Под знаком феникса - Герман Иванович Романов Страница 29

Последнее относилось к девчонке, которая была столь же любопытна, как и все представительницы слабой половины людского рода. Эстонка пролезла в гробницу лишь наполовину, и с нескрываемым интересом разглядывала низкое подземелье, где можно было только сидеть на каменном полу. Видимо, это ее и пугало, так как глаза на сером от пыли лице были расширены, и блестели отнюдь не отвагой.

— Да, дедушка, мне как-то не по душе тут находиться. Потолок давит, будто сама в могиле оказалась!

— Тогда и мы наверх поднимемся, мы тут на самом деле в гробнице. А живым не место с мертвыми!

Ветеран легко выбрался из крипты, а Павел еще раз повел лучом фонарика по лежащим шпагам. Пробормотал:

— Скажи это археологам — они бы уже прыгали от счастья, снимая плиты. Хорошо, что у меня нет к такому любопытства. Не хотелось бы, чтобы кто-то мою черепушку в руках держал и говорил типа «бедный Ерик». Тьфу, придет же на язык такое!

Никритин выбрался через лаз наверх, небрежно пошутил:

— Проблемы всех кладоискателей — сидеть внутри и думать, что уронят плиту сверху, навалят на нее камений, и четвертый саркофаг получит своего обладателя. Богатства лучше делить на двоих, чем на троих — сплошная выгода и прагматизм. Как говорят американцы в подобных случаях — ничего личного, это только бизнес!

— Да ну тебя, с твоими шутками, милый, — фыркнула Эльза, и произнесла чуть дрожащим голосом:

— Может быть, наверх поднимемся? А то как-то жутковато здесь — темно и мрачно, да запах стоит нехороший. Мне кажется, что сейчас стенка склепа вверху развалится, и нас тут погребет…

— А вот это правильная идея, любовь моя, — Павел моментально оценил предложение. — Поднимемся наверх, и камнями заложим лаз доверху. Те, кто эту крипту занял для своих тайных делишек, разбирать завал не станут, сообразят, что тут к чему. А все другие любопытствующие искатели артефактов, мальчишки в том числе, просто не поймут что к чему — камни землей присыплем, будет как везде под плитами.

— Ты прав, Пауль, так мы и сделаем. Я первый поднимусь, за мной Эльза, затем ты — прикрывать «отступление» с мешками станешь. А там закидаем лаз известняком, и замаскируем все по возможности.

Ветеран тут же направился к лазу, за ним Эльза — Павел хотел ущипнуть ее за упругие ягодицы, обтянутые спецовкой, но представив, какая может быть реакция, и без того едва сохранявшей хладнокровие девушки, не стал. Не все шутки уместны, особенно в подобных ситуациях. Это он сам ненормальный — когда становилось особенно страшно, его начинал разбирать нервный смех, и непонятно откуда появлялась лихость. И это было не показное, а действительно внутреннее ощущение.

— Держи, «Лаэ»!

Павел подал два мешка один за другим, и вылез на свежий воздух. И едва сдержал улыбку — три серых от известковой пыли человека, только белки глаз выделялись на их лицах.

— Не смотри ты так, сама знаю, что вся грязная и некрасивая.

— Ничего страшного, внучка, как заложим лаз и наведем тут маскировку, скинем робы и в мешок спрячем. Лица умоем и спокойно до дома доедем. А там, в сауне помоемся и переоденемся — одежду тоже постирать придется, она в пыли вся, — Альберт Генрихович, как всегда, говорил рассудительно, и они немедленно и дружно принялись за работу, скидывая камни полуразрушенного склепа вниз, закупоривая лаз. Управились быстро — все под рукою, выворачивай плитняк и бросай вниз.

Взяв лопатку, «Лаэ» ловко подрезал дерн, накидал сверху тонким слоем землю, быстро ее выкапывая. Подравнял, придавливал камнем, не ботинком, что моментально отметил Павел — не хватало еще отпечаток обуви оставить, береженого бог бережет.

— Тяжелая, зараза! Уф!

С кряхтением заволокли могильную плиту на бывшее отверстие, тщательно подведя ее под край мха, как было прежде.

— Идите, я тут все приберу, как нужно, мало ли глазастые будут, — эстонец посмотрел на небо, на котором собирались тучки. — Нет, дождик к вечеру пойдет, и все наши следы смоет. Идите, я догоню…

Глава 32

— Это то, о чем я предполагаю, Пауль?

Эстонец в своем общении с ним отказался от его русского имени, но Никритин воспринял это совершенно спокойно — Альберт считал его за зятя, и относился порой как к родному сыну, но чаще как к равному, а то и старшему товарищу. Потому и имя употреблял иное, так ему было легче в беседе за столом, на котором были разложены трофеи из чемодана. А вот с оружием разобрались быстро, и хотя дедушка с внучкой не имели об АК-74 и АПБ никакого представления, разборку и сборку научились делать быстро.

Теперь, пока топилась сауна, нужно было разобраться с содержимым чемодана, а оно было весьма интересным.

— Сейчас это писк технического прогресса — миниатюрный фотоаппарат с такими же кассетами микропленки. Через сорок лет над этим артефактом только смеяться будут. Да и сейчас от всего этого шпионского добра пользы никакой нет от слова «совсем».

— Почему ты так решил, Пауль?

— Все просто — будь эти кассеты заснятыми, то плыли бы уже в Хельсинки. В кармане у финского «выпивохи», что прибывают в Таллинн на выходные накушаться водки. Кто на таких обращает внимания? А ведь из них выходят идеальные курьеры, всех не обыщешь до нитки. Международные скандалы сейчас не нужны, в то время как страна отчаянно нуждается в валюте, пусть даже в финских марках.

— Понятно, — усмехнулся «Лаэ», и отложил пачки купюр в 10 и 25 рублей, вот только вместо банковских упаковок они были стянуты резинками. Да оно и понятно — ведь контрразведка моментально выяснит по обертке, кто снимал эти деньги, и где. Да много какой информации можно извлечь — так что долой бумажные ленты, и стянуть обычной резинкой, которая продается в любом магазине для женских надобностей.

С бумажками, на которых изображены лики заокеанских президентов тоже все понятно — несмотря на борьбу КГБ с «черными валютчиками», которых могло ожидать самое суровое наказание вплоть до расстрела с конфискацией имущества, нелегальная торговля иностранными дензнаками процветала, ибо «навар» от нее шел серьезный. По официальному курсу «зеленый» шел за 75 копеек, вот только продавать его не собирались, так как на «черном рынке» за доллар давали четыре «деревянных».

А за такой куш можно было рискнуть многим, даже собственной шкурой, на чем и прогорали согласно поговорке — «жадность фраера сгубила». «Валютная статья» была самой ходовой, и дельцы должны были радоваться, если ее не переквалифицировали на