Татьяна Апраксина - Послание к коринфянам Страница 26

А я-то от большого ума счел его таким же, как я сам. Нет. Я - идиот с манией величия. А мистер Скорпион - то, что из меня могло бы получиться, но не получилось. Бог мой, это не ропот, кто вправе...

- Спасибо за объяснение. Я боюсь, что теперь неудобство буду вызывать у вас я... - Шутка получается какая-то невнятная, а если ее развивать, то и на шутку уже не будет похоже. Ладно, попробуем свести все к очередной светской беседе, хотя и нехорошо. - Ну, по крайней мере, на мой взгляд - зависть весьма неуютная вещь, хотя с ней легко работать.

- Позвольте, - удивление плещется в глазах, - но мне казалось, что вы именно поэтому так активно пытаетесь примерить на себя взгляды господина Сфорца - чтобы компенсировать то, что сделали с вами эти бездарные мясники из вашего университета...

М-да, тут не отшутишься, особенно, если шутки получаются в стиле "раздался писк из биомассы", как дразнились в университете. Люблю грозу в начале мая. Пора уже менять "грозу", перестает работать. Но не на "Луну" же, слишком прозрачно, а "мантра" должна быть нейтральной, лишенной зацепок...

- Вы ошибаетесь. Мне, может быть, не самым корректным способом, но все-таки объяснили, что у меня отсутствуют собственные мерки и рамки допустимого. Органически. И, более того, объяснили, почему это недостаток, а не большое достоинство для человека моих занятий. Это было очень нелегко. Но чувствовать я ничего не начал. Даром преподаватели время со мною тратили...

- Да, да. Я именно об этом. У меня, если честно, слов никаких нет. Таких людей просто нельзя допускать к преподаванию. Возмутительная безответственность. Ну представьте себе, что вы после такого, - императорский скорпион показал в воздухе кавычки, - курса наук оказались не здесь, под крылышком госпожи Росси, а в каком-нибудь куда менее почтенном заведении... или что к вам, как раз с учетом вашей характеристики, обратились бы представители тех же консерваторов, если не хуже. Вы, полагаю, знаете, что бы произошло. И произошло бы только потому, что вас пять лет убеждали, что у вас нет того, что, конечно же, отменным образом есть. Просто у вас оно замкнуто не на социальные связи - как у большинства, а на эстетику и личные отношения.

Это пример... иезуитской педагогики? Внедрение в практику пословицы про "назови человека свиньей"? Не работает, проверено лично.

- Вы правы, мне, в общем-то, все равно. Да, я мог бы работать и на Бригады, и на Совет, и на черта в ступе. Идиома такая - на кого угодно, в общем. Не вышло стать первым в Роме, так хоть в деревне. Но при чем здесь университет? Я... не защищаю из принципа честь alma mater. Я вас действительно не понимаю. Меня не убеждали - во мне их пытались отыскать, безуспешно. Вообще-то я был уверен, что сломаю шею где-нибудь на вышке бассейна - но меня только перевели на другой факультет.

- Ну вот слышали бы вы себя. Если вам все равно - почему вы сейчас пытаетесь защищать справедливость, как вы ее себе представляете? Если вам все равно - почему вы не держите ни малейшего зла на людей, которые едва не искалечили вам карьеру и только чудом вас не убили... вы же считаете, что со своей колокольни они были что? Правы. Сделали все, что могли - и не вышли за пределы... чего? Вы в каких категориях со мной разговариваете, молодой человек, а? Нашли себе Люцифера... - Мистер Флюэллен смеется, опускается обратно в кресло, закидывает ногу на ногу... - У вас сложности с ориентацией в реальном времени - и вы пытаетесь решить эту проблему. Вы завели себе внешние якоря. В общем, делаете все то, чем должны были заняться эти профнепригодные лица восемь лет назад... только наощупь.

- Потому что здесь самые интересные задачи. Потому что здесь самые большие перспективы. - Интересно, где бы мне еще дали делать мировую политику в неполные двадцать пять? Да и вообще допустили бы на десять шагов к персоне уровня Сфорца? - И мне, в сущности, наплевать на правоту и неправоту. Не убили, помогли понять кое-что важное. Дали подсказку: чего именно люди пугаются. А это мне просто неприятно, когда они пугаются. Физически. Вот и все. Нет, не все - ну посмотрите, что устроил господин де Сандовал. Он меня боится. Это уже непрофессионально. - Самое нестерпимое. Можно быть сволочью, иногда нужно быть сволочью, кошмаром и ужасом, но если к тебе не приходят потому, что ты - сволочь... Это профессиональная неудача.

