Андрей Уланов - День револьвера Страница 62

– Во, точняк… тьфу, да пошли вы!

– Пу-унш? – переспросила Сальватано. – Что ж вы молчите! Кто, по-вашему, здесь главный специалист по пуншам?! Франка!

– Не я.

– Знаю, что не ты! Бери это… это… и еще вот этот ликёр – и давай сюда.

Мне вдруг захотелось отойти… или хотя отползти подальше, желательно – куда-нибудь за камни. Поводов к этому имелось аж две штуки, и если первый пока еще терпел, то второй – не очень. Дарко, эльфка, оборотень и гоблин – это само по себе взрывоопасная смесь, а уж если они пытаются что-то там смешать…

– Лисса? – негромко позвал я. Девушка не отозвалась, она по-прежнему лежала на мне, неподвижно, словно растекшись. Легкая, мягкая, теплая и… очень похоже, что китаянка попросту спала.

Дядя Айвен как-то сказал, что для настоящего мужчины нет ничего лучше, чем увидеть, как на его плече спит довольная им женщина. Правда, я не знал, насколько довольна Лисса именно мной, да и вообще…

Кто-то взял меня за плечи, приподнял и потащил куда-то. Все, что я сумел, – это подхватить здоровой рукой начавшую было сползать китаянку… и понадеяться, что меня тащит не костлявая гончая, а…

– Венга?

За весь предыдущий вечер вампирка не произнесла и пары слов, хотя содержимое розовых итальянских бутылок в её руках, насколько я замечал, испарялось достаточно быстро. Сейчас Венга также не удостоила меня ответом. Она осторожно прислонила меня к валуну, села рядом, с оставшейся свободной стороны, прижалась, осторожно положила голову на плечо… и закрыла глаза.

– Просто замечательно, – пробормотал я. – Всю жизнь мечтал, чтобы меня… кхм, согревали сразу две прекрасные женщины.

Одна из которых – китаянка, ехидно напомнил внутренний голос, и вдобавок оборотень. Ну а вторая – еще девчонка, уже вампир и вообще чертовски странная. Сменять бы эту сладкую парочку на одну нормальную – но что-то не видать очереди желающих произвести подобный обмен.

Затем я поднял голову – и натолкнулся на заинтересованный взгляд двух золотистых глаз. Больших – с хорошее яблоко. Дракон положил голову на скрещенные лапы и разглядывал меня с таким видом, словно на всем свете не нашлось зрелища поинтересней.

Я попытался ответить ему тем же – в конце концов далеко не каждый день человеку выпадает возможность спокойно рассмотреть живого дракона с трех шагов, не числясь при этом пунктом в меню. Однако чем дольше я вглядывался, тем больше становилось дракона, вернее, драконов, и, когда восемь огромных ящеров взяли меня в полукольцо, я не выдержал!

– С-слушай, п-прекрати это… ты, р-р-рептилия!

– У меня имя есть, между прочим, – напомнили драконы, уменьшаясь в числе до четырех. – И я вам его называл.

– Называл. И я его даже п-помню, – а вот это была ложь, я запомнил только первые букв десять и то, что имечко у ящера было длинней его самого, – но п-произнести сейчас лучше и не п-проси.

– Тогда зови меня Миглак.

– Это сокращение? – удивился я.

– Это, – надменно произнес дракон, приподняв голову, – доступный вашему пониманию вариант.

– Па-анятно. – Я хотел добавить еще что-нибудь ехидное, но раздумал. В конце концов, огромный и очень забронированный крылатый ящер действительно может посматривать на окружающих сверху вниз – размер позволяет.

Дракон вновь опустил голову на лапы.

– Р-редкое сочетание, – произнес он и в золотистых глазах на миг словно бы вспыхнул огонь, – в тех, кто рядом с тобой. Свет и тьма щедро им отмерены. Идти по жизни с таким грузом, не уходя на одну из сторон, – все равно, что лавировать меж капель дождя. Другие из вас, – Миглак оттопырил коготь в сторону чаши с пуншем, – необычны тоже, но эти две особи – как бриллианты чистой воды среди прочих камней. Я разглядел это еще с небес и, не поверишь, человек, был удивлен. Даже для Запретных Земель ваш отряд необычен и странен.

– Верю, – кивнул я. – По части странности мы кому хочешь форы дадим.

– И конечно, я не мог упустить возможность рассмотреть вас вблизи.

– Слушай, а какого… то есть, – быстро поправился я, – зачем тебя принесло в эти горы, да еще с таким странным грузом? Насколько я слышал, вы, драконы, предпочитаете бочки…

– Совершенно верно. Из них пить значительно удобнее.

– Во-о-от.

– Отвечаю, – приподнявшись, дракон вытащил из первого ящика горсть бутылок, задумчиво глянул на них – и сжал лапу. Тренькнуло, блямкнуло и меж драконьих когтей потек водопад стеклянных осколков. В полумраке угасающего костра это было похоже на какую-нибудь старинную картину: «Дракон, перебирающий свои сокровища».

– В эти унылые края меня принесло поздравить прадядю Орента с его тритыщьсемьсотлетием. А это – Миглак набрал еще одну пригоршню пустых бутылок, – подарок.

Хрусть!

– Тритыщь-чего?

