Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет. Книга 3 Страница 21

Пожалуй, самый восточный перешеек между двумя озёрами будет наиболее безопасным. С флангов — вода. С тыла урумту не сообразят зайти, потому что не знают моих намерений. Я и сам их до этой минуты не знал… На карте тут — ровная зелень. Теперь бы получить от спутника фото и данные локации, чтобы не вляпаться в болото.

…— Город слушает.

Голос Розиты.

Я коротко объясняю свою просьбу к спутниковой службе. И прошу указать время, когда надо быть возле факса в вертолёте. В палатку фото мне не принять — нет второго факса.

— Есть, — возражает Розита. — Отправлен тебе второй факс вместе с петухом и цыплятами. С него и начинали загрузку вертолёта. Я там была. Ищи в глубине! Включи да иди куда надо… Заодно вытащишь из упаковки факса музыкальный приветик. Соскучился, небось, по нормальной музыке?

— Дискеты?

— Да.

— Спасибо! Что делал бы я без твоей постоянной заботы?

— Не преувеличивай! — Розита вздыхает. — Ухр!

К вечеру получаю я десяток цветных фото и данные локации самого восточного перешейка. Болота нет. Деревья редки. Кустарник низкий. Небольшие полянки заросли высокой травой и крупными цветами. Под ними могут оказаться камни. Осторожность не помешает. Но это мелочи.

Теперь можно вызвать Джима и договориться о деталях.

Джим, как всегда, немногословен.

— У нас совпадение мыслей, — сообщает он. — Сегодня я пошёл за теми же данными, которые запросил ты. Сейчас разглядываю фото.

— Как тебе эти места?

— Боюсь только крупных камней. Но лучшего мы, наверное, не найдём. Для лучшего надо там погулять.

— Давай прилетим пораньше и погуляем. Пригодится ещё…

— Давай!

— За сколько до заката?

— За полчаса.

— Договорились. Перед вылетом я тебя вызову. Ты пойдёшь из Нефти?

— С утра буду там. Надо ещё посмотреть площадку возле хижин…

— Очки не забудь. Для всех!

— Боишься стрел?

— Не исключаю. Вспомни, как безжалостно мы их гнали! Думаешь, это забылось?

12. Последнее слово Нур-Нура

…— Последнее, чем, я считаю, нужно поделиться, — это некоторые общие наблюдения над местными племенами. — Голос Нур-Нура негромок, неспешен, и нотки усталости звучат в нём довольно отчётливо. — Вероятно, для историков твоего времени я даю самые древние сведения с этого материка. А может, и со всей планеты. По крайней мере, наш звездолёт никаких признаков технической цивилизации на твоей планете не обнаружил. Значит, не должно быть и других цивилизованных свидетельств той поры, в которой довелось мне тут доживать свой век. Ничего, кроме моих записей…

По этому материку продвигался я на север почти с самого юга. Для меня и моей жены экваториальная зона была чрезмерно жарка и влажна. И чрезмерно насыщена опасными насекомыми, от укусов которых у нас не было достойных противоядий. Мы спасались отталкивающими средствами, которые постепенно иссякали. Восстановить их запас мы не могли. И это гнало нас в места, где мягче климат и меньше насекомых.

Кроме того, постепенно выяснилось, что на юго-востоке материка довольно регулярны землетрясения. Не очень разрушительные, но опасные именно своей регулярностью. Возможно, за циклом средних по силе землетрясений скрывается более широкий цикл катастрофических. По крайней мере, для моей родной планеты это характерно и связано с циклами активности нашей звезды.

Проверять эту цикличность на себе не хотелось. Вести наблюдения над активностью твоей звезды мы не могли — нет приборов. Мы предпочли уйти.

Не исключено, что местные племена отступают на север именно после того, как землетрясения разрушат или поглотят их хижины. Жить на земле, которую постоянно трясёт, никому не хочется.

Продвигаясь на север, мы задерживались в иных местах надолго. Но зоной самого длительного нашего обитания стал северо-восток материка. О нём и самая подробная речь.

У всех племён, которые мы видели, отсутствует рабство. Нигде не довелось узнать, чтобы людей из чужих племён угоняли для подневольного труда. Сама мысль об этом не появляется. Но вожди могут взять пленников ради выкупа или своих попавших в плен, или пищи, или оружия. Других обменных ценностей мы не встречали.

Наша планета через рабство, увы, прошла. Может, твоя планета его избежит? Или хотя бы этот материк?

Разумеется, ещё и людоеды берут пленников — чтобы съесть. Но это доступная им охота, борьба за пищу. Она обычна в племенах, не знающих лука, копья, не способных догнать стрелой быстроногих животных или справиться копьём со свирепыми и сильными. Характерные особенности этих племён — энергичность, быстрота движения и размножения. Бегство для них — едва ли не главный способ спастись от любой опасности.

Среди племён северо-востока наибольшие симпатии вызывают килы, айкупы и ту-пу. Если внешние обстоятельства не изменятся, именно у этих племён впереди самые широкие перспективы.

Строительные способности сильнее всего развиты у ту-пу. Мне удалось научить их грамотной планировке пещер, созданию в них естественной вентиляции, сооружению мостов через реку, по берегам которой они поселились, созданию плотов, использованию естественных бухточек. Вырубил я им и несколько лодок. Но удерживать их на воде в равновесии они пока не научились. Да и отдать им единственный свой инструмент я тоже не решился. Негде изготовить другой.

Килы, прижатые судьбой к дельте сразу двух рек, самостоятельно научились вязать плоты и выдалбливать лодки каменными топорами. Это рыболовецкое племя способно в будущем дать отличных мореплавателей.

Для охотничьего племени айкупов, мне кажется, характерна наибольшая здесь быстрота принятия безошибочных решений. Есть такой интеллектуальный измеритель у психологов моей планеты… Многие принимают решения быстро. Но часто они оказываются ошибочными. Быстро принять безошибочное решение умеют немногие. Среди айкупов таких людей больше, чем в любом другом здешнем племени. Безусловного объяснения этому в обстоятельствах их жизни я не нашёл. Но допускаю, что именно постоянная охота вырабатывает у айкупов такие качества. На охоте надо решать всё быстро и безошибочно. Иначе зверя упустишь и останешься голодным.

Эти три племени объединяет страх перед людоедами племени урумку. Поэтому я и решился изгнать из этих мест источник постоянного ужаса. Однако предвижу другое: грядущее нашествие родственных урумку племён, тоже людоедских, из густых лесов западнее зоны ту-пу. Эти племена не далеки от животных, у них нет селений, как-то воздействовать на них невозможно. Строго говоря, там даже не племена, а семьи. И во главе их не вождь, а просто самый крупный и сильный самец. Давление из этих лесов будет возрастать на юг и восток.

Севернее этих племён холодно, А племена не знают одежды. Западнее них — громадное сухое безводное плато. Поэтому движение в этих направлениях маловероятно. Опасность просматривается опять же для наиболее перспективных племён этой части материка. И выхода тут пока я не вижу. Надежда лишь на то, что людоеды не вечно остаются людоедами. Это такой же естественный этап развития племён, как и остальные этапы. Одни народы проходят его раньше, другие — позже. У племени урумку, возможно, этот этап удалось оборвать досрочно. Если удалось… Итоги пока подводить рано.

Общие воззрения по поводу развития племён и народов на моей родине таковы. Народы рождаются, живут и исчезают — как люди и звёзды. Нет бессмертных людей и вечных звёзд. Нет и вечных народов или вечных государств. Хотя каждое государство твердит своим подданным о своей вечной незыблемости… И даже само человечество всей нашей громадной звёздной системы — если оно когда-нибудь объединится! — тоже не будет вечным. Оно родилось вслед за рождением нашей Вселенной — как венец её развития! — и умрёт перед её концом, в период неизбежного сжатия.

Блаженны племена, не ведающие этого!

Впрочем, здесь моя задача не в том, чтобы утешить, а в том, чтобы предупредить. Пока в племени все трудятся — племя молодо, развивается, идёт вверх. Как только одни начинают жить за счёт других — племя стареет, вырождается и затем исчезает. Бездельники и паразиты везде и всегда тянут за собой в небытие тех, на ком паразитируют. Для тех, кто трудится, это печально, но это факт. Разумному лучше знать его наперёд. Неразумному вообще никакие теоретические знания не помогут. Ибо он не способен применить их к делу. Его судьба — узкая практика.

Вот, пожалуй, и всё, что собирался я сказать. Буду рад, если тебе это пригодится.

Нур-Нур умолк, и больше звук не возникал.

Последние минуты оказались без зрительного рада — только звук! Но мне, собственно, мысли и слова этого человека были интересней любых картинок. Хотя предположение его, что самые далёкие мои предки, как, впрочем, и его самые далёкие, были людоедами, не очень согревало душу. Хотелось бы вести свой род от какой-нибудь другой древней обезьяны…