Вероника Иванова - Комендантский час Страница 4

— Как жизнь молодая?

— Вашими заботами, Афанасий Аристархович. Идет.

— Вижу, что идет.

Лицо его никогда и ничего не выражало. Правда, если бы в прозрачных стылых глазах вдруг появилось какое-нибудь чувство, ситуацию это к лучшему изменило бы вряд ли.

— Я тебя ждал. Час назад.

Отчаянно хочется сглотнуть. Только нечего: во рту пересохло напрочь.

— Сереженьку за тобой посылал.

А у Сереженьки, конечно, рта нет, телефона тоже, и номер мой он в свой блокнот с обложкой из крокодильей кожи никогда не записывал?

— Сказал, нет тебя на месте.

Всегда этому поражался. Знает же прекрасно, что у меня места работы как такового нет. Офиса, в смысле. И даже маломальского кабинетика. Единственное «мое» место — спальное, а на дворе у нас сейчас совсем не ночь.

— Афанасий Аристархович, мне по делам нужно было отлучиться.

— На кладбище ты был, Стасик. С покойниками дела ведешь, что ли?

Был бы тут Сереженька, заржал бы аки жеребец. Еще бы, их вельможное сиятельство изволили шутку пошутить! А мне без разницы, что улыбаться, что на колени падать, поэтому стою и молчу. Преданно глядя в тяжелый двойной подбородок.

— Ну не бойсь, не бойсь, не обижу. У меня с мертвыми свои терки, у тебя — свои. Это я уважаю.

Что-то Фаня сегодня на редкость благодушен. Не к добру, ой не к добру…

— С Гургеном уже познакомился?

С Пургеном-то? А как же. «Алиса — это пудинг. Пудинг — это Алиса».

— Да, меня представили Гургену Вазгеновичу.

— Представили, говоришь? Хорошо, что не преставили.

Новая шутка, но репертуар все тот же. И холодно стало, кажется, уже не только груди, а еще и спине.

— Дела ему передашь.

— Какие дела, Афанасий Аристархович?

— Свои, не мои же. Откуда я знаю, что там у тебя? Сам соображай.

Я-то уже сообразил. Почти. Только верить не хочется.

— Гурген Вазгенович будет заниматься домом?

— Имением, — поправили меня. Вроде бы бесстрастно, но или глюки у Стасика образовались на нервной почве, или Фаня раздулся больше обычного. От внезапно нахлынувшей важности.

— Я подготовлю бумаги, Афанасий Аристархович.

— А куда ж ты денешься? И смотри…

Еще одна угроза? Да мне и предыдущих хватает по горло.

— Можешь шибко не торопиться. Что я, зверь какой? Доделаешь все, как надо, и свободен.

— Я могу идти?

— Да иди уже. Только туда, где сегодня был… туда тебе пока рановато, я считаю. Уяснил?

Сглотнуть удалось только за дверью кабинета. И слюна оказалась горькой на вкус.

С «имением» Фаня если и перегибал палку, то на пару дюймов, не больше, потому что комплекс зданий, доставшийся ему в наследство от безвременно почивших соратников по совместному бизнесу, занимал целый квартал: между Косым каналом и Мойкой, от Михайловского переулка до Казарменного. Казармы, кстати, тоже имелись в наличии. Самые настоящие. Выстроенные некогда для личной гвардии, отделенные от генеральского дома глухой галереей, опоясывающей внутренний дворик. Вернее, дворище с остатками регулярного парка и широченной аллеей, подходящей прямо к парадному крыльцу. А вот уже от нее во все стороны лучами разбегались…

— Какого… Ма-ать!

Чудесный, только весной утрамбованный до нужной твердости песок, медленно, но верно покрывался мерзким серым киселем, лениво текущим из жерла бетономешалки. Стоящей на газоне. Прямо в розовом кусте.

— Нашальник опять маму поминает. Тоскует, — авторитетно объяснил копошащимся у вязкой лужи работникам их старшина. Или правильнее говорить: старейшина?

Хотя он, безусловно, был среди них самым старшим. Низенький, смуглый, неизменно улыбчивый уроженец какой-то из азиатских республик, откликающийся на имя Шамшат. Как его звали на самом деле, я мог только гадать, потому что соплеменники обращались к нему, используя родные эквиваленты слова «дядюшка», а кроме меня с этой ордой напрямую никто из носителей русского языка не общался.

— Вы что делаете?

— Дорога будет. Крепкая, ровная. Сухая будет.

Ну это еще бабушка надвое сказала. Да, даже моя. Если вспомнить прошлогоднее творчество Шамшата со товарищи, чего-чего, а сухости никак не случится. Особенно после очередного дождя.

— Кто велел бетонировать?

— Нашальник велел. Ты нашальник, он тоже нашальник. Новый будет, говорят.

И конечно, нового надо поскорее умаслить. Какую бы глупость ни придумал.

— Да вон он ходит, сам спроси, если не веришь.

Да уж, ходит… Катится, как колобок.

— Добрый день, Гурген Вазгенович.

— Какие-то проблемы, Станислав Валерьевич?

Надо же так уметь, чтобы обращаться к человеку по имени-отчеству, а звучало это как оскорбление… Талант. Несомненный.

— Вопрос. Один.

Брови встали домиком. Черным проволочным домиком.

— Я вас внимательно слушаю.

— Без бетона разве никак не обойтись? Нарушается же целостность всего ансамбля. Но это ладно, можно заретушировать… А дренажная система? Вы подумали, что станет с газоном?

— Станислав Валерьевич, вот вы уже давно знаете Афанасия Аристарховича, а так и не поняли, что господин Семенов — человек современных взглядов, устремленный, можно сказать, в будущее, нашедший в себе смелость сбросить оковы устаревших…

Ясно, чем он его взял. Модные веяния, инновационные технологии. «Мы наш, мы новый».

— Допускаю, что этот ансамбль, как вы утверждаете, представляет собой определенную архитектурную ценность, но поскольку он не был внесен в перечень памятников…

Он мог бы им стать. Зоя Аркадьевна хотела тут жить и жила. Даже просто в память о ней было бы правильно сохранять и поддерживать то, что радовало эту женщину на склоне лет. Не говоря уже о том, что мода на псевдодворянские поместья не прошла и проходить пока не собиралась.

Правда, где Фаня и где дворяне? Максимум дворня рядом пробегала. Так что все правильно: газоны вытоптать, дорожки забетонировать, кусты вырвать с корнем, стены зашить пластиком или замазать штукатуркой, стеклопакеты поставить. Какие еще будут креативные идеи?

— Вы меня слушаете, Станислав Валерьевич?

Безнадежно. Это совершенно безнадежно.

— Я вам завтра передам всю документацию, Гурген Вазгенович. Самое позднее к вечеру.

— Послезавтра. Завтра мы с Анжелой Афанасьевной едем смотреть летний дом.

Все, добил. Стасика можно уносить. Только кто ж забесплатно согласится? Нет, придется самому топать прочь. Ножками.

— Ваш заказ готов, можете забирать.

Хорошо, что копировальный центр недалеко от дома, иначе пришлось бы вызывать такси, чтобы притащить обратно отксеренную в тройном количестве кипу бумаг. Подозреваю, что Пургену на всю эту документацию начхать, но раз уж по инструкции положено, получит все в комплекте. А то вдруг Фаня, не приведи господи, читал, чего и сколько я должен сдать?