– Тритыщьсемьсотлетием! – повторил ящер. – Возраст почтенный даже для дракона, так что последние два века прадядя уже носа из пещеры не кажет. Его и добудиться-то не всякий герой сумеет… но долг младшей ветви рода велит мне хотя бы попытаться. Если, конечно, – дракон прищурился, – вспомню, где именно прадядя облюбовал себе нору. Я-то был у него в гостях всего раз и лет полтораста назад… хоть мне и понравилось, хе-хе-хе.

– Мы и не знали, что в этих краях живут драконы.

– А они тут и не живут. Один старый дряхлый хрыч, который давно закаменел не хуже тролля – это еще не «драконы живут». Верней, это уже не оно самое. Говорю же, прадядя двести лет как вообще из пещеры на своем на Карак Вире не выбирался, да и раньше слыл изрядным лентяем.

Что-то в его речи вдруг хрустальным звоном отозвалось у меня голове, заставив уже почти уснувшие мозги зашуршать колесиками-шетеренками. Что-то…

– Как ты сказал… на Карак Вире?

– Так назвали прадядину гору гномы, – сказал Миглак. – Знаешь, такие мелкие, бородатые, все время роются в земле, добывают камушки… которые мы, как известно, тоже очень любим. Гномы жили в этой горе еще до прадяди… и, откровенно говоря, из-за них он туда и влез. Захапал их пещеры, сокровищницу… тогда они еще не понаоткрывали банков, хранили все свое добро по старым обычаям, кучами, ну почти как мы. Кучи же в те времена громоздили ого-го какие, не сравнить с нынешними жалкими холмиками. Бывает, – дракон презрительно фыркнул, – заглянешь в какую-нибудь королевскую казну, а в ней сокровищ… такса королевы и то больше холмик вываливает. Это я так, к слову, – спохватился Миглак. – А Орент… он тогда еще был не старым лентяем, а хитрым лентяем. Воспользовался тем, что местные коротышки с нами дела иметь не привыкли, улучил момент, пролез внутрь сквозь боковой штрек и, хе-хе, задал коротышкам жару. Большая часть погибла, кто-то сбежал… оставшихся прадядя еще целый век по углам вылавливал, вроде как вы – тараканов, только у Орента, хе-хе, получилось.

– Забавная… история, – медленно произнес я.

– О-о, вы еще самого главного не знаете. Кстати… – оживился дракон, – вы, случаем, не на юго-запад идете? Гора прадяди совсем недалеко, и если вам по пути, я мог бы устроить экскурсию по его сокровищнице. Клянусь хвостом Первого Дракона, такого, хе-хе, вы видеть не могли!

– Увы… – полностью скрыть волнение я не мог, оставалось лишь надеяться, что дракон не сможет истолковать его правильно, – наш путь ведет в совершенно другую сторону.

– Что ж, возможно, в другой раз…

– Господин дракон, – позвала дарко. – Можно попросить вас об услуге?

– Да-да?

– Нашему пуншу недостает последнего компонента…

– Случаем, не камня из моей сокровищницы? – хмыкнул Миглак.

– Нет, ну что вы. Всего лишь касания истинного пламени.

– А-а, всего-то, – с видимым облегчением протянул дракон, выгибая шею. – Это проще простого. Расступитесь, и я дыхну.

Расступаться, конечно же, никто не стал – все стоявшие у чаши с пуншем тут бросились врассыпную, демонстрируя удивительную для столь пьяных существ проворность и ловкость. Затем дракон дыхнул.

Это была очень яркая, красочная и завораживающая картина. Узкий длинный язык слепяще-белого пламени с ревущим свистом вырвался из драконьей пасти, метнулся вперед, окутав чашу – и та вспыхнула прозрачным синим огнем… дрогнула, расплываясь, теряя очертания, и обтекла, словно восковая свеча, превратившись в холмик горячего металла.

Стало тихо, и в этой тишине отчетливо слышалось негромкое потрескивание. Звук доносился со стороны вытянутого багрового пятна на склоне, начинавшегося сразу за бывшей чашей.

– Упс, – нарушил тишину дракон. – Перебор.

В эту ночь мне снился очень красочный и детальный сон – так что спал я просто ужасно.

В этом сне я брел по длинным коридорам пещерного города, то и дело шарахаясь от странных созданий – больших летучих мышей, у которых были почти человеческие лица… бледные, сморщенные, но при этом я то и дело узнавал знакомые черты. Шериф… Нарви… повешенный в Погребальнце вампир… Док…

Но вот наконец коридоры закончились, выведя меня к массивной двери, сплошь окованной полосами серебристого металла. Я протянул руку… коснулся её… раздался чистый певучий звук, и дверь начала открываться, а из-за неё полыхнуло радужным сиянием. Там было сокровище, громадный зал, посреди которого высилась куча, нет, гора драгоценных камней всевозможных цветов и оттенков. Жемчуга, рубины, опалы, сапфиры, изумруды… и еще множество других, которых я никогда не видел и даже не слышал. Многие горели собственным, а не отраженным светом, даже на расстоянии я чувствовал словно могучее дыхание – в этих камнях притаилась до времени магическая сила. Любой из этих камней мог повернуть вспять реки, превратить горную цепь в гладкую пустыню, а затем укрыть её зеленой стеной лесов. Немыслимое богатство, могущество, власть – все это ждало меня за дверью, и оно сейчас, через миг, станет моим…