Александр Абрамов - Ной и его сыновья Страница 43

— Ты как?

— Чувствую себя… рассыпавшимся на куски,

— Бывает. Пройдет. Съешь что-нибудь кисленькое.

— Бывает? — Ной нашел в себе силы удивиться неаккуратной реплике Гая.

— Ну… в смысле, сочувствую, — поправился Смотритель, уповая на то, что Ной в своем нынешнем состоянии не станет заострять внимание на его «бывает».

Как это может «бывать», если раньше вино никогда никого не пьянило? Хранители Времени — они что, особенные?..

— А ты почему такой бодряк?

— Я… — Смотритель только успел открыть рот, еще ничего не придумав в объяснение, как Ной его перебил:

— Ну да, верно… ты же Хранитель Времени.

Смотритель не стал уточнять, где Ной узрел связь между уникальным даром Хранителя и восприимчивостью к спиртному. Сказал — и ладно.

Немного побродив по дому, Ной так и не нашел, чего бы кислого ему выпить, и подсел к окну рядом со Смотрителем. Его еще чуть-чуть пошатывало, но взгляд стал ясен: опьянение прошло, осталась лишь слабость.

Смотритель решил: говорить нужно сейчас, Или не говорить вовсе.

— Ной, я хочу тебе кое-что сообщить. Ты в состоянии воспринимать длинные фразы?

— Да, вполне. У меня даже голова как-то чище внутри стала, так забавно… Только вот подташнивает малость. А о чем ты хотел поговорить?

— Скажи, ты помнишь, как мы начали пить вино?

— Да. Отчетливо. А не должен?

— Погоди. Как дуреть начали, помнишь?

— Еще бы!..

— А что было дальше?

— Дальше… э-э… да смутновато как-то…

— То-то и оно… — назидательно сказал Смотритель, — не помнишь, как будто не было ничего.

— Да нет, было, конечно, было, но… — виновато возразил Ной. — А что?

— Так, пустячок. Ты напрочь забыл кусочек своей жизни.

Небольшой, малозначимый кусочек, но все же, все же. И это славно. Вчерашний вечер — не из тех, который стоит вспоминать и о котором можно рассказывать детям и внукам. Ты чувствуешь сейчас некий смутный стыд, но он пройдет, и жизнь твою… и всей семьи… не будут омрачать ненужные воспоминания. Теперь не удивляйся тому, что я скажу… Готов?

— Гай, ты чего темнишь? Не путай меня.

— Не пугаю. Слушай. Это очень, очень серьезно. Ты должен забыть меня. Вычеркнуть из памяти. Совсем. Будто и не было такого Гая Хранителя Времени. Ты и вся семья твоя, Ной,

все должны меня забыть.

— Что? — только и спросил Ной.

Как начать?

Глупый вопрос! Он уже начал. И начал не лучшим образом. Что значит «забыть Хранителя»? Человеческая память прочна, и для того, чтобы выбросить из нее кусок (или даже кусочек) жизни, нужно не убеждение извне и не собственное решение…

(мол, забуду и — точка!)…

а нечто более сильное. Точнее, нечто очень сильное. Опьянение и легкая забывчивость Ноя — связанные между собой действие и факт. Но как же, извините, надо будет (гипотеза, гипотеза!) нажраться, чтобы выкинуть из башки долгий период совместной жизни, долгий и трудный, долгий и до горлышка набитый событиями, долгий и радостный, потому что именно здесь торжествует философская формула…

(а может, здесь она и родилась?)…

звучащая примерно так: жизнь закончилась — да здравствует жизнь!

Жизнь народа шумеров закончил Великий Потоп. Жизнь народа…

(какого, кстати?.. халдейского?.. арамейского?.. вавилонского?.. израильского?.. Долго перечислять!)…

начал Великий Потоп. Народа Земли — и пусть Смотрителя обвинят в высокопарности и, значит, банальности, но иначе не скажешь. Если Книгу Бытия считать все же не только собранием Мифов, но и…

(в самой малой степени)…

исторической хроникой.

А почему бы и не считать?

Как написано, так и было — в жизни. Смотритель, считай, проверил.

Ну не без вранья написано, но писался-то именно Миф, а не История, хотя, как показывает опыт работы Смотрителя и десятков его коллег, нынешних и прошлых, в каждом Мифе есть доля Истории. Как там у классика: «Сказка — ложь, но в ней намек»… Намеков в Мифе о Потопе.

(или все же в Мифе о Ное и его семье? Как кому нравится)…

навалом. А что до вранья или, если помягче, до неточностей, так их тоже хватает. Например, никаких звериных пар Ной для путешествия не отбирал. Тем более — чистых и нечистых. Кто успел, тот и спасся. Тигр вон вообще один на корабле был, без пары. Как теперь бедняге потомство наделать?.. Получается, что вымрет — как конкретный зверь и как вид. А тигры между тем выжили и существуют, несмотря на их последующее планомерное и бесплановое истребление любителями охоты. Значит, Миф врет, а популяция тигров возродилась после Потопа не с помощью Ноя и Ковчега.

