Исповедь палача (СИ) - Меркушев Арсений Викторович Страница 40

— Шая, но почему они до сих пор не живы. И вообще, почему мы их терпим?

— Сложный вопрос, Румянцев. Когда Орден возник, мы его сначала недооценили и отнеслись как курьезу, диковинке, и решили понаблюдать…

— Зря!

— Зря. Но уже через несколько лет апостолы предложили нам …нет, не союз. А скорее симбиоз, практику взаимного незамечания друг друга.

— А сейчас?

— Сейчас мы их можем уничтожить довольно легко. Но зачем? Они наши глаза и уши, они передают нам все найденные артефакты, кроме оружия, которое ломают. Они всегда нам уступают.

— Значит они слабы!

— Слабее нас настолько, что бы мы могли их уничтожить, но не настолько, что бы не понести ощутимых потерь.

— Ты так говоришь как будто они бычки на откорме.

— Ну, по сути так и есть. Вот только…Саша, сколько сейчас мы сможем вывести людей в поле?

— Около пятисот. И пятьсот стрелков — этого вполне достаточно, что бы стереть в труху. Я видел их вооружение — дубины и арбалеты, иногда атлатли.

Молчание зависает в небольшой комнате. Молчит комендант Технограда Шая Голщекин, молчит Александр Румянцев — командир Дальней Северной Разведки.

— Ты слишком молод, а я ведь помню тех, кто основал Орден.

— Кто они были на самом деле.

— Ты слышал истории про голых людей?

— Люди из прошлого.

— Да, их как камушки бросали вперед, посмотреть что получиться. Они и сейчас иногда падают. И их убивают, обычно убивают. Дрянь людишки — или сумасшедшие, или больные сумасшедшие больные, или за синевой тела не видать.

— А эти.

— Эти сами бросили себя, если можно так сказать, когда наступила катастрофа. Они рискнули.

— Они были обычными людьми?

— Можно сказать и так.

— Но почему они не пришли к нам…к вам.

— Потому что они решили не быть частью целого, а самим стать целым.

— Им не понравились наши практики прореживания предполья?

— И это тоже…Но только не думая пожалуйста, что мы были такими злыми, а Апостолы все такие благостные, в меду с патокой?

— Я так не думаю.

— Думаешь. Я дам тебе небольшое задание на сообразительность. Вот, возьми. Это, кстати, напрямую касается нашего разговора. Читай, где помечено! Это из «Книги Пророков».

Простая обложка гросбуха. Ветхая бумага и рукописный текст: «И дали Апостолы добрые семена первым людям. И заключили с ними завет о разделе урожая.

И был урожай невиданно добрым.

Но люди впали в искушение жадностью и нечестивые решили забрать себе не одну долю из десяти, как уговаривались, а девяносто девять из ста.

И пришел к ним пророк Гутман и сказал, что прогневили они Всеблагого своим нечестием, и в течение трех дней ждет их Кара.

И на третий день начался мор. И в первый день погибли все дети и больные, а на второй все старики.

А на третий день немногие кто мог ходить пришли к пророкам и, встав на колени, покаялись перед Всеблагим в нечестии.

И тогда Пророки встали на колени и вместе с грешниками молились о прощении.

А после молитвы — причастили тех они клятвопреступников, что покаялись. И те спаслись.

И простили нераскаявшихся. Но Всеблагой их не простил. И те умерли.»

— А теперь отбрось в сторону религиозную чепуху и скажи, что Ты тут видишь?

Недолгое молчание повисшее в комнате прерывается голосом молодого.

— Заражение, инкубационный период, пандемия, летальный исход наиболее ослабленных членов группы — дети и старики. Остальные сортируются по признаку лояльности. Лояльные — получают вакцину или антидот, нелояльные умирают. Выжившие не обременены наличием стариков и детей — более мобильны и активны, чем остальные группы в том районе. У них много еды… А еще они запуганы и послушны настолько, насколько это возможно. Возможно их даже спровоцировали на нарушение условий сделки. А еще…

— А еще все выжившие были поделены на пять номов- по пять-десять семей. И каждому ному был дан свой смотрящий, которого позже стали называть полубратом.

Такое себе вот начало. Старик Бяо — подобрал им хорошую котомку сюрпризов. Наша вынужденная терпимость по отношению к Ордену эти долгие годы объяснялась неопределенностью, незнанием.

Только пару лет назад наш друг сообщил, что чемоданчик с тремя полумесяцами — наконец пуст.

— Почему?

— Наш Друг в Обители лично по приказу Маркуса погрузил в цемент все ампулы с нью-эболой?

— Мне слабо верится в гуманизм иерархов.

— Я в него тоже не верю. Просто у антидота истек срок годности.

Знаешь, что самое смешное? Мы не знали, что надо искать, пока твой отец, мир душе, не обратил внимание на этот отрывок из послания.

Случайно обратил. И убедил нас всяких случай прозондировать почву.

— И?

— И практически с первых пальпаций мы наткнулись на гельт.

— Это плохо.

— Это не плохо. Это до невозможности хреново. Ты не понимаешь!? До последнего времени у Ордена было оружие последнего шанса, и мы о нем не знали. И если бы мы решили свалить Орден десять лет назад — случилась бы катастрофа.

— Но ведь его уже нет.

— Нет. Но о чем мы еще не знаем? Что ты знаешь о том, как становятся смотрящими Ордена — полубратьями?

— Пять-шесть лет послушничества и обучения. Чтение, письмо, агрономия и ремесла. Духовные практики, дабы окормлять паству.

— А еще?

— Да все, в принципе.

— А еще прохождения ряда ритуалов. Например, почтение памяти мученика Линя. Мы знаем о трех винтовках, принадлежавших Апостолам Гутману, Тэду и сыну его Симеону, которые теплом рук своих пророки очистили от греха. Что ты об этом знаешь?

— Три винтовки. Одна из них сломана со времен основания. Каждый полубрат должен в разобрать ее, собрать, и сделать выстрел над кенотафом Линя Бяо. Поскольку патронов у них нет, холостые патроны они покупают у нас… по очень вкусной цене.

— Саша, ты видишь тут только две исправные винтовки и отсутствие патронов. А я вижу пару сотен полубратьев, которые хоть раз в жизни сделали осознанный выстрел из огнестрельного оружия.

Мы их презираем и недооцениваем, а это ошибка. Но осознаваемая пока на уровне разума, но не сердца.

Возле Седьмой Цитадели уже несколько лет собирают неплохой урожай винограда и делают неплохое вино. Зачем?

— Ответ мне кажется очевидным. Что бы пить.

— А дальше? Наш Друг из Седьмой Цитадели допускает, что виноградники разбили не ради вина, а ради мочи…

— Чего?!

— Да, ради мочи. Ради пьяной мужской мочи, которая здорово ускоряет время созревания селитры — основы черного пороха.

— Они делают порох?

— Не знаю. Но наш Друг сообщал, что молодое вино пьют только зимой или поздней осенью, после завершения мистерии.

— Это имеет значение?

— Саша, ну напряги мозги. Большой зал, много людей, много вина, а на улице холод и до отхожего места бежать и бежать, и потому для удобства у самого входа поставлены обычные кадушки. И просто, и удобно. Вот, правда, потом содержимое кадушек никуда не выливают.

Зачем? — Не знаю.

Для производства селитры? Возможно… Иди краски тканей? Тоже не исключено. Мы обязаны допускать и эту вероятность. Скажи, Саша, какой ты вывод можешь из этого сделать?

— Я думаю, что мы можем и должны сокрушить черных, но от них можно ожидать сюрпризов. Учитывая то, что с каждым месяцем мы становимся слабее, а они сильнее — наносить удар нужно как можно скорее и всеми силами что есть. Под немедленно я подразумеваю — в течении ближайших двух-трех лет.

Ущелья и каньоны морщин опутавшие лицо человека с альбомом растягиваются в улыбке.

— Я знал, что хоть ты меня поймешь. А потому, тебе, как самому понятливому и предстоит поработать.

Слушай внимательно. После того недоразумения с убийством нескольких сектантов у нас, как ты понимаешь, начались некоторые недопонимания с Конклавом Ордена. Могло дойти и до столкновения — тут и сейчас, что нам совершенно не нужно.

Но, — старик поднимает палец и улыбается, — наш друг из Ордена дал знать, что войны можно избежать. Достаточно будет принести формальные извинения и обменятся гостями на полгода, дабы утихли страсти.