По шумама и горама (1942) - Николай Соболев Страница 39

После очередного навала нас малость оттеснили от ящиков, на которых стоял Лука и к нему тут же потянулись несколько рук. Небош взревел, рванулся вперед, откинул в стороны стоявших у него на пути, схватил Луку за плечо, резко сдернул и потащил за собой.

Скуластый прыгнул Небошу на спину, перехватывая горло. Небош толкнул Луку к нам, крутанулся в захвате, двинул локтем, кулаком, но не удержался и они оба рухнули в росшие вдоль края майдана кусты.

Ругань мгновенно перешла в драку, все наши плотной стеной отбивались от наседавших, только Лука, согнувшись пополам, пытался пролезть вперед.

— Куда, назад!!!

— Пилотку сбили! — прохрипел комиссар.

— Потом! — ухватил его за шкирку и буквально вбросил в строй.

— Там звезда!

— Не до нее, назад!

Слева из кустов доносилась возня, хруст ломающихся веток и грубая брань. Мятежники выставили вперед здорового мужика, который просто молотил воздух, но уж если попадал! Молча, со злыми глазами, он опускал кулак на неудачно подвернувшуюся голову и противник отлетал или падал.

— Челюсть ему свороти!

— Ох, убили!

— По морде его! Вбей нос!

— А, копиле!

— Издайники!

— Бейте их, сербы!

Нас прижимали к мечети — вдоль фронта бодались несколько равных пар, не имея возможности расцепиться, но наши не пили с утра и потому отбивались вполне успешно. Но это пока — чем больше крови на разбитых лицах, тем больше звереют. Вон, уже пошли в ход приклады.

— Как пикой! — я сунул Марко в руки подобранную палку и дернулся вправо, к кустам, на ходу выдергивая гранату из кармана.

Небош бился как лев, и я не раздумывая саданул его противника бомбой по башке, скуластый вздрогнул и обмяк.

Сзади вскрикнули — молчаливый мужик пробил брешь в нашем ряду и уже сделал шаг вперед, еще мгновение и все посыпется! Оставив Небоша подниматься, я метнулся к молчуну и со всей дури засадил ему по печени рукой, в которой так и сжимал гранату.

Мужик рухнул, как срубленная прутом крапива и упал под ноги, туда, где уже валялись или размазывали кровавую юшку неудачливые драчуны. Один согнулся пополам, держался за живот и хрипло сипел — гадом буду, Марко его палкой ткнул. Эдак мы заводил побьем и все уляжется!

Но нет — краем глаза заметил, что бледный, как партийная брошюра, Лука скребет кобуру и вытаскивает пистолет.

Бабах!

Выстрелом в воздух Лука, наконец, догадался, перевести мордобой в перестрелку.

— Ну все, конец вам, црвени! — завопил остроскулый, едва выбравшись из кустов и держась за голову.

Его подручники перехватывали винтовки и уже взялись за затворы, когда над головами прогрохотала пулеметная очередь, заставившая всех присесть и замереть.

Небош водил стволом из стороны в сторону, раздувая ноздри. И как-то сразу все поняли, что следующую очередь он не задумается пустить ниже. Тем более, что рядом встал второй пулеметчик.

— Отходим! — принял решение командир.

Выставив стволы, мы наполеоновским каре медленно пятились от деревни туда, где над Жепой стоял построенный еще при Османской империи каменный мост. Главный заводила покрикивал, собирая подручных в кучу, на площади со стонами вставали с земли, щупая свороченные скулы, потирая подбитые глаза или запрокидывая кровящий нос.

— Подкулачники, буржуи сельские! — скрежетал зубами Лука, вцепившись сжатыми до судорог пальцами в винтовку. — Сволочи монархистские, ренегаты!

Взмокшие волосы его падали на лоб, слева наливалась синим не то шишка, не то ссадина.

Сразу за мостом, готовые в любую секунду открыть огонь, мы приняли подобие боевого порядка и командир отдал приказ — в Северско!

— Что там?

— Батальонный госпиталь. Если не успеем, эти, — зло выплюнул командир, — могут напасть.

Первый километр по гористой местности сразу показал, кто чего стоит. Если мои штурмовики (пусть бывшие) и еще несколько партизан, явно привычных к таким походам, двигались без напряга, то остальные отставали и задыхались.

— Давай разделимся, — предложил командир. — Вы вперед, а мы догоним.

— Так вместе дойдем, в чем проблема?

— Если эти догадаются верхом, по дороге, то можем не успеть.

Мы отобрали еще четверых, взвинтили темп и ушли в отрыв. Все-таки подготовка дорого стоит, хоть с хрипами и дыша, как паровозы, мы добрались до Северско всего за час.

Госпиталь занимал два домика, сложенных из нетесаного камня под крутыми крышами из широкой дранки. От времени и дождей дощечки обесцветились и потемнели, теперь они сливались со стенами, создавая иллюзию что это не дома, а крутые каменные горки.

Врач, довольно молодой мужчина лет тридцати двух-тридцати трех, встретил нас не слишком дружелюбно — еще бы, вывалились из леса, грязные, потные, и с ходу потребовали эвакуировать лазарет.

— Нет-нет-нет, и даже приказ тут не поможет! — отмел он предложение одним взмахом руки. — У меня семеро тяжелораненых!

— В отряде мятеж, если четницкие элементы нагрянут сюда, — горячился Лука, — они могут убить всех!

— Если мы потащим раненых, — упорствовал доктор, — даже на телегах, мы растрясем их и убьем еще вернее, чем четники! Да и телег у нас нет.

Вокруг тем временем собрались санитары и больничарки, из них две девушки и два дедка точно бошняки — неудивительно, тут вообще краешек анклава мусульманского. Но если мы сдадим госпиталь, им точно несдобровать.

Лука еще кипятился, а мы с Небошем уже присматривали позиции. Один пулемет, один снайпер, шесть винтовок — можно продержатся.

— Сколько у тебя легких? — дернул я доктора. — Надежных, чтобы стрелять могли.

— Человек пять-шесть.

— Отлично, собери их к этим окнам, выдай винтовки, путь держат сторону дороги.

— А вы?

— А мы вон там на взгорке будем, как раз во фланг ударим.

Склон, в отличие от долины Жепы, выглядел пустовато, ну так и хорошо, не сообразят, что там можно устроить засаду. Мои ребята быстро объяснили партизанам, как надрать травы или веток, как накидать их на плечи или воткнуть в шапки, я рысью промчался по дороге, оглядывая позицию — норм, со ста метров не видать.

И мы затаились в ожидании мятежников, выслав одного человека навстречу командиру с отстающими, чтобы нас ненароком не перестреляли в спину. Рядом со мной, под пышным кустом, выставив винтовку, Лука продолжал вполголоса костерить прислужников буржуазии.

— Слушай, ну вы же сами виноваты…