Дьяволы - Джо Аберкромби Страница 5

Брат Диас сглотнул. Кардинал Жижка, возможно, имела скучный кабинет, унылую мебель и запачканные пальцы младшего клерка, но её глаза были глазами дракона. Такого, который особенно терпеть не может дураков.

— Это Якоб из Торна, — сказала она, кивнув на новоприбывшего. Это лицо, похожее на колоду палача, беспокоило в коридоре, но, будучи втиснутым в личную встречу брата Диаса, было удручающим. Примерно так же, как обнаружить нищего в дверях было бы просто неприятно, в то время как обнаружить его в своей постели было бы причиной для значительной тревоги.

— Он рыцарь-храмовник на тайной службе Её Святейшества, — сказала кардинал Жижка, что было далеко от объяснения и ещё дальше от утешения. — Человек большого опыта.

— Большого. — одно слово вырвалось из неподвижного рта рыцаря, как горсть древних камней между новыми мельничными жерновами.

— Его руководство и советы, не говоря уже о его мече, будут бесценны для вас.

— Его… мече? — брат Диас теперь не знал, куда ведёт беседа, но его совсем не радовала мысль о пригодившемся мече, когда он наконец доберётся до места назначения.

Кардинал Жижка слегка прищурилась:

— Мы живём в мире, наполненном опасностями, — сказала она.

— Мы живем? — спросил брат Диас, а затем, подумав, изменил вопрос на грустное замечание. — Мы живём. — и, наконец, на мрачное утверждение: — Мы живём. — не лично в его случае, конечно.

Он жил в небольшой, но на самом деле — теперь он впервые задумался об этом — достаточно удобной келье с видом на море и бризом, в это время года насыщавшем воздух ароматом можжевельника даже сквозь окна. У него возникло подозрение, что аромат можжевельника не входит в число опасностей, о которых говорила кардинал. Это подозрение вскоре подтвердилось.

— Восточная и Западная церкви находятся в расколе. — её высокопреосвященство, казалось, смотрела прямо сквозь голову брата Диаса в даль, полную угроз.

— Я понимаю, что Пятнадцатый Великий Вселенский собор мало сделал для решения непримиримых противоречий, — посетовал брат Диас, надеясь сразу произвести впечатление своими знаниями текущих событий и теологии. Он знал, что в церкви Востока есть мужчины-священники, что они носят колесо, а не круг, и был какой-то яростный спор по поводу даты Пасхи, но он, честно говоря, почти не понимал, в чём заключались более глубокие отличия. В те дни мало кто понимал.

— Многие алчные принцы Европы игнорируют святые обязанности и ссорятся друг с другом за земную власть.

Брат Диас набожно закатил глаза к потолку:

— Все они предстанут перед судом в загробной жизни.

— Я бы предпочла, чтобы они предстали перед ним гораздо раньше, — сказала кардинал Жижка с неожиданной резкостью в голосе, от которой у Диаса волосинки на руках встали дыбом. — Между тем, нас преследует сущее нашествие разных монстров, бесов, троллей, ведьм, колдунов и других практиков множества грязных ликов Чёрного искусства.

Слов у него временно не хватало, поэтому брат Диас удовлетворился тем, что начертал знак круга на груди.

— Не говоря уже о ещё более дьявольских силах, замышляющих разрушение творения из вечно воющей ночи за пределами Божьего мира.

— Демоны, ваше преосвященство? — прошептал брат Диас, рисуя круг с ещё большим энтузиазмом.

— И, конечно, есть апокалиптическая угроза эльфов. Они не останутся на Святой Земле вечно. Враги Бога снова выплеснутся с востока, неся свой осквернённый огонь, свой грязный яд и свои нечестивые аппетиты.

— Проклятье им, — прохрипел брат Диас, рискуя протереть нестираемый знак круга на передней части рясы. — Это точно, ваше преосвященство?

— Было вопрошение к оракулам Небесного Хора, и ответы не оставили сомнений. Мы живём в мире, погруженном во тьму, в котором наша церковь — единственная точка света. Единственная надежда человечества. Можем ли мы, праведные, допустить угасание этого света?

Вот это был простой вопрос:

— Абсолютно нет, Ваше Преосвященство, — сказал брат Диас, энергично покачав головой.

— И в этой битве того, что можно описать только как добро, против того, что можно описать только как зло, поражение немыслимо.

— Абсолютно так, ваше преосвященство, — сказал брат Диас, энергично кивая.

— Когда на карту поставлено творение Божье и каждая душа, которая в нем содержится, сдержанность оказалась бы безумием. Сдержанность оказалась бы трусливым пренебрежением нашим святым долгом. Сдержанность оказалась бы грехом.

У брата Диаса закралось подозрение, что он каким-то образом сбивается с пути и ступает на зыбкую теологическую почву, как неуклюжий медведь, преследующий кроликов на полузамёрзшем озере.

— Ну…

— Наступает время, когда ставки так поднимаются, что возражения морального толка становятся безнравственными.

— Они становятся? Я имею в виду — становятся они? То есть — они становятся. Они становятся?

Кардинал Жижка улыбнулась. Улыбка тревожила больше хмурого выражения:

— Вы знаете о часовне Святой Целесообразности?

— Я... не думаю, что я...

— Это одна из тринадцати часовен Небесного Дворца. Одна из старейших, на самом деле. Такая же старая, как и сам храм.

— Как мне известно, построено двенадцать часовен, по одной на каждую из Двенадцати Добродетелей...

— Иногда необходимо опустить завесу перед некоторыми прискорбными фактами. Но здесь, в самом сердце церкви, мы должны смотреть дальше простой видимости добродетели. Мы должны принимать мир таким, какой он есть, пользоваться имеющимися в наличии инструментами.

Это было какое-то испытание? Боже, брат Диас надеялся на это. Но если это было так, он не имел ни малейшего представления, как его пройти.

— Я... э-э-э...

— Церковь, конечно, должна оставаться верной учению Спаситель нашей. Но есть задачи, которые необходимо выполнить, и методы, для которых честные и безупречные... не подходят.

Брат Диас предположил допустимость такого шаткого аргумента, но сам не хотел бы участвовать в споре на этой стороне. Он взглянул на Якоба из Торна, но не нашел там желания помочь. Тем более, тот всё равно выглядел как человек, привычный использовать только глубоко сомнительные методы.

— Я не уверен, что полностью понимаю...

— Эти задачи выполняются, и эти методы используются паствой часовни Святой Целесообразности.

— Паствой?

— Под руководством её викария. — и Жижка многозначительно сдвинула брови.

Брат Диас почувствовал бессилие перед перспективой такого возвышения. Он прижал нервно дёргающийся палец к груди.

— Её Святейшество выбрала вас для этой чести. Баптиста представит вас вашим подопечным.

Брат Диас обернулся во второй раз и увидел скрестившую руки женщину, прислонившуюся к стене позади него.