По шумама и горама (1942) - Николай Соболев Страница 40

— Коммунисты. Вернее, комиссары.

— Да мы… — захлебнулся негодованием студент, но я не дал ему договорить.

— Да, вы. Вы работаете с простыми людьми, с теми, кто едва-едва закончил школу, и вываливаете им на голову интернационализм с Коминтерном. Неудивительно, что у них ничего не задерживается, а наоборот, отторгается.

— Это почему же? — недобро прищурился комиссар.

— Они же как дети. Пятилетние дети. Вот ты бы стал пятилетнему ребенку объяснять дифференциальные уравнения?

— Это что?

Остается только вздохнуть — гуманитарий. Хотя родной край знает, и то хорошо.

— Это высшая математика. Интегралы, логарифмы, вот это вот все.

— А, слышал.

— Ну вот представь, я сейчас начну тебе это объяснять?

Лука поморщился.

— Во-от, — а вы точно так же вываливаете на крестьян вопросы, в которых не каждый образованный марксист разберется!

— Но есть же «Краткий курс»!

Да, книжка простая и ясная.

— Есть, а надо еще проще. Самые азы.

— Как катехизис, что ли?

— Точно! Как детский катехизис, с картинками!

— Нет у нас такого, — понурился Лука. — Во всяком случае, я ни разу не видел.

— Ну ты же рисуешь! Возьми да сделай! Двадцать главных вопросов — почему эксплуатация плохо, почему советская власть лучше королевской и так далее.

Лука замолчал, но оценить сияющие перспективы не успел — вдали на дороге показались первые всадники, человек двадцать. Не знаю, сколько всего лошадей было в отряде, я видел только десяток, так что, наверное, конных больше не будет, даже если они и забрали лошадей у жителей. И это хорошо, растут шансы выкосить мятежников частями.

Вдоль нашей линии прошелестела команда затаиться, мы вжались в каменистую землю, не отрывая глаз от дороги. Метрах в двухста от домиков госпиталя четники перекинули винтовки на грудь и по ним тут же ударил залп раненых. Верховые посыпались на землю, беспорядочно стреляя в ответ, но вскоре затихли.

— Эй, братья, мы партизаны! — раздался знакомый голос скуластого.

А вот руками сучонок показывал своим, куда переползать, чтобы взять госпиталь в клещи. Но предупрежденные о таком повороте раненые дали еще залп, и возможность прикинуться партизанами улетучилась с пороховым дымком.

Но глава раскольников повел себя умно — не стал ломиться в атаку, а медленно расставлял своих людей, да время от времени предлагал сдаться. Изредка стороны делали выстрел-другой, а я все соображал, чего он тянет и поглядывал, чтобы никто из наших не сорвался и не обнаружил засаду пальбой.

Ответ пришел со стуком колес — оставшиеся пешими мятежники реквизировали подводы и доехали с ветерком.

Интенсивность стрельбы сразу поднялась чтобы прикрыть развертывание новоприбывших. Еще через минут пять, решив, что необходимый перевес в силах достигнут, остроскулый скомандовал атаку.

— За короля и отчизну! — проорал он, глядя, как поднимаются его соратники.

— Бей коммунистов! Смерть туркам! — понеслось вдоль цепей.

Ну вот и наше время пришло. Почти вбок наступающим ударил пулемет, загрохотали винтовки. Бахнул и выругался Небош — промазал! Но уже после его второго выстрела ткнулся носом в землю молчун со злыми глазами, а после третьего еще один бывший партизан. Правда, от пулемета все равно толку больше.

И пулемет рулил, ровно до того момента, когда он закусил ленту и оставил нас с семью винтовками против полусотни.

Что-то может сделать Небош, укладывая каждым выстрелом по человеку, что-то смогу я, Марко, да и Лука тоже, но ответный огонь все больше прижимал нас к земле, а озверевшие мятежники, не обращая внимания на редкие выстрелы раненых, уже бежали в нашу сторону.

Кавалерией из-за холмов послужил второй пулемет и группа во главе с командиром, наконец-то осилившая переход. Стреляли они не бог весть как, командир вообще непонятно зачем поливал из автомата — до противника метров сто пятьдесят, разве что напугать, но пулемет сделал свое дело.

Противники отползли за дорогу и все снова застыло в равновесии. У нашего «бергмана» ликвидировали перекос, а командир грамотно выдвинул свою «збройовку» на другой фланг.

Оказавшись под перекрестным огнем, да еще под меткими выстрелами Небоша, недочетники заволновались, задергались, двое или трое попытались убежать, но умерли уставшими. Остальные, почуяв, что дело швах, подняли руки.

Пленных мы приняли всего тридцать семь человек, главаря командир пристрелил лично, я даже не успел вякнуть, но вот куда деть остальных? Впрочем, эту заботу сняла с нас подошедшая к вечеру рота из Первой пролетарской бригады.

Еще через два дня, под неумолчное ворчание Небоша, крайне недовольного работой «маузера» и расписывавшего нам преимущества «манлихерки» или «каркано» в качестве оружия даже не снайпера, а просто меткого стрелка, мы оказались в Фоче.

Поначалу нас принял в объятия не Верховный штаб, а Фича Кляич, комиссар Первой бригады. Вот прямо как в сказке — в баньке попарил, накормил, напоил, выслушал…

Больше всех ему жаловался Лука — и крестьяне несознательные, и книг недостаточно, и посылать надо не одного инструктора, а тройками, и «Срочно дайте бумаги, красок, я вам катехизис партизана нарисую!»

Фича идею оценил, но аккуратненько на Верховный штаб весь этот головняк перенацелил, дескать, не одной же бригаде пользоваться, такая вещь всем нужна.

Доложили о нападении на госпиталь, и тут перед нами разверзлась пропасть:

— Сейчас такие налеты один за одним, словно по команде.

— А где еще? — влез Марко.

— Месяц тому назад, — начал загибать пальцы Фича, — в Краинском отряде такой же мятеж случился, только удачный. Напали на госпиталь, убили командира отряда, доктора Стояновича. Две недели назад на Чемернице четники Дреновича блокировали, а потом уничтожили госпиталь штаба Босанской Краины. Пару дней тому назад в Звиерине под Билечей четники захватили лазарет, взяли в плен всех раненых, врачей и бойцов, семерых расстреляли, двоих передали итальянцам. Мы успели туда два батальона послать, отбили госпиталь.

— Один случай это случай, — почесал я в затылке. — Два случая это совпадение, а три уже система. А у нас тут уже четыре.

— Больше, я мелкие инциденты не перечислил. И насчет системы тоже думаем, есть подозрение, что четники получили приказ нападать именно на госпиталя.

— Ну да, как шакалы, — поддакнул Лука.

— Как шакалы, — раздумчиво повторил Фича. — Это же не на роты или батальоны нападать. При лазарете от силы взвод охраны, а урону можно нанести много. Но подозрения, как говорит Лека, в папку не приложишь, а доступа к приказам Михайловича