И Сьюзен - Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни Страница 50

К своему ужасу, я осознаю, что от моей решимости не осталось и следа, и слезы подступают к глазам. Я широко раскрываю их, чтобы не расплакаться перед Раффи.

Его голос смягчается:

—     Чтобы найти ее, потребуется время. Если мы умоемся, на нас меньше будут обращать внимания, а если поедим, у нас будет больше сил для поисков. Если тебя это не устраивает — вот дверь. А я приму душ и подкреплюсь, пока ты ищешь.

Я вздыхаю:

—   Ладно, — и иду мимо него в ванную, застревая каблуками в ковре. — Приму сперва душ.

Я едва удерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверью.

Ванная — настоящее олицетворение роскоши из камня и меди. Могу поклясться, что она больше, чем наша квартира. Стоя под горячими струями, я смываю с себя грязь. Никогда не думала, что от горячего душа и шампуня можно получить такое наслаждение.

В течение долгих минут я почти забываю о том, насколько изменился мир, делая вид, будто выиграла в лотерею и провожу ночь в лучшей гостинице города. Однако куда больше утешения доставляют воспоминания о жизни в нашем маленьком загородном доме до того, как мы переехали в квартиру, до того как Пейдж лишилась ног и когда папа о нас еще заботился.

Я заворачиваюсь в плюшевое полотенце, больше похожее на одеяло. За неимением лучшего снова натягиваю облегающее платье, но решаю, что чулки и туфли на каблуке могут полежать в углу, пока снова не понадобятся.

Когда я выхожу из ванной, на столе ждет поднос с едой. Я подбегаю и поднимаю куполообразную крышку. Тушенная в соусе грудинка, шпинат со сливками, картофельное пюре и солидный кусок шоколадного торта. От одного запаха я едва не падаю в обморок. Жадно начинаю поглощать еду и сажусь уже с набитым ртом. Пища, судя по всему, невероятно калорийная. В прежние времена я бы постаралась воздержаться от всех этих блюд, за исключением, может быть, шоколадного торта, но в мире кошачьего корма и сухой лапши за эти деликатесы я готова отдать все. Это лучшее, что я когда-либо ела на своей памяти.

—   Не жди меня, пожалуйста, — говорит Раффи, наблюдая, как я уплетаю за обе щеки.

Он идет в ванную, прихватив кусочек шоколадного торта.

—   Не беспокойся, — бормочу я с набитым ртом.

Когда он возвращается, я уже съела все и с трудом сдерживаюсь, чтобы не позаимствовать немного из его порции. Я отвожу взгляд от стола и смотрю на Раффи.

Стоит мне его увидеть, и я забываю о еде.

Он стоит в дверях ванной, окруженный легким облачком пара, и на нем ничего нет, кроме свободно обернутого вокруг бедер полотенца. Капли воды на его коже подобны бриллиантам. В мягком свете, льющемся позади него из ванной, и в ореоле поднимающегося от кожи пара он кажется мифическим водяным богом, явившимся в наш мир.

—   Можешь съесть все, — говорит он.

Я несколько раз моргаю, пытаясь осознать услышанное.

—   Я решил, что стоит заказать еще две порции, пока есть возможность.

В дверь стучат.

—   А вот и заказ. — Он выходит из гостиной.

Он говорит, что вторая порция моя. Ну конечно. Само собой, он хотел съесть свой ужин горячим.

Снова перевожу взгляд на еду, пытаясь вспомнить, как страстно я ее желала всего лишь мгновение назад. Еда... Да, еда. Я запихиваю в рот огромный кусок мяса. Сливочный соус сейчас для меня королевская роскошь, когда-то воспринимавшаяся как должное.

Я выхожу из гостиной и говорю с набитым ртом:

—   Ты просто гений, что заказал столько...

В гостиную входит альбинос Иосия вместе с самой прекрасной женщиной из всех, которых я когда-либо видела. Наконец-то у меня появилась возможность увидеть ангелицу вблизи. Черты ее столь совершенны и изящны, что от нее невозможно отвести взгляд. Она могла бы послужить моделью для Венеры, богини любви. Ее длинные, по пояс, волосы переливаются при каждом движении, подчеркивая золотистое оперение крыльев.

Синие, словно васильки, глаза могли бы стать отражением чистоты и невинности, если бы в них не мелькал намек на то, что она — образцовый представитель расы хозяев.

Глаза эти ощупывают меня с мокрой макушки до босых пяток.

Внезапно я осознаю, что переусердствовала, запихивая мясо в рот. Пытаюсь как можно быстрее прожевать его, раздувая щеки и с трудом смыкая губы. Я не удосужилась расчесать волосы или даже высушить их перед тем, как наброситься на еду, и теперь они липнут к моему красному платью. Женщина продолжает оценивающе разглядывать.

Раффи тоже косится на меня, потирая пальцем щеку. Я провожу по щеке ладонью, и на ней остается мясной соус. Здорово...

Женщина переводит взгляд на Раффи, утратив ко мне всяческий интерес. Его она так же долго рассматривает, явно упиваясь зрелищем почти полной наготы, мускулистых плеч, мокрых волос. Несколько мгновений она снова глядит на меня, словно в чем-то обвиняя.

Подойдя ближе к Раффи, она проводит пальцами по его мокрой груди.

—   Значит, это действительно ты. — Ее голос мягок, словно коктейль из мороженого. Коктейль, в который подмешано толченое стекло. — Где ты был все это время, Раффи? И что такого натворил, чтобы тебе отрезали крылья?

—   Можешь пришить их обратно, Лейла? — сдавленно спрашивает Раффи.

—   Ну вот, прямо к делу, — говорит Лейла, подходя к широкому окну. — Я в последнюю минуту нахожу для тебя место в своем плотном графике, а ты даже не спросишь, как у меня дела?

—   У меня нет времени на игры. Можешь или нет?

—   Теоретически это возможно — конечно, если предположить, что все звезды расположатся как надо. А звезд для этого потребуется немало. Но на самом деле вопрос в том, зачем мне это нужно? — Она отдергивает шторы, и мне в глаза вновь бросается панорама разрушенного города. — Вдруг за это время тебя переманили на другую сторону? Какой смысл помогать падшему?

Раффи подходит к барной стойке, где лежит его меч, и достает клинок из ножен, стараясь, чтобы его жест не выглядел угрожающе, что не так-то просто, учитывая остроту обоюдоострого лезвия. Он подбрасывает меч в воздух и ловит за рукоятку, затем снова убирает в ножны, выжидающе глядя на Лейлу.

—   Хорошо, — кивает Иосия. — Меч его не отверг.

—    Вовсе не обязательно, чтобы меч отверг его, — говорит Лейла. — Порой оружие хранит верность дольше, чем следовало бы. Это вовсе ничего не значит...

—   Это значит все, что должно значить, — возражает Раффи.

—   Мы не созданы для одиночества, — говорит Лейла. — Так же как не созданы для него волки. Ни один ангел не может долго вынести одиночество, даже ты.

—   Мой меч меня не отверг. И точка.

Иосия откашливается:

—   Так как насчет крыльев?

Лейла хмуро смотрит на Раффи: