Ганс Грохман - Американский рейд Страница 33

Закончив с работой несколько раньше обычного, я сидел на балконе и болтал с Жанет. Так как она не понимала по-русски, диалог вели на английском языке.

— Ты слышала, что у вас во Франции творится?

— Да, — с грустью произнесла Жанет, — пока ты работал, и нам нечем было заняться, Даша включила радио, а там, в международных новостях как раз про Францию передавали. Видно было, что ей хочется заплакать, но она себя сдерживает, и мне вдруг стало, неимоверно жаль эту красивую девушку — кто она, двадцатилетний ребенок, совсем недавно уехавший от родителей, которые возможно, сейчас находятся в смертельной опасности.

— А в каком городе ты жила до приезда в Америку?

— Я парижанка, — сказала Жанет, и не удержавшись всхлипнула, — в шестом поколении, более того аристократ.

— И куда теперь мой милый аристократ, ты собираешься ехать после эвакуации?

— Не знаю, может домой? А может быть к тете в Мадрид.

— Слушай, расскажи мне, пожалуйста, как вас в плену держали, если конечно это тебя не расстроит.

— Нет, все нормально, мы ведь всего четыре с половиной дня у них провели. Сперва, нас отвезли на какую-то базу, где всех спрашивали про родителей, родственников, и постоянно что-то записывали. А после этого, отправив в неизвестном направлении два из восьми автобусов, держали в каком-то большом подвале, но обращались нормально, так как после первого, же случая изнасилования одним из надзирателей девушки с параллельного курса, их главный приказал повесить насильника, и больше ничего такого не случалось, по крайней мере, я об этом не знаю. А после подвала нас погрузили в автобусы, и снова куда-то повезли, и по дороге вы нас спасли. Кстати я была именно в том автобусе, который ты спасал. — С загадочной полуулыбкой на последних словах сказала Жанет.

— Вообще-то я спасал не столько автобус, сколько тех, кто в нем находился, а конкретно вас, так ты была в том автобусе, который обстрелял американский пилот?

— А разве это был не ты? — Искренне удивилась Жанет.

— Оружие, которое было у меня, скорей всего не смогло бы пробить стекло, оно ведь было пуленепробиваемым? Да и не стал бы я стрелять — слишком большой был риск вас — тех, кто был внутри, зацепить. А вот американец выстрелил.

— А я тогда тебя очень испугалась. Ты мне показался такой большой, гораздо больше чем сейчас. И еще так странно менял цвет, кстати, а в чем ты тогда был одет?

— А, это так, пуленепробиваемый костюм, — не стал я вдаваться в подробности тактико-технических характеристик ШСД, да и вряд ли ей было бы интересно это слушать, — из России друзья передали.

— Зато как это было романтично — кругом взрывы, стрельба, свистящие пули и осколки стекла, и тут входишь ты, такой огромный, сильный, уверенный в себе самец…

— Мужчина, так звучит лучше. — Решил я прервать хвалебные излияния молодой и сексуальной парижанки, но не тут-то было! Жанет одарила меня красноречивым взглядом, весьма убедительно говорившим о том, что впредь ее перебивать не стоит, и продолжила.

— Вот ты знаешь, когда я тебя увидела тогда в автобусе, у меня даже в голове зазвучала похожая мелодия, на ту твою песню, которую ты пел первой.

— Первой я пел не свою песню.

— Я знаю, нам с Дженнифер Даша все переводила, и предисловия, и разговоры, и даже тексты песен, если конечно успевала.

— Так тебе понравилось?

— Очень, и я тебя хочу отблагодарить.

Отблагодарила она меня прямо там, на балконе, потом я ее отблагодарил, а потом мы с ней благодарили друг друга. Я теперь, наконец, понял истинное значение католического дня благодарения. В результате, на возникший в процессе этого шум, прибежали Дашка с Дженнифер, и благодарение приняло групповую форму. Кстати, по всей видимости, бортовой доктор кроме бодрящих стимуляторов, вкатил какую-то разновидность тестостерона, так как увеличение потенции заметили даже девчонки, причем, все три.

Уже через три часа, успокоившись, и немного одевшись, мы ужинали, к столу было вскрыта бутылка сухого красного, из уже изрядно отощавших запасов спиртного в штабном автобусе, и я ощущал себя на высоте, когда к нам вломился Кнут и все как обычно испортил.

— Вечер добрый вашей хате. — Кнут был в приподнятом настроении.

— И вас трижды тем же, и туда же. — Шутливо приветствовал я друга.

— Ну, «трижды», это уже скорее по твоей части, — хохотнул Ярик, — выйди поболтать надо.

Что делать, пришлось выйти, и уже на улице, Кнут, смущаясь и сбиваясь с речи, попросил поделиться опытом по затаскиванию в постель одновременно нескольких представительниц прекрасного пола. Я сначала не поверил своим ушам — и это ретроград Кнут? Но когда он по моему требованию повторил просьбу, и я понял, что слуховых глюков у меня нет, то сдержать лошадиное ржание, наверняка способное навести переполох даже в лагере осаждавшего нас противника, не говоря уже про авиабазу, мне удалось с большим трудом. Пришлось рассказать историю моего многоженства, но поскольку ему этот вариант не подходил, то я, пообещав до завтра что-нибудь придумать, отправил товарища обратно. А сам, появившись в своем автобусе, и собрав девчонок на кухне, стал держать совет. Как выяснилось, девчонки, едва услышав о проблеме Кнута, и примерно уточнив его вкусы, сразу же взяли решение проблемы на себя, стопроцентно гарантируя результат на завтрашний вечер. После этого я вынес на обсуждение вопрос по дальнейшему после эвакуации в Даллаский аэропорт маршруту каждой из них. Просто, если честно — успел уже привязаться, и мне была далеко небезразлична судьба каждой из них. Как и оказалось, кроме Жанет, есть еще одна неприкаянная, ей оказалась рыженькая Дженнифер — ее родители погибли при бомбардировке Вашингтона, ей это сообщили еще в автобусе, когда их извлекли из университетского бомбоубежища, и везли в медицинский центр.

