Начало пути (СИ) - Селютин Алексей Викторович Страница 14

— Нет, я не шпион, — я поёрзал задницей на мокром сене и не сдержал улыбку, когда сплошная масса серых туч развеялась и, наконец-то, показалось солнце. — Ну, слава вашему Фласэзу, дождь прекратился.

— Не поминай всуе, — недовольно поморщился Умтар, оставил присматривать за мной двух молодых солдат и пошёл налаживать контакт с перепуганными жителями. Что-то там с ними обсуждал, морщился всё сильнее, и вскоре вернулся обратно. Стал статуей возле клетки, картинно сложил руки на груди и прожигал меня суровым взглядом. Я поддержал игру в гляделки и вскоре он не выдержал. Нахмурился, отвёл глаза и принялся раздавать приказы. — Коней забрать! Левентир — на козлы! Авлед — выбери ещё пятерых. Останетесь здесь. Сложите павших в одном месте и никого не выпускайте из деревни. Я доставлю чужака в город и вернусь с подмогой.

Умтар раздал указания и уставился на резиновые подошвы моих брендовых кроссовок. Долго смотрел, но очевидный вопрос задать всё же не решился. Рывком вскочил на коня и вся наша процессия покинула деревню.

До города было не так уж далеко — два-три километра вниз по дороге, на мой взгляд. Дождь закончился и теперь никто не мешал мне рассматривать далёкие каменные стены через металлические щели. Я спокойно сидел, прислонившись спиной к решётке, и изучал столь непривычные для меня виды, ведь настоящий средневековый город видел впервые. Повозка медленно двигалась, а грязь облепила колёса почти полностью. Колёса классически скрипели и забивали голоса молодых солдат, которые поглядывали на меня с нескрываемым любопытством, тихо переговариваясь.

Мы миновали место, где, уткнувшись мордой в землю, лежал убитый мною негодяй. Десятник приказал остановиться и перевернуть тело. Затем долго всматривался в изувеченное лицо. Оставил рядом с телом одного из своих и приказал процессии двигаться дальше.

— Почему они называли тебя… м-м-милих? — когда он подъехал, я впервые расслышал в голосе нотки суеверного страха. — Простолюдины, я имею в виду.

— Наверное потому, что я их спас, — спокойно ответил я. — Спас их. Спас детей. Не позволил работорговцам их забрать, а священнику — отравить волю ядовитыми речами.

Умтар недовольно нахмурился:

— Это не работорговцы, чужак. Я узнал того, кто лежал на дороге. Это коммандер Трарен. Вернее, бывший коммандер королевской армии. Он возглавлял гарнизон города, но, устав от всего, дезертировал несколько зим назад. Сколотил банду, которая скрывалась где-то в Амальгарском лесу, и разорял деревни. Сжигал дотла, убивал жителей. И вот впервые они решились напасть так близко к стенам города… Ты знал об этом?

— Про банду? Про дезертира? Откуда? — удивлённо уставился на него я. — Я случайно набрёл на деревню. Услышал крики, услышал плачь. А когда разглядел, что происходит, не смог остаться в стороне.

— Набрёл на деревню? А откуда ты брёл?

— Из леса.

— Ты жил в Амальгарском лесу?

— Жил в лесу, да. Не знаю, в Амальгарском или нет. Я жил с беженцами, которых давно согнали с родных мест.

— А сам откуда родом?

— Из… из Обертона, — выстрелил я первое, что пришло в голову.

— Из Обертона, говоришь? — ухмыльнулся Умтар. Но больше вопросов не последовало. Он оставил меня и ускакал вперёд.

— М-да, — почесал я грязный затылок. — Надо ж было ляпнуть такое. Сказал бы, что из глухой далёкой деревни да и дело с концом. Тут, поди, жители столицы точно чем-то отличаются от меня. Может, у них говор особый. А может, украшения в носу носят. Кто их знает…

