Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ) Страница 23

— Ты странный, — промяукала Анат, потягиваясь. — Такая грустная история, а ты смеёшься, как безумный. Почему?

— Сейчас, — сказал принц, разворачивая пергамент на вспотевшей коленке. — Вот, слушай… Письмо начинается так: «Мой нежно любимый брат…» Сначала я решил, что Теодор сошёл с ума. Потом подумал: а что, если это письмо является любовным? Всем известно — если рядом нет шлюхи, брат не откажется и от мальчика. Согласись, что в этом случае его слова звучат весьма игриво…

— Когда я стану королевой, надеюсь, ты не променяешь меня на какого-нибудь смазливого поварёнка?

— Не беспокойся, — Андроник провёл пальцем по влажным губам, и они раскрылись как бутон созревшей розы. — Вполне допускаю, что ты можешь мне надоесть. Но я никогда не променяю женское тело на волосатую грудь и бороду до пупка. Особенно такое, как твоё.

— Благодарю, мой принц, — Анат кокетливо опустила огромные ресницы. — Но я так и не поняла: почему ты смеялся?

— Представил себя с ним в одной постели. А как тебе вот это: " Я каждый день вспоминаю о тебе, и молю богов, чтобы они подарили моему брату долгую жизнь". Похоже на угрозу, да?

— Чего он от тебя хочет? Собирается навестить?

— Думай, что говоришь, — сказал Андроник, спрыгивая с кровати. — Если он появится здесь, за свою голову я не дам и медной меры. Даже не знаю, что делать, когда он станет королём.

— Королём будешь ты, — промурлыкала девушка. — Ты ещё не понял? Какой же глупый принц мне достался…

— Скажи это моему отцу. — Андроник наклонил голову, вслушиваясь в невнятный шум за дверью. — Оденься: кажется, сюда кто-то идёт. А я, пожалуй, останусь голым — одежда стесняет меня. Ну, не виноват я, что боги наградили меня столь безупречным телом! Не люблю лишь одного: когда пялятся слуги.

— А я думала, тебе нравится. — Анат легко увернулась от брошенного в неё платья и села на кровати, подобрав под себя длинные ноги. — Эй, кто там?

— Алейин, хозяин многих кораблей, желает видеть принца Андроника, — ответил начальник стражи. Не иначе, как в замочную скважину: голос прозвучал отчётливо и звонко. Анат вопросительно посмотрела на своего любовника:

— Я же говорила, что искать тебя будут здесь. Почтит ли принц своим вниманием жалкого работорговца?

— Почтит, — вздохнул Андроник, усаживаясь в кресло. — Кто же в здравом уме отказывается от денег? И не так уж он жалок, твой Алейин. Эта часть дворца выстроена на золото, которым он платит твоему отцу за покровительство.

— Ну, и что? Будто бы от этого он перестаёт быть тем, кто есть: разбойником и пиратом. К тому же он платит и тебе.

— Нет, — усмехнулся Андроник. Немного подумал и накинул край свисающего с кресла покрывала на колени, прикрывая низ живота. — Мне он не платит, а кидает подачки. Отец лишил меня денег, вот и приходится быть шлюхой на содержании у Алейина. Если я когда-нибудь стану королём…

— Когда, мой барс. Не — если. КОГДА.

— Верь, во что хочешь, — вздохнул принц. — Как ты считаешь: я достаточно продержал его за дверью, чтобы указать низкородному выскочке на его место? Шлюха королевских кровей поиздержалась, и желает получить своё золото.

— Не говори так, — Анат погрозила хмурому Андронику пальчиком. — Пусть хозяин многих кораблей войдёт!

— Прикрой хотя бы грудь, — вяло попросил принц.

— К чему? — улыбнулась девушка, устраиваясь в смятой постели поудобнее. — Пусть бородач смотрит и облизывается.

Борода у Алейина была знатная, длиной с локоть. Выходя в море, он, должно быть, разделял её надвое и завязывал вокруг шеи, чтобы не мешала. Но сегодня на щеках красовались косички, пропитанные благоухающим маслом, а на подбородке позвякивали золотые подвески. На грудь Анат пират посмотрел лишь вскользь, когда его блуждающий взгляд пересёк комнату в поисках кресла или стула. Увы, единственное кресло оказалось занято Андроником, и контрабандист принял навязанные правила: опустился на колено, склонив голову.

— Поднимись, добрый друг, — разрешил принц, насладившись картиной. — Что привело тебя в такой ранний час?

— Неоплаченный долг, повелитель, — прошелестел бородач. Его голос был похож на скрип, который издают мачта и снасти при сильном ветре.

— Что за долг? — Игра в непонимание была лишь местью собеседнику, заставшему врасплох. Анат зевнула, демонстрируя своё отношение к происходящему, и нырнула в подушки.

— Золотой вексель. На обналичку тысячи мер, как мы и договаривались.

— Не помню, Алейин, чтобы я договаривался с тобой о чём-то, — сказал Андроник, принимая протянутый вексель. — Ты сам решил, что станешь приносить мне это каждую луну. Не скрою, твоё золото весьма кстати: отец отказал мне в содержании. Но есть кое-то непонятное для меня. Однажды я чуть было не стал Кормчим столь любимой тобой Гильдии и, уверяю тебя, немного смыслю в торговле. Поэтому я никак не возьму в толк: а в чём здесь твоя выгода?

— Лапа Черепахи — сообщество вольных торговцев, — сказал Алейин, поднимаясь с колен. — Мы ходим в Лиумуи и Северный Союз, ходим к Побережью. Зарабатываем золото, на которое кормим свои семьи и не любим делиться этим золотом с гильдейскими. Нам надоело прятаться от их галер, надоело вести дела под покровом темноты, будто мы воры. Это море всегда было нашим — почему мы должны платить людям с другого конца земли?

— Там правит твой король, вот почему, — ответил Андроник, раздумывая, куда бы отложить вексель, чтобы не вставать с кресла. — Мануил, твой повелитель. Почему же ты приносишь деньги мне, а ему платить не хочешь?

— Лучшие люди Утики готовы служить королю, но не Гильдии. Готовы отдавать даже половину доходов, если серые галеры больше никогда не появятся в западных водах. С Гильдии хватит земель на севере и востоке, а западные моря всегда принадлежали лишь Утике. Если Мануил не понимает этого, я оставляю за собой право платить долю от своих доходов тем, кто понимает. Даже самый великий король не вечен. Вот и вся моя выгода.

— Сколько же ты платишь наместнику? — прищурившись, спросил Андроник. — И какие услуги он оказывает?

Но смутить Алейина оказалось делом нелёгким.

— Десятину. А услуги порой бывают весьма ценными. В прошлом году мои ребята потопили гильдейскую галеру. Пленных порезали, и за борт: не оставлять же свидетелей. Гильдия потребовала расследования. Наместник, да продлит Ям его годы, отписал, что галера налетела на рифы. Часть груза мы вернули, выдав его за найденный на берегу. Магона это устроило.

— Зачем ты говоришь мне это? Будто мы с тобой плывём в одной лодке?

— А разве нет? — хмыкнул бородач. — Мне казалось, что повелитель тоже не любит гильдейских.