Шпана (СИ) - Тамбовский Сергей Страница 16

— Зимой-то холодно наверно, дядя Серафим? — так я начал беседу со старцем, — как же без печки-то.

— Святым духом согреваюсь, — ответил скрипучим голосом он. — Ты садись вон на табуретку и о себе расскажи для начала, кто таков, откель будешь?

Прямо как в ментовке, подумал я, сначала надо заполнить стандартные графы с ФИО, пропиской и родом занятий, а только следом к делу переходить.

— Зовут меня Саня, фамилия Потапов, родом я отсюда, в Благовещенской слободе родился, родители померли, беспризорничаю теперь вот с младшим брательником, собрал таких же мальцов, как я, хочу сделать артель, — выложил я и передал эстафетную палочку диалога Серафиму.

Тот подумал чуть-чуть и задал наводящий вопрос:

— А Сулейка тут при каких делах?

— Мы с братом случайно его клад нашли, вот он наверно и обратил на нас своё пристальное внимание.

— Так… — продолжил Серафим, — и что же в том кладе было?

— Пара револьверов, — на всякий случай преуменьшил я количество найденного, — и барахло разное, платья там, камзолы, рубашки.

— Револьверы-то вы поди использовали уже?

— Угу, было дело, но не очень удачно, больше не хотелось бы…

— И что же ты… ну артель твоя дальше намереваетесь делать?

Тут я оживился, наконец-то у меня кто-то спросил о планах развития бизнеса.

— Дальше мы хотим заняться каким-то полезным делом и ещё стать влиятельной силой для начала хотя бы в нашей Благовещенке, а в дальнейшем на всей ярмарке, а там как пойдёт. Заработать много денег, большую часть заработанного использовать на благие дела, ликвидировать беспризорничество и босячество, вывести, короче говоря, наш город на новые высоты развития…

— Эко ты бойко заговорил-то, — удивился старец, — откель такие умные слова знаешь?

— Меня, дядя Серафим, неделю назад шандарахнуло молнией, вот что-то в голове у меня и сдвинулось, новые слова сами собой появляются. А мне тоже можно вопросик задать?

— Ну задавай, — разрешил Серафим.

— Что-то я не пойму, как ты можешь быть связан с Сулейкой? Он, как ни крути, разбойник и бандит, а ты святой человек, ничего общего не вижу.

— Ты, хоть и умные слова выучил, в жизни хреново разбираешься, — сообщил мне он, — тут иногда такие пересечения встречаются, что можно только диву даваться… потом, может, расскажу тебе, что у меня общего с Сулейкой, а сейчас слушай, что тебе надо будет сделать…

И он минут пять инструктировал меня на эту тему, а я слушал, раскрыв рот от изумления… по окончании сформулировал только один вопрос:

— И где ж мы столько дохлых кошек-то возьмём? Самим что ли убивать их?

— Самим не надо, грех это, сходи на городскую свалку, это на Мещерке, там ещё и не такое отыщешь. Других вопросов у тебя нет?

— Других нет, дядя Серафим, — честно ответил я, — разрешите выполнять?

— Разрешаю, — милостиво позволил он, — парень ты неглупый, как я погляжу, так что у тебя должно всё получиться… ну может не совсем всё, но половина так точно.

— Может и я чего для тебя смогу сделать? — закинул удочку перед уходом я, — чтоб дорога-то не с односторонним движением была…

— Может и сделаешь, только не сейчас, попозже я тебя найду или весточку передам какую, а сейчас иди, мне молиться пора.

И я поскакал назад, окрылённый открывающимися передо мной перспективами.

Глава 5

Но далеко уйти мне не получилось — к нам в коммуну пожаловал городовой Иван Данилыч. Как вчера ещё обещал. Когда я подкатил к дому, он стоял перед входом и выслушивал сбивчивую речь брата. Представляю, что он там наговорил…

— Доброго вам здравия, дражайший Иван Данилыч, — издали начал я, — что, познакомиться с нашей артелью пришли?

— Да, — степенно ответил он, вытирая пот со лба платочком, — интересно стало, что вы тут такого замышляете на моей земле.

— Ничего мы пока не замышляем, со средствами плоховато, — пожаловался я, — брюхо бы набить чем-нито к вечеру вот и все наши замыслы на сегодня. Вот когда раскрутимся, заходите.

Но Данилыч уходить не пожелал, а вошёл в дом и досконально осмотрел всё, что там находится, включая брата Лёху и двух очумевших от внимания апостолов. Поднялся он также и на чердак, через пять минут спустился весь недовольный и в пыли.

