Александр Больных - Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин! Страница 39

– Ну и что?

– Так у них имеются основания Брокдорфа не любить очень сильно. Понимаешь, очень сильно. Значит, нужно помочь им встретиться, а дальше они все сделают сами, для этого у них множество причин. Намекни им, так, мимоходом, что могут, мол, встретить старого знакомого. А уж они постараются и ради своих дел, и ради Бестужева, и даже ради России. Граф Александр Иванович очень бы такой вариант одобрил, любит он ловко дела устраивать.

– Да, его высокографское сиятельство умеет… – странно произнес секунд-майор.

– Но-но, юноша. Не заносись! – оборвал его Петр Иванович. – Тайная канцелярия не любит громких дел, не положены они сему заведению, хотя оно не менее, а то и более других о благе государыни печется. Ино кто-то по-простому, громом пушечным о пользе радеет, только иные тихие дела громче пальбы отзываются. В общем, извести этих корнетов, да сам проследи, чтобы все закончилось, как должно. Доложишь мне и поедешь к графу Александру Ивановичу с донесением, а уж я постараюсь дело представить так, чтобы тебя не забыли. Ну да ступай, вон уже генералы подходят. И помни – промашки допустить нельзя.

Петенька щелкнул каблуками и коротко поклонился. Петр Иванович лишь вздохнул, когда майор ушел. Молод, горяч, кровь играет. Поговорить, что ли, с кузеном Ванькой? Он матушку-государыню уговорит, пусть даст мальчику какой-никакой титул. Нет, графом ему, конечно, не бывать, но что-нибудь придумать можно. Тем более вдруг оно правда?

Но тут действительно подошли командиры дивизий генералы граф Румянцев, Фермор, Вильбоа, князь Голицын и командир австрийского отряда фельдмаршал-лейтенант (припомнив это, Шувалов досадливо поморщился, императрица Мария-Терезия раздавала звания фельдмаршала налево и направо) барон Лаудон. Лошадиное лицо барона всегда повергало Петра Ивановича в тоску, чем-то напоминая морду выписанного из Англии жеребца. Как-то он там без хозяйского глаза? Но нельзя проклятому барону непочтение выказывать, пусть пехоты у него немного, но зато кавалерия знатная – сорок четыре эскадрона, особливо же венгерские гусары. Молодец к молодцу! Из наших разве что конно-гренадеры Мордвинова им не уступят. Вот только согласится ли он подчиниться, или опять придется уламывать?

– Князь, ваши солдаты закончили готовить штерн-шанц на Мельничной горе? – обратился он к Голицыну.

– Все готово. Правда, люди работали целую ночь, умаялись, сейчас спят.

Шувалов сочувственно покивал, но сказал жестко:

– Пусть еще немного отдохнут, однако через час играть генерал-марш. Армия должна быть готова, Фридрих наверняка уже давно на ногах, просто ему требуется время, чтобы выйти на удобные позиции и подготовить атаку, но все-таки немного времени у вас еще имеется. Мельничная гора есть ключ к позиции, хотя некоторые говорят, что следует изо всех сил удерживать Жидовскую гору возле реки Одера. Нет-с! Жидовская гора – это последний оплот, если дойдет дело до нее, сие значит, что позиция потеряна полностью и армия разбита. Так что вам, князь, придется стоять насмерть. Я приказал передвинуть к вам бригаду Сиверса из трех полков, сделано? – Генерал Вильбоа, в дивизию которого входила эта бригада, поморщившись, кивнул. – Далее, на вершине горы должна быть сооружена батарея двенадцатифунтовых пушек нового образца, каковая будет господствовать над всем левым флангом. Или правым, так как Фридрих опять заставит нас сражаться с перевернутым фронтом. Особливо же обратите внимание на Третинские высоты. Фридрих оставил там небольшой деташемент, наступления с той стороны не будет, однако следует ожидать артиллерийского обстрела. Более того, я полагаю, король прусский постарается взять наш левый фланг под перекрестный обстрел, но мы должны перехитрить его. Петр Александрович? – обратился он к Румянцеву.

– Согласно приказанию вашего высокографского сиятельства выдвинул бригаду князя Долгорукого на высоту Малый Шпиц, придав ей пушечную батарею и батарею единорогов. Хотя должен заметить, что полагаю это опрометчивым, так как ослабляется центр позиции.

– Генерал, пока противник не взял Мельничную высоту, центру решительно ничего не угрожает. К тому же я не требую от Долгорукого держаться до последнего солдата. Он должен отбить первые атаки, а потом может отойти к Кунерсдорфу. Главное для нас, выиграть время. Если прусские полки завязнут в стычках на подступах к главной позиции, это будет иметь решающее значение согласно моему плану. Но вот сам Кунерсдорф надлежит укрепить и занять войсками, чтобы держать под обстрелом Малый Шпиц и подходы к Мельничной горе.

