Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов Страница 60

Она встрепенулась и внимательно взглянула на него, словно удивившись точности его вопроса:

– Да, именно так я себя и чувствую, особенно после вашего прихода в институт. Сначала думала, мнительность, но ощущение не проходит. Я даже пыталась понять, кто это, но безрезультатно. Меня это сильно тревожит.

Дмитрий слегка наклонился к ней, стараясь говорить доверительно, но избегая прямых указаний на Панова:

– Вы не мнительны, Катя. Я тоже заметил нечто подобное. Есть человек, которому явно важно следить за нами. Это не случайность, поверьте.

Она слегка побледнела, помолчала и тихо спросила:

– Вы знаете, кто это?

– У меня есть подозрения, но я пока не готов назвать имена, – осторожно ответил Дмитрий, делая глоток кофе, который теперь показался слишком горьким. – Ваша безопасность важна для меня, будьте осторожны. Я не хотел бы, чтобы с вами что-то случилось из-за моей невнимательности.

Екатерина внимательно смотрела на него, будто пытаясь прочитать мысли, затем чуть улыбнулась и тихо сказала:

– Спасибо за вашу заботу, Дмитрий Витальевич. В последнее время я редко чувствовала такое искреннее участие. Люди вокруг замкнулись в себе, а вы вдруг спрашиваете, переживаете обо мне. Это так… ценно и неожиданно.

Внутри Дмитрия что-то дрогнуло, но он сразу взял себя в руки, голос его прозвучал строго и ровно:

– Катя, я действительно хочу вам помочь, но дело не только в личной заботе. Ситуация серьёзна и требует максимальной осторожности. Если заметите что-то ещё, прошу вас сразу сообщить мне. Даже мелочи сейчас важны.

Она задумчиво кивнула, ответив серьёзно и уверенно:

– Хорошо, Дмитрий Витальевич, обещаю вам это. Думаю, вместе мы во всём разберёмся. Ваше доверие очень много значит для меня.

Повисла тишина – странная, но приятная. Дмитрий смотрел на Катерину, ощущая, как между ними устанавливается особенная близость, осторожная и хрупкая, словно тонкий хрусталь, который может разбиться от малейшего неверного движения.

Он понимал, что должен немедленно отступить, оборвать разговор и уйти, но продолжал сидеть напротив Кати, чувствуя, как чувства становятся всё запутаннее и опаснее.

– Вы знаете, – тихо заговорила она после паузы, – впервые за долгое время рядом с кем-то я чувствую себя спокойно, несмотря на странности и опасности, которые вы описали. Спасибо за это, Дмитрий Витальевич.

– Не за что благодарить, – мягко ответил он, стараясь выглядеть невозмутимым. – Просто будьте осторожны и помните, что теперь вы не одна. Я рядом и сделаю всё, чтобы с вами ничего не случилось.

Она легко улыбнулась, словно именно эти слова сейчас были ей особенно нужны.

Когда сумерки окончательно поглотили город, Дмитрий вышел из кафе вместе с Катериной, ощутив странное облегчение после напряжённого разговора. Но вместо привычного покоя вечерних улиц он вдруг почувствовал на себе холодный, пристальный взгляд, словно направленный в спину прицел ружья.

Он быстро понял, откуда исходит это неприятное ощущение. У газетного киоска напротив стоял Панов, неподвижный и почти растворившийся в темноте, но вполне различимый. Дмитрий задержал дыхание, ощутив неприятный холод вдоль позвоночника.

Расстояние между ними было приличным, однако Панов, казалось, давно ждал именно этого момента. Он не двигался навстречу, а лишь смотрел прямо и напряжённо, подчёркивая, что именно в такой тишине и неподвижности и скрыт истинный смысл их встречи. Дмитрий сбавил шаг, но не остановился, двинувшись прямо к Панову, стараясь сохранить внешнюю уверенность.

Приблизившись, Дмитрий разглядел холодные глаза Панова и его чёткие, жёсткие черты лица, лишённые даже намёка на сомнение. Этот взгляд всегда заставлял оперативника внутренне сжиматься и быть вдвойне осторожным.

Они встретились именно здесь не случайно. Тёмная улица, киоск, редкие прохожие, безучастно идущие мимо – всё это выглядело как продуманная декорация для короткого, жёсткого разговора.

Панов слегка кивнул, словно признавая Дмитрия участником тайной игры, из которой уже не было выхода. Голос его прозвучал тихо и резко, как замаскированная угроза:

– Ты знаешь, зачем ты здесь. Не забывай об этом.

Слова, сказанные почти шёпотом, прозвучали особенно жёстко и непримиримо. Дмитрий почувствовал, как внутри всё напряглось до предела, но ответил кратко и твёрдо, не оставляя двусмысленности:

– Знаю.

Не останавливаясь и не замедляя шага, Дмитрий прошёл мимо. За его спиной вновь ощутимо сгущался воздух. Было чувство, будто Панов сейчас помечает каждую деталь его поведения и интонации. Несмотря на внешнее хладнокровие, тревога росла в Дмитрии с каждым шагом.

Он шёл, чувствуя, как Панов провожает его взглядом, словно проверяя, насколько глубоко засели в сознании Дмитрия его слова. Это ощущение невидимого поводка становилось невыносимым, особенно когда он вспомнил о Екатерине – женщине, внезапно ставшей для него слишком важной и теперь оказавшейся в зоне риска.

Город медленно погружался в вечерний покой. Редкие прохожие проходили мимо, не подозревая о драме, которая сейчас разворачивалась в сознании одного человека.

Чувство ловушки всё сильнее охватывало Дмитрия. Теперь, когда Панов открыто заявил о своём контроле, стало очевидно: любое проявление искренности к Екатерине может привести к трагическим последствиям.

Остановившись у перекрёстка и ожидая зелёного сигнала, оперативник медленно обернулся. За спиной была пустота, но взгляд Панова словно всё ещё жёг затылок – как метка, напоминание о невидимой черте, за которую нельзя переступать.

Последние слова Панова звучали в голове Дмитрия как приговор: «Не забывай об этом». Он осознавал, что теперь речь идёт уже не только о его безопасности. Любая слабость, любое чувство могли стать фатальными, и ему придётся помнить об этом каждое мгновение до конца своей миссии.

Ожидая сигнала светофора, Дмитрий поднял воротник пальто, словно защищаясь от ветра, и двинулся дальше. Теперь он понимал: каждая встреча с Екатериной потребует от него ещё более строгого контроля и осторожности, а каждое слово придётся тщательно взвешивать, чтобы не допустить ошибки.

Глава 12

В густой тени старого подъезда я следил за Екатериной. Она шагала по пустынной улице с наивным спокойствием советской девчонки, уверенной, что мир принадлежит ей и никто не посмеет тронуть её хрупкое тело. Сердце колотилось, словно готовясь вырваться из груди: я продумал всё до мелочей, тысячи раз прокручивал этот момент в голове, представляя, как ломаю её сопротивление, как в её глазах вспыхивает беспомощность, наполняя меня болезненно-сладким, почти звериным восторгом.

Она, ничего не подозревая, свернула в тихий, едва освещённый переулок – идеальное место для таких, как я: ни души, гнилостный запах прелых листьев, унылый фонарь, мигающий на последнем издыхании. Здесь я мог почувствовать себя хищником, властелином, готовым вцепиться в добычу и не отпускать, пока не возьму всё, что мне причитается.

Я сделал несколько быстрых шагов, ощущая, как в крови закипает тягучая волна предвкушения. Екатерина