Это только один пример, но — вопиющий. В смысле, вопиет о возможности корректировать… нет, не Миф, но его исходные данные. То есть жизнь. И если в жизни, знаемой Смотрителем лично, не было второго тигра (к примеру), а в Мифе он появился, то почему бы не поменять причину и следствие? Так, например: в жизни был Хранитель Времени, то есть — девятый, а в Мифе — нет.

Как это сделать?..

Ной, пользуясь паузой в разговоре, дремал, клюя носом.

Смотритель знал, как это сделать.

— Ной, проснись, день на дворе, — окликнул он главного героя Мифа. Да и Истории тоже, чего уж мелочиться.

— Я и не сплю, — немедленно возразил Ной и сильно потер кулаками глаза.

— Я ухожу, Ной.

Бессмысленно рубить кошке хвост по частям. И в общем-то жестоко.

— Куда?

Ной был все еще спокоен, потому что не понимал Хранителя, не влезала ему в голову мысль о том, что не пустая идет болтовня, что Хранитель и впрямь уходит. И хочет (почему-то), чтоб его забыли.

Придется вбить Ною в голову эту мысль, какой бы странной, страшной, необъяснимой она ему ни казалась. Окольными, правда, путями вбить.

— Ной, ты знаешь, я Хранитель Времени.

— Слава Царю Небесному, памяти еще не лишился. Хотя ты настаиваешь, чтоб я забывал…

— Я не настаиваю, Ной, я просто пытаюсь объяснить тебе ситуацию, которая — хочется мне или не хочется! — существует сегодня.

— Объясни. Разве я против?

— Мир изменился, Ной, ты знаешь. Но и Время изменилось, этого ты почувствовать не в силах. А я чувствую Время, оно течет здесь, в новом мире, иначе, по-другому и…

— Что «и»? Не тяни.

— И я здесь не нужен. Этому Времени Хранитель не нужен. К тому же я теперь один Хранитель — на всем белом свете.

— Один? — Ной решил побить рекорд по бессмысленным вопросам.

— Ной, ты меня вообще понимаешь? — взмолился Смотритель.

— Я тебя понимаю очень хорошо, — обиделся Ной. — Я только не понимаю, что ты хочешь сказать… — Очень изящную формулу сложил! — Ты говоришь, что остался один, больше Хранителей нет. Ладно, допустим. Но почему мы должны тебя забывать? Как это? И куда это ты денешься?

— Я же внятно сказал: уйду.

— Куда ты уйдешь? Вода хоть и спала, но все равно мы — на острове…

— Не спрашивай Хранителя о том, о чем он не имеет права тебе ответить, — уклончиво объяснил Смотритель.

— Хорошо, не буду, — мирно согласился Ной. — Но почему ты вообще должен уходить?

— Потому что Времени я не нужен здесь, — интонацией слово выделил.

— А где нужен?

— Далеко отсюда.

— Вода же кругом, повторяю.

— Во-первых, вода и здесь скоро уйдет вовсе и оставит вам огромную и плодородную землю, а во-вторых, в мире полно мест, где воды уже нет.

Хотел добавить: и не было, но не стал дискредитировать идею всемирности Потопа, принадлежащую Мифу.

— Хранитель… эти ваши штучки… как это — уйти, если уходить некуда?

— Не знаю, — честно ответил Смотритель, поскольку и вправду не знал, «как» он перемещается во времени.

Житейски объяснимое незнание. До сих пор, к примеру, никто не понимает…

(представить не может!)…

как пересекаются в бесконечности параллельные линии, но все точно знают: пересекаются. А бесконечность — она бесконечна, извините за тавтологию, и посему тоже необъяснима на уровне здравого смысла.

— Я чужой здесь, Ной. Как, впрочем, везде. Нет своего дома у Хранителей, а есть лишь Время, которому мы принадлежим и которое нами руководит. Я, в общем, подневольный человек. Я чувствую… ты же знаешь, что я умею чувствовать так, как тебе и другим людям не дано… я чувствую: пора. А как это произойдет… Мне неведомо, Ной. Но — произойдет, знаю.

— Такое уже было в твоей жизни?

— Было, — лаконично ответил Смотритель.

По сути, не соврал: он много раз уходил от тех, с кем работал в «поле*. Уходил неожиданно и сразу или постепенно, приучая к мысли о своем отсутствии в чьей-то жизни (объекта Мифа, разумеется).

— Но как же мы без тебя? Что я скажу семье? — Ной взглянул на спящих вповалку сыновей и жен. Тут же возмутился: —

Стыд какой! Не люди, а животные…

— Не суди их строго, Ной, они не виноваты. Теперь вино всегда будет так действовать.