— Вот чего я у вас там обнаружил, — сказал он, показывая лежащую у него на ладони гильзу от нагана, — это что такое?

— Наверно патрон какой-нито, — осторожно нашёлся я, — дом-то ведь не наш, может те, кто раньше тут проживали, позабыли.

Городовой хмыкнул, спрятал гильзу в карман и веско добавил:

— Второй раз предупреждаю, чтоб никакого оружия здесь не было — третьего раза не будет, заруби себе это на носу. Сразу в кутузку отведу… тебя, как старшего, для начала, а насчёт остальных подумаю.

— Всё понятно, дядя Иван, — счёл нужным шмыгнуть носом я, — но гильза же не оружие…

— Поговори ещё у меня, — грозно показал он мне кулак, большой и волосатый, — назвались артелью, вот и делайте что-нибудь артельное, а бандитов у нас и без вас хватает.

С этими словами он наконец покинул наше место обитания, отряхивая по дороге мундир.

— Ну чё, все всё слышали? — громко сказал я для всех, — сидим тихо, как мыши под веником… по крайней мере ближайшую неделю. В город один я буду выходить… ну с Лёхой может.

— А жрать чё будем? — спросил Пашка.

— Придумаем чё-нито, — буркнул я, — я ушёл по делам до обеда, вернусь — принесу жратвы, если повезёт.

И тут я взял с собой мешок… подумал и два мешка взял… и убежал вдоль берега сначала в Благовещенскую слободу, потом через мостик, потом через толчею ярмарочных павильонов и ещё дальше, где раскинулось узкое, но длинное Мещерское озеро, а за ним городская свалка. Это конечно была не та свалка, что в 21 веке, никакого пластика, никаких обрывков полиэтилена и ПЭТ-бутылок здесь конечно не было и ещё лет 50 не будет. А были здесь вполне себе органические отходы жизнедеятельности большой довольно-таки агломерации, но воняло оно втрое сильнее, чем в 21 веке. Ну сам напросился, сказал я со вздохом себе, и пошёл по кругу, высматривая сами знаете что — дохлых кошек… дохлые собаки, впрочем, тоже сгодились бы, лишь бы небольшие по размеру были.

Нашёл четыре подходящие штуки… осторожно, чтобы не перепачкаться, засунул это добро в мешок, всё в один убралось, закинул мешок на спину и почесал обратно, распространяя миазмы по сторонам. Народ на меня косился конечно, но вслух никто ничего не сказал, мало ли зачем человеку надо разную дрянь в мешке таскать. Вернулся домой, мешок закинул в овраг подальше от дома, потом полчаса мыл руки в реке. А дальше вытащил из укромного места остатки денег и позвал Лёху с собой.

— Пошли на базар сходим.

— Пошли, ясное дело, — степенно ответил тот, — а то брюхо подвело совсем.

Некоторое время шли молча, потом брат начал приставать с вопросами — что да как да почему… и вообще какой у меня план на ближайшее будущее…

— Ночью пойдём на дело, — скупо сказал я ему, — если выгорит, в деньгах купаться будем очень скоро.

— А если нет? — переспросил он.

— Тогда плакать будем. А потом новый план составим, — отрезал я.

На базаре всё прошло серо и буднично (судаков по дешевке прикупили), за исключением одного момента — Лёха краем уха услышал пересуды относительно отшельника Серафима.

— Слышь, братан, — толкнул он меня локтем в бок, — вон в том кружочке дюже интересные штуки обсуждают.

— Какие? — механически ответил я, занятый подсчётом оставшегося бабла.

— Про Серафима и Сулейку, вроде знакомые нам имена-то…

Я как бы случайно приблизился к тому кружку, состоявшему из пяти заросших мужиков в армяках и двух баб в цветастых передничках, и услышал примерно вот что: на ярмарке появился отшельник Серафим, первый раз за несколько последних лет, и он, отшельник, разразился гневной речью, тряс своим посохом, воздевал очи горе, клеймил людишек, погрязших в грехах и распутстве, и предрекал многие беды и невзгоды. Прямо вот сейчас, сказал, начнутся они, невзгоды. А из подробностей невзгод уточнил только, что воскреснет атаман Сулейка и тогда никому мало не покажется. Произвёл, короче говоря, Серафим большое и тяжёлое впечатление на общество… Шикарную, короче, речугу задвинул отшельник, полностью выполнив свою часть нашего с ним соглашения.