Евгений Дембский - Флэшбэк Страница 13

— А оружие с самонаводящимся прицелом? Ведь это след, ясный, как… — Я развел руками в поисках подходящего сравнения.

— Где там! След ясный, как, прошу прощения, плевок посреди торнадо. Если что-то пропадает с военных складов, то чем более оно секретно, тем труднее найти дыру. В данном случае дыры просто нет. Понимаешь?

— Та-ак… — Я достал сигареты и предложил ему. Мы закурили и почти одновременно выпустили струи дыма. — Этот убитый… как его зовут?

— Калп Манктелоу, он же Бочка Смеха. — Йод замолчал, явно ожидая моего вопроса. Что ж, он его заслужил, хотя бы своим виски.

— Почему Бочка Смеха?

— Он был пилотом, довольно долго, пока однажды не забыл застегнуть ремни. Глупая случайность… Он сделал бочку и выпал из кресла. Неплохо, да? Его мотало в кабине неуправляемого самолета, и буквально в сантиметрах от земли ему удалось выровнять машину и сесть, но еще полгода у него было не в порядке с головой. С тех пор он не мог вертеться даже в кресле. Связался с какими-то мелкими мошенниками и шантажистами, кому-то бил морды…

— Понятно. Вот только удивительно, что для такого дела наняли подобное ничтожество…

— Ему все равно светили сапоги из цемента, — пренебрежительно махнул рукой Йод. — Он получил оружие, которое само выполнило бы свою задачу. А его предназначили в жертву, мелкую рыбешку никто искать не будет. Удивляет же совсем другое…

— Да… Почему его убили до того, как он выполнил задание…

— Именно. Это бессмысленно.

— Разве что заказчик и исполнитель — разные епархии.

— Только так. Кто-то заказал, кто-то другой помешал.

— Отменное виски, — сказал я, допив последнюю каплю из стакана.

Йод наклонился и схватил бутылку. Я слабо запротестовал, а он сделал вид, что не слышит моих возражений. На этот раз я добавил кубик льда.

— Как я понимаю, — он поднял свой стакан, — тебе нужно выяснить два вопроса: кто нанял, и кто вмешался. Так? Оба одинаково важны… — Он посмотрел в потолок. Я кивнул. — Поскольку у того, кто спас Гайлорда, могут быть в отношении него иные планы, а этого Ричмонд не любит. Я верно говорю?

— Вернее некуда… — заверил я его. Влив в рот все содержимое стакана, я несколько мгновений подержал его на языке, затем глотнул, сделал глубокий вздох и поднялся с кресла. — Безмерно тебе благодарен, — сказал я, протягивая руку Эйльбахеру. — Если что-то потребуется…

Он состроил такую физиономию, словно хотел сказать: «Обижаешь, брат!», так что я лишь крепко пожал ему руку и сунул диск в карман. Дежурному, похоже, кто-то уже сообщил о моем уходе, поскольку он стоял, вытянувшись, словно в последней стадии столбняка. Воздержавшись от идиотских замечаний, я вежливо с ним попрощался и направился пешком в «Коралловый Грот». Я слегка задумался и потому, лишь войдя в заведение, понял, что обстановка здесь полностью отличается от того, что я ожидал там увидеть. Стены явно раскрашивала компания расшалившихся ребятишек, по потолку словно потоптался грязными ботинками пьяный великан, оставив на нем глубокие следы каблуков; часть столиков тонула в полумраке, в то время как другие были залиты ярким светом, словно операционные столы. Одним словом — дизайнер постарался довести пропускную способность заведения до максимума. Во всяком случае, наверняка нельзя было даже мечтать об интимном свидании или серьезном разговоре в «Коралловом Гроте». Я потратил немало сил на поиски Тады, пока один из проходивших мимо официантов не ткнул бесцеремонно большим пальцем куда-то себе за спину. Я подошел к ней, размышляя над тем, веселиться мне или злиться. Она явно веселилась.