– Согласно указанию вашего высокографского сиятельства там находится Новгородский полк, – брюзгливо ответил Румянцев.

Шувалов неодобрительно покосился на него, но не сказал ничего. Не хотелось спорить с этим выскочкой, который, как поговаривают, вообще незаконный сын императора Петра. Ну да ничего, после сражения сочтемся.

– Генерал, – назидательно заметил Шувалов, – позиция в Кунерсдорфе важна также еще и потому, что прусская кавалерия может-таки попытаться атаковать наши позиции со стороны Франкфуртского леса. В этом случае из Кунерсдорфа можно будет обстреливать ее во фланг и тыл.

– А ежели пруссаки атакуют самую деревню?

– Тогда кавалерия доедет до первого плетня. Здесь их делают, слава богу, не чета российским.

– Ну, хорошо, господин генерал-аншеф, это все меры оборонительные и пассивные, – упрямился Румянцев. – Все великие баталии выигрывались только мощным ударом и атакой. Ганнибал не был бы Ганнибалом, если бы стоял на месте и стрелял из луков.

– Верно, – кивнул Шувалов. – Вот в этом и заключается мой план. Слушайте, – перешел он на немецкий, не для того, чтобы мог понять Лаудон, тот ранее состоял в русской службе и по-русски понимал, но секретности ради.

Утомительный марш продолжался. Солнце уже поднялось довольно высоко и начало припекать всерьез. По лицам солдат струился соленый пот, накалялись медные бляхи остроконечных шапок-гренадерок, ничуть не защищавших от солнечных лучей. Как ни надрывались капралы, но стройные колонны понемногу растягивались и расползались в стороны, ведь солдаты шли уже почти пять часов. К Фридриху лучше было не подходить, он буквально рычал, словно взбешенный медведь, только Ганс еще осмеливался предложить королю флягу с водой. Кавалерия Зейдлица осталась где-то далеко позади, безуспешно пытаясь отыскать проходы по болотистым берегам прудов, протянувшихся вдоль речушки Хюнер. Король исподлобья поглядывал на генералов, подозревая, что сейчас они клянут его последними словами. Действительно, зачем было совершать столь долгий обход, вконец измучивши солдат, если можно было просто остановиться в тылу у Финка в Лейсове и Бишофзее? Тогда армия попала бы на эти же самые позиции буквально через час. Фридрих невольно искал, на ком бы сорвать раздражение, но пока еще сдерживался.

Но однажды все на свете кончается, кончились и казавшиеся бесконечными пруды, армия вышла из перелесков, и впереди завиднелись Третинские высоты. Головная дивизия генерала Хюльсена уже начала разворачиваться в линии, но прежде, чем король сумел что-либо решить, грохнул пушечный залп, и над головой с противным шипением пролетела пара ядер.

Фридрих невольно вскинулся:

– В чем дело?!

– Стреляют с Малого Шпица, – как всегда невозмутимо, сообщил генерал Шенкендорф. – Русские заняли высоту и установили там батарею, извольте посмотреть, – и он протянул руку, указывая.

Фридрих помотал головой, пытаясь отогнать наваждение. Этого не могло быть просто потому, что не могло быть никогда! Его планом это не было предусмотрено! Русские не имели права так поступать! Проклятый Шувалов снова показал свой подлый нрав, опрокинув безупречные расчеты прусского короля.

На вершине Малого Шпица русские успели соорудить небольшой редут, над которым сейчас расплывалось сизое облачко порохового дыма. И не успели пруссаки опомниться, как среди дыма мелькнула цепочка тусклых красных вспышек, однако на сей раз прицел был взят верно – ядра ударили по остановившимся в замешательстве гренадерам Шенкендорфа, которых постепенно выдавливала на равнину подпиравшая сзади бригада фон Линдштедта. Случилось то, о чем Фридрих не мог даже помыслить в кошмарном сне, – его армия не сумела развернуться, но при этом уже попала под обстрел.

И все-таки недаром Фридриха считали незаурядным полководцем. Решение было принято немедленно, этих наглецов следовало опрокинуть сразу и захватить Малый Шпиц, иначе сражение будет проиграно, так и не начавшись. Король взмахом руки подозвал к себе Шенкендорфа:

– Генерал, немедленно стройте бригаду и атакуйте высоту!

Здесь даже Шенкендорф не выдержал:

– Без артиллерии, ваше величество? Но ведь нас просто перестреляют.

– Мы не можем терять ни минуты, иначе они перестреляют вообще всю армию. Атаковать! Дивизии генерала Итценплица занять ваше место на правом фланге первой линии, дивизия генерала Канитца передвигается ей в тыл, дивизия Веделя занимает место на левом фланге, как и планировалось, но во второй линии. С богом!