Андрей Ренсков - Дети Барса. Туман над башнями (СИ) Страница 25

Но загадочный переводчик удивил снова: просто повторил жест, и лиумуец двинулся в указанном направлении, гордо неся себя, будто драгоценный сосуд. Кто-то из охранников сплюнул вслед шелестящей тканью фигуре.

Подъём оказался ещё тяжелее. Не выдержав, Кормчий повис на дверной ручке, переводя дыхание. Лиумуец же повёл себя иначе, нежели внизу: расшвырял забытые на полу сапоги, рухнул в кресло, с остервенением размотал причудливый тюрбан и уставился на Кормчего маленькими злыми глазками. Переводчик притих в самом тёмном углу каюты, на сундуке с одеждой.

— Вы прирождённый лиумуец, Валидат, — сказал Магон, перешагивая невысокий порог. — Очень похоже. Я знал, и всё равно купился на секунду.

— Сынок, — вкрадчиво произнёс Валидат. — Спору нет, у тебя полно амбиций. Ты самый молодой Кормчий за сто лет. А я всего лишь скромный слуга богов, и только. Старый, выживший из ума. Но не стоит смеяться надо мной.

— Нет, — сказал Магон, прижав ладонь к губам. — У меня и в мыслях не было смеяться над слугой богов. Что за человека вы привели? Ему можно доверять?

— Никому нельзя доверять, — сообщил Валидат. — А ему — тем более. Почему ты назначил встречу в своём плавучем гадюшнике? Хотел посмотреть, как я выгляжу в этом наряде?

— Потому, что здесь безопасно. — Кормчий с гордостью похлопал ладонью по тёплому дереву. — Это самый большой и крепкий корабль в Гильдии. Его охраняют два десятка арбалетчиков и десяток пловцов — туагов. Моих людей невозможно перекупить: ни у кого на свете не хватит на это золота. Так что прошу вас не оскорблять мой корабль. А я обещаю больше не смеяться над вами.

— Самое безопасное место на свете — дом моего бога, — сварливо ответил старик. — Ещё ни одно слово, что пересекло его порог, не вернулось обратно. Что помешало тебе проявить уважение и принять моё приглашение?

— Не забывайте, что имеете дело с торговцем, — усмехнулся Магон, усаживаясь в кресло. — Этот разговор больше нужен вам: мне от повелителя скрывать нечего. Значит, я оказываю вам уважение, просто согласившись выслушать на своей территории. Сильно рискую, но риск и есть суть торговли.

— Считаешь себя самым умным, торговец шерстью? — спросил старик, поглаживая урчащего кота. Вот сволочь, с изумлением подумал Магон. Раньше никому в руки не давался.

— Ты и в самом деле неглуп. Но где бы ты был сейчас, если бы принцы не сцепились между собой?

— Полагаю, лизал бы зад одному из них. Младшему.

— Да он бы через день зарезал тебя… — Валидат небрежно махнул рукой. — Все помнят, как ты отзывался о нём.

— Значит, мне повезло, — сухо ответил Магон.

— Да… — Старик расплылся в довольной улыбке. — Это уж точно. Боги улыбаются тебе, сынок. Это очень кстати: толика удачи никогда не помешает.

Светильник, раскачивающийся на цепях, то вырывал из темноты закрытое тканью лицо переводчика, то снова терял его. Корабль качало чуть сильнее: похоже, волна стала круче.

— Вина? — предложил Магон, которого начала утомлять эта игра. Обернувшись, он хлопнул в ладоши и в дверях возник огромный чёрный силуэт. Обычно Немой производил на расслабившихся гостей серьёзное впечатление. Но Валидат лишь поморщился и отослал его прочь вялым движением пальцев:

— Прочь, обезьяна.

Мертвец, разумеется, был неуклюж, как и все его собратья. Корявые пальцы вряд ли справились бы даже с кувшином, не говоря уже о подносе с кубками. Поэтому мех с вином был крепко приторочен к широкой спине, болтаясь в неком подобии сетки из кожаных ремней.

— Ходячий бурдюк, — брезгливо поджал губы Валидат, разглядывая мертвеца. — Зачем он тебе, сынок? Нравится богохульствовать?

— Лиумуйцы подарили. Узнали, что люблю зверушек.

Недовольный кот стёк со стола, просочился между ног Немого и исчез.

— Кот совсем не боится мертвеца. — Валидат задумчиво потёр подбородок. — Странно: обычно звери сходят с ума в их присутствии. Чуют лиумуйское дерьмо.

— Иногда мне кажется, что это вовсе не кот. — Кормчий переложил бумаги, запустил пальцы в спутанные после сна волосы и решился: — Вы приехали поговорить о моём коте? Или рассказать, зачем плетёте грязные интриги?

— Насколько мне известно, ты тоже их плетёшь, — ласково улыбнулся Валидат. — Что ты ответил на письмо повелителя?

— Правду, — хмыкнул Магон. — Вот вам всем смешно, а я никогда не забываю о том, что совсем недавно торговал шерстью. Не стоит играть с судьбой — сейчас повелитель не в духе.

— А я вот не стал отвечать, — ворчливо заявил старик. — Хотел бы я причинить Мануилу вред, взял бы за ножки, да и зашвырнул прямо в жертвенное пламя. Ещё пятьдесят лет назад, когда посвящал его Гаалу. Он великий полководец, но весьма глупый человек. Чёрная обезьяна крутит им, как захочет.

— Будь я Верховным когеном, может, тоже вёл себя, как пожелаю, — ответил Магон. — Но я — всего лишь кошелёк Мануила. А кошелькам не положено иметь своего мнения.

Валидат впился в него цепким взглядом.

— Повежливее, сынок. Вот уже шестьсот лун я разговариваю с богами, и не тебе учить меня манерам.

Огонь в светильнике съёжился, превратился в маленькое жёлтое пятнышко, и за спиной старика поднялась огромная горбатая тень. Встала с пола и уставилась на Кормчего пустыми глазницами. Впрочем, тот, кажется, и не обратил на тень никакого внимания: поднял руку, чтобы почесать затылок и запустил на стену точно такую же, если не страшнее.

— Если вы пришли искать ответы, то предложите за них цену. Иначе наша беседа закончится: я не вижу смысла обсуждать насколько глуп мой король.

— Ты уже выяснил, кто стоит за всем этим? — спросил, наконец, старик, и тень за спиной опала, ушла в дощатый пол.

— Конечно, — не переставая улыбаться, кивнул Магон. — Ведь я был напуган. С другой стороны, мне польстило то, что Мануил считает меня способным на такую интригу. В любом случае, разгадка нашлась очень быстро.

— И какова же она, эта разгадка?

— Скучна до зевоты. Но, тем не менее, она тоже имеет свою цену. Пусть ваш спутник снимет платок: меня нервируют люди, скрывающие лицо. Особенно, когда рядом обсуждают, насколько глуп и внушаем мой король.

За время разговора глаза Магона привыкли к полумраку, и тёмное пятно на сундуке приобрело привычные очертания человеческой фигуры. Стали заметны даже глаза, точнее мерцающий в них отблеск огня. Переводчик выразительно посмотрел в сторону Валидата, но старик покачал головой:

— Когда придёт время. Сынок, пойми — я не собираюсь доносить на тебя. Я здесь для того, чтобы сделать тебе предложение, от которого трудно отказаться. Ну, разве что из трусости, которую часто путают с разумной осторожностью.