые попали на стол Гарримана7.

В числе последних был и доклад, поданный командующим полтавской базы полковником Хэмптоном. Он в сопровождении русскоязычных офицеров и техников, в том числе начальника оперативного управления Майкла Коваля, сержанта-разведчика Сэмюэля Чавкина и техника Филиппа Мищенко, посетил Львов, где американцы пробыли четыре дня, с 14 по 18 ноября. Из Полтавы они вылетели во Львов на одном из двух приписанных к полтавской базе “Дугласов” C-47, чтобы заправить приземлившийся во Львове “Либерейтор” B-24. (Тяжелый бомбардировщик “либерейтор” отличался от “летающей крепости” большим размахом крыльев, но многие считали, что он уступал в характеристиках и надежности предшественнику.) На обратном пути они взяли на борт капитана Джо Джонсона, который с 6 октября находился в окрестностях Львова, помогал приземлившимся американским экипажам и был кладезем информации. Джонсон и американские офицеры с полтавской базы заметили слежку НКВД и видели, как красноармейцы изводили местных девушек, которые были не против встретиться с американцами. Офицеры смогли много узнать о ситуации во Львове, просто наблюдая ее повседневно и случайно общаясь с местными жителями.

Как и пилоты экипажей, которых Фитчен опрашивал в октябре, Хэмптон и его товарищи выяснили, что поляки, которых в городе было большинство, очень недовольны советской властью. Все американцы представили личные отчеты и были едины в одном: поляки предпочитали немецкое правление советскому. Хэмптон писал, что местные считали немецкую городскую администрацию эффективнее советской: “Видно, немцы поляков не трогали, и те жили себе как хотели, а Советы всюду лезут и портят всем жизнь”. Кроме того, советская власть, по мнению Хэмптона, пыталась снизить уровень жизни, “подогнав” его под СССР. Советы заставляли местных работать за жалкие 200 руб. в неделю (эквивалент одного доллара на черном рынке) и продавали по завышенным ценам консервы, полученные из США по ленд-лизу. Поляки, чтобы выжить, распродавали все что имели. “Еда при советской власти была скуднее и стоила дороже, чем при немцах”, – писал Хэмптон8.

О евреях во Львове Хэмптон рассказывал совсем иное. Он сообщил, что встречался со многими свидетелями зверств, совершенных немцами, и в том числе с двумя университетскими профессорами. “Евреи почти всегда страдали от рук нацистов, – писал он. – Я поразился: поляки ведь жили здесь рядом, все эти зверства творились у них на глазах. Но, видимо, они не испытывали к евреям никакого сочувствия.

Мне даже кажется, что некоторые из моих осведомителей поддерживали политику, проводившуюся нацистами по отношению к евреям”. Вероятно, это был первый доклад о массовом истреблении евреев во Львове и о роли местного населения, доведенный до сведения американского военного командования и сотрудников посольства США в Москве9.

В ноябре 1944 года, когда Хэмптон и его команда прилетели во Львов, широкая публика еще ничего не знала о холокосте. В конце августа 1944 года СССР организовал поездку американских и других корреспондентов-союзников в Майданек, немецкий лагерь смерти, расположенный на востоке Польши недалеко от Люблина. Западный мир впервые увидел газовые камеры и печи, в которых сжигали тела заключенных. Один из репортеров, Билл Лоуренс, опубликовал в New-York Times статью о своей поездке: “Я только что увидел самое ужасное место на земле – немецкий концлагерь Майданек, поистине Ривер-Руж смерти, в котором, по оценкам советских и польских властей, за последние три года были убиты до полутора миллионов человек почти из всех европейских стран” (Ривер-Руж – самый известный завод Генри Форда, построенный к западу от Детройта). Так мир впервые узнал о конвейерном