Валерий Моисеев - Саркофаг Страница 55

Пока Влад излагал ему свои соображения, запыхавшийся коротышка восстанавливал дыхание. Наконец, он, протестующе поднял пухлую розовую ладошку и произнес:

- Хватит, чувак, я тебя понял! Не надо лишних слов, перехожу к делу! Гляди и учись!

Хулио лениво попинал ногой, лежащее на земле тело пленника:

- Слышь, лишенец! Нечего придуряться и изображать, что ты без сознания, я тебя расколол!

Действительно пленник дернулся и открыл глаза.

С неприязнью посмотрев на Хулио, он простонал:

- Мне нечего вам больше сказать. И нога болит очень сильно.

- Лу опять твои штучки? - нахмурив брови Хулио повернулся в сторону старика.

- Нет, его! - тот обвиняющее выставил мосластый прокуренный палец в сторону Сенсея.

- Да! - Хулио несколько озадаченно посмотрел снизу вверх на белобрысого крепыша. - Приятно познакомиться! Значит, нашего полку костоломов прибыло.

Вытащив из сумки, висевшей у него на плече одноразовый шприц и какую-то ампулу, коротышка с помощью пришедшего ему на помощь Луиса, в считанные минуты сделал пленнику внутривенный укол. Еще через пять минут пленник совершенно позабыл о том, что у него сломана нога и вообще что-то болит. Он принялся без умолку болтать и заткнуть его не было никакой возможности.

- Что было в шприце? Сыворотка правды? - поинтересовался Влад.

- Я рад, что ты спросил! - кивнул Хулио. - Сам себя не похвалишь, никто тебя не похвалит! Нет, брат, сыворотка правды и в подметки не годится моему коктейлю.

После этого при помощи наводящих вопросов Хулио вытянул из пребывающего в наркотической эйфории пленника кучу интересного. Прежде всего, он заинтересовался техническим оснащением прибывающего томинофера. Пленник охотно поведал, что их собственные томиноферы, из Черного города, возмущаются тем, что в нарушение всех инструкций мажор постоянно возит с собой 'межмировой коммуникатор' аналог земного интернета, но несравненно более продвинутый позволяющий осуществлять связь со всеми мирами доступными томиноферам.

- А вот это уже кое-что! - торжествующе воздел вверх толстый розовый палец Хулио. - Я бы попросил всех присутствующих, хорошенько запомнить этот рабочий момент.

- И что ты, в связи с этим, предлагаешь? - напряженно спросил Пабло.

- Если бы нам удалось захватить эту самую игрушку, я имею в виду 'коммуникатор' между мирами - это существенно повысило бы наши шансы остаться в живых! - оживленно жестикулируя воскликнул Хулио принимаясь расхаживать по поляне взад и вперед. - Не вдаваясь в подробности, я предлагаю выкрасть коммуникатор прямо из Черного города.

- Ты окончательно спятил! - со вздохом констатировал непреложный факт Пабло.

- Подожди, я еще не закончил! - протестующе воскликнул Хулио, размахивая толстыми ручками. - На эту аферу я намерен отправиться сам, и с твоего разрешения прихвачу с собой Стилета и этих двух гринго.

- Он что нес всю эту ересь серьезно? - повернулся в легком недоумении Влад к Пабло.

Тот лишь пожал плечами в ответ:

- Знал бы ты, как я устаю от его постоянных прожектов! Но ничего не поделаешь - он действительно гений! Так что вам, друзья, придется отправиться с ним в Черный город!

- 6 -

Германия,

концентрационный лагерь Дахау,

1943 год.

- Константин, ты честно трудишься и достоин поощрения, - довольно высокопарно заявил, как-то Артур Нойберт.

Обрадованный Константин чуть было не брякнул 'Служу трудовому народу!', но во время спохватился и благоразумно промолчал.

- Я хочу тебе показать, чего добились твои коллеги из соседней лаборатории. Демонстрация препарата 'Монсегюр - 15' назначена на конец этой недели. На испытании будет присутствовать лично глава СС Генрих Гиммлер. В связи с этим у меня будет для тебя одно небольшое задание. Нужно подобрать двенадцать мужчин атлетического телосложения и приятной внешности из числа заключенных.

К этому времени, кроме лаборатории Константина, исправно вырабатывающей 'сыворотку молодости' уже давно вступила в строй вторая лаборатория. Над чем именно там работали, Константину было неизвестно. Да он и не особо жаждал это знать, хотя подчас любопытство и разбирало его. Несмотря на то, что все сотрудники обеих лабораторий жили в одном бараке, какие бы то ни было разговоры, относительно проводимых ими исследований были строжайше запрещены. Любое отступление от этого правила незамедлительно каралось смертью.

Утром в день испытания, Константина, по распоряжению гауптштурмфюрера Нойберта переодели в форму немецкого фельдфебеля. Ему было приказано не лезть на глаза и помалкивать. А если что, изображать из себя контуженого фронтовика, временно потерявшего речь.

Нойберт критически осмотрел двенадцать заключенных, которым была отведена роль подопытных кроликов на предстоящей демонстрации. Он остался доволен выбором Константина и велел ему сопровождать их к месту проведения запланированного мероприятия.

Погрузившись на грузовики, под усиленным конвоем эсэсовцев, заключенных и Константина доставили в небольшой лесок, неподалеку от Дахау. Константин был несказанно удивлен, обнаружив на огромной поляне, двенадцать бревен, вкопанных в землю по кругу. А после того, как солдаты принялись разгружать с одного из грузовиков колотые дрова, Константин уже не знал, что и думать. Уж больно странно и пугающе выглядели все эти приготовления.

Между тем, приехавшие на нескольких машинах эсэсовцы из батальона личной охраны рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера оцепили поляну. Артур Нойберт лично отвечавший за показательные испытания сильно волновался. Он нетерпеливо мерил шагами поляну, время от времени взглядывая на часы. Солдаты уже перетаскали дрова, сложив их в некое подобие поленниц вокруг вкопанных в землю столбов. Вообще мизансцена сильно напоминала приготовления к аутодафе, только вместо святой инквизиции, по поляне сновали эсэсовцы.

Один из офицеров связи подбежал к Нойберту и, козырнув, что-то прошептал ему на ухо. Тот внимательно выслушал его, склонив голову, после чего удовлетворенно кивнул и взглянул на часы. Константин догадался, что Гиммлер видимо уже подъезжает к месту проведения экзекуции.

По знаку Нойберта солдаты принялись поливать дрова, сложенные у подножия деревянных столбов бензином из больших двадцатилитровых канистр. Одновременно с этим из грузовика выгрузили двенадцать заключенных. Те чувствовали, что затевается что-то страшное. Многих их них сотрясала сильная дрожь. Но они не знали, что их ждет, и могли лишь догадываться и строить предположения. Хотя, по большому счету, двенадцать инквизиторских столбов красноречиво говорили о том, какая участь уготована несчастным военнопленным.