Игорь Хоров - Абордажная команда Белвела Страница 30

— А как же по-другому!?

— Алхимики не смотрят дальше своих колб, колдуны заучивают заклинания и последовательности, а демонологии зубрят классификации демонов. Я смотрю куда шире!

Ян почесал за ухом.

— И где же подопытный? Насколько велика его сила?

— Сила была велика… но демон вырвался наружу. Подопытный был на грани смерти, но сейчас поправляется.

— Понимаю. Пока не получилось. Будем разбираться, исследовать! Должно выйти. Расскажи мне рецепт, скорее!

— Нет, Ян. Сейчас мы должны заняться другим.

— Другим!? Как это другим? Что на свете может быть важнее такого исследования? Ты понимаешь, что сделал?! Ты заключил демона Белвела, заставил служить! Это невероятно, поразительно!

— Я понимаю. Но я теперь пират, и не могу не выполнять приказов капитана. Сначала займемся другим.

— Что еще? — проговорил разочарованный Ян Ван Ремм, блеск в его глазах пропал.

— Я говорил, у нас в команде есть девушка, и ей очень сильно повредили лицо. Теперь мы должны как-то помочь ей.

Ян Ван Ремм задумался:

— Сложно.

Дин кивнул в ответ:

— Спору нет.

— Мы с тобой не справимся, слишком специфично. Придется просить помощи Панагама, он настоящий гений относительно работы с человеческой кожей и костями, сухожилиями и связками.

— Ни за что! — Дин вскочил и принялся мерить комнату шагами, — я с ним не стану работать! Да и за какую цену он станет помогать!?

— Придется поделиться с ним относительно твоего открытия…

— Да ни за что! Пусть он великий алхимик, но мы соперники! Я не стану, — заявил Дин.

— Тогда забудем. В конце концов, руки-ноги у нее на месте, и ладно.

Дин обхватил голову руками, напряженно размышляя.

— Что же делать!? Я не брошу Роберту, но Панагам… старый черт, я бы не стал с ним делиться таким секретом!

— Как долго демон держался в подопытном?

— Меньше месяца.

— Дело сложное, Панагам поможет.

— Понимаю, но… я вовсе не уверен, что хочу довести это дело до конца… Я говорю о том, что после этого изобретения мир может перевернуться. И никто не предскажет, в какую сторону!

Ян задумался, доставая из шкафчика сигару.

— Хочешь? — предложил он.

— Не люблю сигары.

Ян раскурил, пуская к потолку колечки дыма, и заговорил:

— Возможно, ты и прав. Но как настоящего исследователя меня просто трясет о мысли, что я стою на пороге великого открытия. Эликсир все равно изобретут. Не мы, так королевские маги, но я хочу быть первым!

— Я тебя хорошо понимаю, — проговорил Дин.

Помолчали, размышляя о своем.

— Так звать Панагама? Намекну, о чем идет речь, и он прилетит сюда быстрее пули.

— Зови. Без него, видимо, никак.

— Не думай о нем плохо, он, может, и сварливый, но настоящий исследователь. Таких мало! Он все силы отдает алхимии, всю свою жизнь! — Ян достал бумаги, — я черкну ему письмецо.

Пират кивнул:

— Что нам понадобится? У команды есть деньги, и мы заплатим…

— Ты меня совсем не уважаешь! — воскликнул Ян, не отрываясь от писанины, — все, что есть в лавке, отдам бесплатно! Всего, чего нет, куплю на свои деньги!

— Спасибо, на тебя действительно можно положиться.

Ян отбросил перо, чернила заляпали и без того замызганную столешницу.

— Бонни, дочка! — крикнул он, запечатывая конверт, — иди же сюда!

Девушка вошла, осторожно прикрывая за собой дверь.

— Вот письмо! Считай, что это важнейшее письмо на свете! Важнее любых королевских указов и прочей дребедени! И я доверю его только тебе. Беги скорее на почтовый корабль и передай письмо, сделай одолжение.

Бонни взяла письмо.

— Важнейшее в мире? — засомневалась она.

— Верно, верно!

— Мы будем очень признательны за помощь, — сказал Дин.

Девушка улыбнулась и вышла, Дин посмотрел ей вслед.

— Пират клятый! — не выдержал Ян, когда дверь закрылась, — смотри же, выдам ее за кого-то поприличнее тебя, жалеть будешь!

— Я вроде не говорил ничего такого.

— Тьфу на тебя! — обиделся Ван Ремм.

Глава 17. Воля капитана Эвери

Фрэнсис поднялся с койки, его мутило, ноги дрожали, а голова кружилась. Он сделал шаг, потом еще один. Хотелось лечь обратно, но Фрэнсис влепил себе пощечину, чтобы взбодриться. Рядом валялись башмаки, он надел их, рука коснулась двери, и, пыхтя, он вышел из каюты. Вокруг бегали крысы.

— Свистать всех наверх! — сказал им Фрэнсис.

Одна крыса остановилась, внимательно посмотрела на него, и побежала дальше.

— Что за неуважение? — нахмурился Фрэнсис, — думаете, я больше не капитан? Да как бы не так!

Он поплелся дальше. Крысы разбегались прочь, и наблюдали за ним, покуда капитан не поднялся по трапу на верхнюю палубу. Там его встретило яркое солнце и теплый ветер. Поскрипывали снасти, перед Фрэнсисом раскинулся Порт-Стен: несуразные дома, яркие наряды, запах пряностей и пороха. Город, куда пираты возвращаются как домой, где сбывают награбленное и спускают выручку. Кроме пиратов здесь живут все, кто скрывается от правосудия и находится вне закона. И все благодаря лорду Мейнингу, в прошлом знаменитому пирату, а теперь самопровозглашенному губернатору Порт-Стена, человеку, который презирает королевские законы.

От былой силы Фрэнсиса не осталось и следа, он еле ходил, весь сгорбившись, с впавшими глазами и лицом серого цвета. Губы его были бледны, как мрамор, а руки стали худыми и костлявыми. На пристани он заметил толпу любопытных, столпившихся у корабля.

Сил более не осталось, Фрэнсис еле удерживал равновесие, глаза закрывались сами собой, в голове свербело, будто те самые крысы, которых он распугал только что, сидели в черепе и скреблись о стенки. Поплелся проведать Роберту.

Он тихо подошел к ее каюте, из-за двери доносился плач. Фрэнсис не стал входить, а присел рядом.

«В конце концов, — подумал он, — священное право каждого человека — поплакать в одиночестве».

Фрэнсис сидел, задумавшись, вновь и вновь раздавались рыдания Роберты. Прибежала крыса, порыскала по углам, Фрэнсис заметил ее и приложил палец к губам, показывая, чтобы она вела себя тише. Крыса села и принюхалась.

— Я — капитан, — одними губами сказал Фрэнсис, указывая на себя.

Крыса пошевелила ушами.

— Мотай на ус, — погрозил он пальцем.

Крыса посидела еще немного, и под очередной всхлип Роберты убежала.

«На этом корабле крыс в тысячу раз больше, чем людей», — подумал Фрэнсис.

В конце концов, Роберта успокоилась, плач стих. Фрэнсис постучал и вошел в каюту. Роберта лежала на кровати, на лице ее была повязка.