— Интересно, а учась в институте, вы друг друга знали? — спросил я, поддаваясь внезапно пришедшей в голову мысли.

— Да, мы были лучшими подругами, и жили в одной комнате, правда с нами жила еще одна девушка — итальянка, Изабелла, но в тот день, когда был взрыв, она как раз уехала на свиданье к своему бой-френду, может ей повезло, и она смогла спастись. — Прощебетала рыжей пташкой Дженнифер.

Я не стал расстраивать девушек тем, что по-хорошему, для Изабеллы проще было бы умереть сразу, а не в муках от лучевой болезни, так как ее шансы на выживание были примерно равны нулю, если конечно они с парнем не поехали заниматься сексом на природе и подальше от города.

— Даша, а может, ты сможешь поселить девчонок у себя? У нас там хоть и волнения, но такого как здесь нет, и не будет точно. Как ты считаешь, у тебя получиться? — Изложил я свою мысль более конкретно

— Да, конечно, с радостью, даже если родители будут против, то мы всегда сможем снять квартиру в городе, по местным меркам это копейки, и втроем жить там. — Поддержала меня умница-Даша.

— Дженнифер, Жанет, что скажите? Тем более, что я сам живу там недалеко, в Киеве, и если что случится, то всегда смогу приехать за несколько часов.

— Я поеду, все равно у меня никого больше не осталось, — сказала Дженнифер, — только надо будет деньги с родительских счетов поснимать.

— Ну, это ты сможешь сделать почти из любого украинского банка, — успокоил я рыжую красавицу, — а ты Жанет?

— С тобой хоть за край света.

— Не со мной, я уже говорил, у меня есть девушка. С подругами?

— Даже не знаю, у меня ведь там родители, как они без меня?

И тут меня осенило! Блин, какой я идиот! У меня же спутниковый телефон есть!

— А давай я тебе дам трубку, и ты им позвонишь, а если получится, то спросишь их мнение по этому поводу — мне почему-то кажется, что они примут мою сторону.

— А у тебя есть телефон? Так почему ты раньше молчал? Где? Где???

Я, признаюсь, даже слегка испугался такой реакции, и, достав трубку, отдал ее девушке, которая, не дожидаясь пока я отпущу, буквально вырвала его у меня из рук, и убежала звонить в другую комнату. А мы, просидев в абсолютной тишине, минут пять, решили раздавить бутылочку коньячка. После второй рюмки, разговор снова принял естественный ход, и я узнал от подруг некоторые подробности, предшествовавшие нашей встрече.

Оказалось, что все три подруги, ехали в том автобусе, который мне представилась честь угнать. Правда я их там не помню, но если честно, то тогда мне было как-то не до рассматривания милых мордашек и аппетитных фигурок — все мысли были заняты проводившейся операцией. Так вот, они тогда все здорово струхнули, но позже, уже находясь на авиабазе, очень заинтересовались личностью своего спасителя — даже не знаю, с чего их так торкнуло?. Так же им приглянулся и мой постоянно снующий по территории, и раздававший пилюли нашим лодырям и лентяям, организм. Помимо того, что я всем троим, приглянулся внешне — хоть убейте, до сих пор не пойму чем, они также были весьма заинтригованы моей сдержанностью в половом вопросе, так как из двадцати русских, постоянным посетителем студенческого корпуса не был я один. А когда к ним подошел Кит, и предложил поехать познакомиться со мной, а заодно и приятно провести вечер под авторский концерт, они не раздумывая, согласились, но только при условии, что никто кроме меня к ним приставать не будет. Никита их конечно предупредил, что если я и положу взгляд, то только на одну из них, хотя честно предупредил, что и того может не быть так как у меня в Санта-Фе есть девушка, а также согласился на их условие. А после того, как во время езды на тигре к автобусу узнали, что именно я уводил их автобус, то с ними вообще чуть групповой оргазм не случился прямо там, в машине. И для того, чтобы не перессориться из-за кандидатуры моего окончательного выбора, они заключили соглашение, что те, кому не повезет, ни в коем случае не будут завидовать счастливице. Хоть конечно под коньяком тут же обе и признались, что это соглашение было лишь видимостью, и зависть была неизбежной, как, вероятно, и конец их дружбе. Особенно это стало ясно после исполнения моих песен, которые бедная Даша пыталась, адаптировано и быстро, переводить на английский, так как две ее подруги абсолютно ничего не понимали на моем родном языке. Однако, мой ответ, оказался единственно возможным в данной ситуации вариантом сохранения дружбы, и хоть само предложение отдавало странностью, и они не были готовы к такому повороту, но было воспринято всеми тремя подругами, что называется «на ура», и действительно с облегчением. И потом, в постели, уже окончательно убедились, что не ошиблись в своем решении.