Агнес на краю света (ЛП) - Маквильямс Келли Страница 21

— Не пытайся забрать детей. Они не твои. Они даже не мои. Они — создания церкви.

Агнес вырвала руку и бросилась бежать.

Но слова были произнесены.

Нельзя было забрать их обратно.

Дрожа, она сказала себе, что ее мать ничего не знает, что она просто незнакомка, подслушивающая их жизнь с другой стороны стены спальни.

Только это была неправда. И Агнес это знала.

К тому времени, когда ее мать-чужачка поняла обычаи Ред-Крика, было уже слишком поздно. Ловушка захлопнулась в тот день, когда родилась Агнес. Ее мать, возможно, и хотела сбежать, но ее дети, с промытыми мозгами, были тяжелыми кандалами. Они погрузили ее в бурлящие воды, и она утонула.

Она все еще тонула.

Она велела Агнес бежать. Но если она не сможет забрать детей, то какой в этом смысл?

Она вспомнила Иезекииля в детстве, когда он смотрел на нее, когда она наклонилась, чтобы поднять его из кроватки. Мелькнуло воспоминание о близнецах, растворившись в хихиканье над собственной шуткой. Мелькнуло воспоминание, как Сэм мчится через луг, выпятив грудь и запрокинув голову от восторга.

«Поколения детей воспитывались в суровой, неумолимой системе…»

Она должна была вытащить детей. Но с детьми она ничего не могла поделать. Она была вывернута наизнанку и перевёрнута вверх тормашками.

— Бог ведь не хочет, чтобы я бежала одна? — прошептала она.

Она снова подумала о Саре Шайнер, своей прабабушке, единственной женщине, которой удалось спастись. Что, если она оставила сына, потому что у нее не было выбора?

Прислонившись спиной к двери, Агнес соскользнула на пол.

Она слышала, как Бет отчитывает Мэри в соседней комнате.

— Пророк допустил ошибку с Мэттью Джеймсоном и Агнес, но теперь он исправил ее, понимаешь? В любом случае, я буду более симпатичной невестой… 

— 17-

АГНЕС

Женщина, покойся в знании, что Бог предназначил тебе мужа.

ПРОРОК ДЖЕЙКОБ РОЛЛИНЗ

Агнес не была похожа на мать. Она будет бороться и хватать когтями каждую унцию воздуха, прежде чем поддастся захлебывающемуся отчаянию. Она поклялась, что будет продолжать попытки уговорить детей, и продолжать посещать проповеди пророка, даже когда церковь стала адской мукой.

Действительно, так оно и было.

В то первое воскресенье августа люди с остекленевшими глазами ждали, что Пророк скажет им, что делать, что носить и как жить. И Агнес, которая знала верующих всю свою жизнь, не винила их. Приятно было верить, что ты живешь рука об руку с Божьей волей и что ты один из его избранников. Кто не найдет в этом утешения?

Она наблюдала, как Бет с тревогой смотрит на сурового Мэттью Джеймсона. Мужчина ни разу не взглянул на нее, зато смотрел Кори Джеймсон.

Агнес наблюдала, как он украдкой поглядывает на нее; его глаза под копной золотистых волос казались растерянными. В глубине души он тоже был ребенком.

Перед ней спицы миссис Кинг щелкали по детскому джемперу. Двое миссис Херн шептались друг с другом, их голоса были сдержанны, потому что их муж был скор на расправу. Магда так сильно дернула за ухо буйную младшую девочку, что у нее на глазах выступили слезы. Мистер Сайлз играл на полурасстроенном органе, послушно исполняя гимн «Будь видением моим». Когда он закончил, его жены вежливо зааплодировали, и он сверкнул сломанными зубами.

Обычное воскресенье, за тем исключением, что внутри Агнес гудела злость, когда она думала, как сильно и как жестоко их предали, а именно — женщин и детей.

Неужели отец и патриархи верят в собственную ложь? Были ли они демонами, питающимися верой других, или просто жадными глупцами? Мистер Джеймсон склонил голову, чтобы помолиться, и она подумала, насколько легче, должно быть, подставить щеку, когда у тебя пять жен и много детей, а еще лучше — власть над ними всеми.