— Удивлен? — спросила она.

— Пожалуй, да. Не слишком понимаю идею этого заведения.

— Шок. — Она пожала плечами. — Только и всего. С самого порога посетителя должны преследовать абсурд, неожиданности… В «Коралловом Гроте» не бывает завсегдатаев, сюда приходят один раз, потом, во второй раз, приводят кого-нибудь еще, и все.

— И чем же так удивляют посетителей?

— Чем только можно. Отменные напитки и отвратительная еда. Второразрядный стриптиз и плейбои высшего качества, выставки…

— Раз ты сказала «отменные напитки», мне пока этого хватит, — прервал я ее и огляделся по сторонам. — Интересно, здесь удивляют посетителей быстротой обслуживания, или нужно продырявить потолок, чтобы…

— Слушаю вас? — послышалось слева от меня. Я повернулся к официанту. Тот самый, который большим пальцем показал на одну из звезд мирового балета одному из лучших детективов вселенной.

— Что сам пьешь? — спросил я его.

— «Клеловач»… — ответил он.

— Его еще делают? — спросил я. — Я думал, в Югославии больше не осталось можжевельника. Гм… А что еще?

— Еще я люблю «сайд-кар», но с «аурум» вместо «куантро», — ответил он, внимательно глядя на меня.

Я кивнул:

— Могу себе представить. И нёбо не раздражает.

— На десерт люблю лейпцигский бальзам, — вызывающе сказал он.

— Но с крепким сладким кофе, — быстро добавил я. '

Он набрал в грудь воздуха.

— Вам говорит что-нибудь название Клостерней-бург? — спросил он.

— Разумеется, — обрадовался я. — Там до сих пор живет Хагги Клафф? И все еще не может простить тех, кто лучшим лимузиновым деревом считает дубовую древесину из Тронсэ?

— Все верно, сэр. Если позволите, я займусь приготовлением чего-нибудь особенного для вас?

— Именно об этом я и мечтаю. И что-нибудь для дамы…

— Прошу прощения, но это мой коктейль, из моих напитков, и я делаю его только для своих гостей. Со всем к вам уважением, мадам… — Он поклонился Таде и удалился.

Она радостно захихикала и коснулась моей руки.

— Так тут всегда, так что не волнуйся. Удивление, ошеломление, возбуждение, осмеяние… Это основные лозунги данного заведения. Взгляни на этот «Бюллетень абсурда». — Она подвинула мне напечатанный красивым шрифтом листок; я бросил взгляд на текст:

«Еще двадцать лет назад в железнодорожных вагонах Польши (Центральная Европа) висели правила для пассажиров, в которых, в числе прочего, можно было прочитать:

Запрещается без разрешения проводника передвигать спинки сидений. Запрещается езда на крышах, сцепках и т. д. После прибытия на конечную станцию пассажиры обязаны (sic!) покинуть вагоны».

Я посмотрел на Таду.

— Это вершины абсурда, еще одно чудачество «Грота». Но скажи мне, что это за лимузиновое дерево?

— Ха! Это лучшее сырье для изготовления бочек и чанов, предназначенных для выдержки благородных вин и коньяков. Одни предпочитают дуб из бывшей провинции Лимузин, другие — из леса Тронсэ. Вот и все.

Она внимательно и серьезно смотрела на меня. Посмотрел и я на нее. Маленький, пушистый, легкий, словно из семян одуванчика, беретик-шапочка, сидевший слегка набекрень, придавал ее лицу задорный или, может быть, слегка заносчивый вид. Серо-зеленые глаза были созданы для смеха, женщины с такими глазами шагают по жизни радостно и бодро и чаще всего еще до сорока лет испытывают сильнейший душевный надлом, после чего кончают прыжком в пропасть. Иногда, хотя и редко, они доживают до почтенного возраста и становятся чудесными симпатичными старушками, в глаза которых влюбляются невинные юноши.