- Да, и вы на господина де Сандовала не обиделись. Вернее, обиделись, но решили, что эта обида - это ваше личное дело и ваш профессиональный прокол. А к де Сандовалу претензий быть не может, потому что он сказал правду... В общем, Максим, в моих устах это, конечно, звучит анекдотически, но гордыня - смертный грех, хотя в двадцать пять еще поправимый и простительный. Я не знаю, что в вашем случае лучше - развивать что-то существующее до рабочего уровня или делать протез, но это решаемые задачи.

- Гордыней я страдал на втором курсе, когда достал весь факультет диспутами о морали и этике. - Бедные преподаватели и кураторы. Явилось такое чудо с подвешенным языком, и давай спорить обо всем на свете. С одной тайной мыслью - может быть, достану, может быть, оставят в покое. Очень тогда было лестно ощущать себя тем орехом, об который обломают зубы все эти специалисты со многими годами опыта. Единственный и неповторимый, исключительный и всем интересный курсант Щербина, разговорчивый социопат. Потом дурь прошла - а маскироваться уже было поздно, запомнили. А сейчас осталось только тщеславие, но зато в избытке. Движущая сила. - Вы действительно считаете эту задачу решаемой?

- Ну как вам сказать. Сделать так, чтобы человек всегда поступал правильно, не нарушив его свободу воли - невозможно даже Господу Богу. Сделать так, чтобы он не ошибался и не обманывал себя, тоже. Вы же видели, какие жуткие ляпы делают люди, у которых, вроде бы, и вовсе не должно быть этой проблемы. Но в общем случае - конечно, она решаема. И вы не первый, и проблема не из серьезных.

Да черт с ними, с ляпами и ошибками, это именно нормально, это человеческое. Ляпы, самообман, просчеты, разочарования и открытия. То, что переживается внутри. То, что ощущается. То, что есть у всех других вокруг - и хорошо бы, чтобы ощущалось ярко и однозначно. Как отбитый молотком палец. Я бы поменялся с господином аналитиком, но он же не поймет - хотя наверняка знает, как ему повезло. Чтобы не слышать, что мясорубка началась из-за того, что тебе не поверили - и чтоб не ощущать рентгеновский взгляд, не слышать совершенно искренний вздох "а совести у вас нет, молодой человек". Чтоб была. Чтобы можно было предъявить - вот, извольте. Болит, стучит и чешется. Протез, конечно, но бывает же и у людей - сердечного клапана, например. Или совести.

Assistive device, как сказали бы вежливые альбийцы. Замечательный все-таки язык, думать на нем удобно. Формулировать - еще удобнее.

- Я вам очень признателен. Что я могу для вас сделать?

- Скажите, вас не удивило, что Комитет отреагировал так быстро и точно?

Это вместо ответа на вопрос? Ну... и хорошо, пожалуй. И так вместо работы получилось полчаса психоанализа, а это все-таки привилегия господина Сфорца.

- Нет, нисколько. Мне только интересно, что именно господин Личфилд собирался сделать с консерваторами и когда.

- Скорее всего, использовать их, чтобы окончательно скомпрометировать корпорации. Коррупция в рядах Мирового Совета, коррупция в таких масштабах - это серьезно. Это бы убедило многих. Так вот, Максим, не кажется ли вам, что Грозный Ричард Личфилд перешел границы допустимого?

Алваро

Васкес не понимал, почему Рауль остается во Флориде. Вернее, отчасти понимал - если там такая семья, то, конечно, лучше с ней не встречаться, лучше дома посидеть. То-то Алваро удивлялся, что школьный цербер все его проблемы просто читает изнутри, а у него, оказывается, то же самое. Только не брат в "Чёрных", а отец. И не в "Черных" - но, судя по всему, не лучше. Но все-таки, пропустить самое интересное?

Не понимал, а когда увидел большую белую рыбу с крыльями, вдруг понял. Это она летать станет? Будет висеть в воздухе с ними внутри? Над водой?

Зайти в салон, лечь, пристегнуться, закрыть глаза - и постараться представить себе, что он сейчас просто в чьем-то очередном кабинете. Только кресла непривычно большие и раскладываются. В кабинетах таких нет, потому что на совещаниях спать не положено даже в "Сфорца С.В.". Никому, кроме хозяина.

А потом начинается гнусный гул и вибрация, а потом его слегка утаскивает назад... чувствуешь себя как планктон в брюхе летучей рыбы.

- Алваро, - спрашивает работодатель, - что это вы зажмурились? Летать боитесь?

- Я не понимаю, как эта туша в воздухе держится...

- Как ваш организм расщепляет углеводы, вы тоже не понимаете, а бананы вам это есть не мешает. Так что плюньте и летите себе.

- А как расщепляет?

- С удовольствием! Откройте учебник и прочитайте. Ну что за безобразная манера спрашивать о том, о чем можно прочесть...