В дороге начало жутко парить. Под палящим солнцем мы ехали не более получаса, но я успел пропотеть насквозь. Правда, меня это не особо беспокоило. Я смотрел по сторонам и удивлялся высоте приближающихся городских стен. Оценил широкий ров, опоясывавший город и подпитывавшийся от шумной реки, которая протекала в отдалении. Увидел высокую-высокую башню, возвышавшуюся над всем городом, и, кажется, рассмотрел человека, который в странной полусогнутой позе стоял на вершине. Но затем его от меня скрыли высокие каменные стены и я с любопытством наблюдал за людьми, входящими и выходящими из городских ворот. Поток не останавливался ни на секунду. Кто-то нёс мешок на плечах, кто-то тащил упиравшегося осла, кто-то вязанку дров, кто-то ногу освежёванного парнокопытного. Кто-то водрузил на голову лукошко, полное сухих фруктов, и лавировал в толпе. Поодаль от человеческого потока, недалеко от моста, стояла группа худых измождённых женщин, одетых в грязные лохмотья. Они протягивали тощие руки, падали на колени и просили милостыню. Просили кусок хлеба или кружку свежей воды. Со слезами на глазах обещали взяться за любую работу, которую им предложат неравнодушные люди.

Но никто не обращал на них внимание. Жители торопливо проходили мимо, спешили укрыться за стенами или удалиться по грязному месиву, которое, видимо, называлось дорогой, в сторону холма, где за деревьями виднелись лопасти самой настоящей ветряной мельницы.

— Дорогу! Дайте дорогу! — Умтар взмахнул над головой кнутом. Затем щёлкнул, абсолютно не беспокоясь, что мог кому-то угодить по спине. — Прочь с моста!

Люди испугано загомонили, заторопились и постарались убраться с пути всадников как можно быстрее. Смотрели вслед и провожали меня злыми глазами. Видимо, они были уверены, что в запертой металлической клетке везти могут только преступника.

Но я на них не обижался. Я жадно впитывал новую информацию. Настолько жадно, что сразу заметил странности в этом сплошном человеческом потоке: я не увидел детей. Логично было предположить, что за стенами города, олицетворяющими собой безопасность и защиту, детям найдётся место. Они будут носиться по дорогам как угорелые, пищать и использовать для игр любые места. Ну, или, по крайней мере, вцепляться в мамкину юбку, идти рядом и сосать палец. И хоть пока клетку везли по мосту, юбок я увидел немало, ни одной детской руки, в неё вцепившуюся, не заметил. Я видел подростков лет четырнадцати-пятнадцати, чьи уже огрубевшие голоса грозно призывали солдат отвезти меня на площадь и сдать на руки палачу. Но маленьких детей, которым на вид можно дать те самые десять лет, я не рассмотрел. Я видел таких карапузов в деревне. Именно их швыряли в клетку животные в человеческом обличье. Именно их хотели увезти. Но здесь, когда мы, наконец-то, въехали в город, приняли левее и припарковались недалеко от деревянной будки, похожей на караулку, маленьких детей я не заметил вообще. Не было ни беременных женщин, ни маленьких детей. Великая хворь действительно поразила этот мир. И все те сказки, которыми меня ежедневно пичкали в лагере, оказались не сказками. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы получить подтверждение из очередного источника. Этот мир действительно был обречён.

— Тпру-у-у! — знакомо воскликнул Умтар и спрыгнул с лошади. Подскочил к двум любопытным мужчинам, стоявшим у деревянных дверей караулки, и склонил голову в поклоне. — Сотник Каталам, примо Фелимид. Магистр Демирэль оказался прав — на деревню напали. Это был Трарен со своей бандой…

— У нас под носом? — спросил высокий плотный мужик в добротной одежде из крепкой кожи светло-коричневого цвета. Он удивлённо вскинул чёрную бровь и одновременно рукой в кожаной перчатке почесал начинающую седеть бороду. Затем хмыкнул, когда Умтар утвердительно кивнул, и прищурил голубые глаза. — А это кто у тебя, Умтар? Это точно не Трарен.

— Нет, сотник, — молодой командир опять поклонился. — Этого путника мы обнаружили в деревне. Судя по говору, чужак. И он… И он утверждает, что убил их всех.

— Кого убил? — удивился мужик. Его рука, решившая почесать макушку, замерла над копной чёрных засаленных волос.

— Всех. Всех шестерых. Трарена, его подручных и…

— И?

— И эстарха Эолата.

— Что? Там был святой отец? Он убил святого отца? — в общении решил принять участие и второй. Сначала он не проявил никакого интереса к моей персоне и лишь пробежался равнодушным взглядом по фигуре. Но теперь прожигал карими глазами, словно рентген.