Агнес изучала Сэма и Иезекииля, которым предстояло однажды стать патриархами. Какими бы милыми они ни были сейчас, Ред-Крик изменит их. Смогут ли они в итоге отличить правду от лжи? И если да, то что они выберут?

А еще были девочки: Мэри, Фейт и, — о Боже, — Бет, у которых не было выбора.

В Пангее Агнес видела университеты, больницы, школы. Если Ред-Крик продолжит свое влияние, ничего из этого дети никогда и не узнают.

Что же до Вируса, бушующего Извне — он ведь не будет длиться вечно, верно?

Пришел Пророк, и собрание внезапно смолкло.

Сэм нетерпеливо прошептал:

— Думаешь, он будет проповедовать Вознесение?

Окруженная людьми, которых она знала вечность, Агнес еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.

На Пророке были черные, как ночь, одежды и бархатная улыбка. Как всегда, он источал уверенность, обаяние и что-то еще… скрытность, которую она когда-то принимала за святость.

Агнес видела его за кафедрой бесчисленное множество раз. Она знала его размашистые жесты лучше, чем свои собственные. Она могла бы узнать его мелодичный, гипнотизирующий голос где угодно, но сейчас он звучал как острая, лживая бритва. Его черные, как вороново крыло, глаза сверкали на худом, заострённом лице. Он жадно оглядел своих прихожан.

Пророк был лжецом, но был ли он злым? Кто, как не злой человек, стал бы использовать веру людей против них самих?

Его улыбка стала шире, и Агнес подумала, что, возможно, это была улыбка безумца.

«Злобная, самовлюбленная личность», — говорилось в статье.

Без предупреждения пространство молитвы внутри нее открылось, и она еле подавила вздох.

Она чувствовала, как оно пульсирует, растекаясь по всему зданию, как невидимая вода, его потоки были ужасно сильными. Она посмотрела на Иезекииля, чтобы убедиться, что он тоже это чувствует. Он улыбнулся ей, ничем не показывая, что чувствует или слышит что-то.

Но Агнес слышала.

Она слышала, как сердца верующих бьются в унисон. Она слышала уколы в затуманенных, беспокойных душах Бет и Кори. Она слышала, как на скамьях гудят Библии. Каково же было потрясение для девушки обнаружить пространство молитвы даже здесь, звучащее в таком резком контрасте с ложью Пророка.

Пространство молитвы действительно было голосом Бога.

Не было ни слов, ни заповедей. Никаких позорных правил или сокрушительных законов. Только это постоянное пение. Этот вездесущий гул.

Все было именно так, как она и подозревала в детстве. Но почему его слышала лишь она одна?

«Прежде чем я создал тебя во чреве, я познал тебя; прежде чем ты родилась, я отделил тебя; я назначил тебя Пророком для народов».

— Нет, — решительно прошептала она, чувствуя нарастающий ужас. — О нет. Не меня.

Эта старая цитата из Книги пророка Иеремии — каждый атом ее воспитания восстал против нее, выбросив богохульную мысль за борт.

— Люди, верите ли вы, что Вознесение близко?

В пространстве молитвы голос Пророка был подобен мерзлой земле среди зеленых садов — месту, где не могло расти ничего хорошего.

— Верите ли вы, что скоро мы узрим пришествие Господне?

Они кричали «да» и бормотали «аминь».

— Верите ли вы, что скоро мы спустимся в Подземный Храм?

Аминь!

— Лжецы, — прорычал Пророк, и верующие замолчали. — К счастью для вас, Бог в своей мудрости послал знамение, красного дьявола, чтобы укрепить вашу веру.

Взгляд Иезекииля встретился со взглядом сестры. Хотя она пояснила ему, что красный пекари был просто болен, глубоко в сознании, где обитали страхи, он верил в демонов, как его и воспитали.

От страха его дыхание участилось.

Могло ли пространство молитвы ей помочь?

В детстве ей и в голову не приходило использовать его так, как глаза и уши. Возможно, даже пытаться это сделать было кощунством, но она должна была быть готова к любому трюку, который задумал Пророк.

Агнес закрыла глаза.

Пространство молитвы вздымалось вокруг нее, словно защитный плащ. Она толкнула его своим разумом, выталкивая за естественные границы. Пот выступил из каждой поры ее тела, и она бессознательно стиснула зубы, расширяя его, растягивая…